Глава 11 - «Песня для неё, но на весь мир»
Сообщения не прекращались ни на минуту.
Телефон Вани буквально горел: сотни упоминаний, десятки звонков, тысячи комментариев. Его песня, выкладывавшаяся «в тишину», теперь звучала повсюду. Радио подхватило её, блогеры снимали под неё ролики, фанаты разобрали слова на цитаты.
И каждый спрашивал одно: «Для кого она написана?»
Лея видела всё это своими глазами. Она сидела на диване, обняв колени, и чувствовала, как её личная жизнь становится чужим сериалом, который обсуждают миллионы.
— Они никогда не оставят нас в покое, — прошептала она.
— Пусть обсуждают песню, — ответил Ваня. — Но не тебя.
— Ваня, — она посмотрела на него, — они всё равно узнают. Уже слишком поздно.
Он подошёл ближе, взял её за руки.
— Тогда я сам расскажу. По-своему.
---
На следующий день у него был концерт — первый за долгое время большой зал в Москве. Билеты проданы, фанаты готовились неделями. Продюсер умолял его придерживаться сценария: никаких откровений, только музыка, шоу и улыбка.
Но Ваня уже принял решение.
Когда зал погрузился во тьму, прожекторы вспыхнули, и тысячи голосов закричали его имя, он впервые не почувствовал страха.
Он отыграл привычные песни, дал зрителям то, что они ждали. Но под занавес остановился.
— У меня есть новая песня, — сказал он, и в зале мгновенно стало тихо. — Она не для чартов, не для шоу. Она — для человека, который вернул мне самого себя.
Он сел за фортепиано. И начал петь ту самую мелодию, которую написал в доме на окраине, у озера. Слова летели в зал, но предназначались только ей.
> «Ты искала не звёзды — а свет в человеке,
Ты не слушала шум — ты ждала тишину.
Я играл для толпы, но теперь только в тебе
Я впервые нашёл настоящую суть…»
Камеры вспыхивали, тысячи телефонов снимали этот момент. Ваня же смотрел только в первый ряд, где сидела она. Лея.
Она держала руку у губ, чтобы сдержать слёзы. Но когда их взгляды встретились, она больше не смогла — слёзы побежали сами.
Весь зал взорвался аплодисментами. Но для него это был самый тихий и честный момент в жизни.
---
После концерта он ворвался в гримёрку, всё ещё дрожа от адреналина. Лея стояла у зеркала, вытирая глаза.
— Ты сумасшедший, — прошептала она. — Ты понимаешь, что только что сделал? Теперь знают все.
— Пусть знают, — он шагнул к ней. — Я не могу больше прятать тебя, как секрет. Я хочу, чтобы мир знал: я пишу ради тебя.
Она подняла взгляд. В нём был страх, нежность, и что-то ещё — то, что он ждал услышать.
— А если я не выдержу этой жизни? Если однажды просто уйду?
Он коснулся её лица, провёл пальцами по щеке.
— Тогда я всё равно буду писать. Но каждая песня всё равно будет про тебя.
И он поцеловал её — на этот раз не с отчаянием, как раньше, а с уверенностью. Словно ставил точку в споре.
---
Поздней ночью они вернулись в его квартиру. Город гудел, сети кипели обсуждениями, журналисты писали десятки статей. Но за закрытой дверью была тишина.
Он снял пиджак, бросил его на кресло и посмотрел на неё.
— Знаешь, о чём я мечтал, когда играл эту песню?
— О чём? — она улыбнулась сквозь усталость.
— Что когда-нибудь я смогу петь только тебе. Без зала, без камер. Просто тебе.
Она подошла ближе, обняла его и шепнула:
— Тогда спой. Сейчас.
И он запел. Тихо, почти шёпотом, держа её в объятиях. Его голос вибрировал у неё в груди, и она чувствовала, что это и есть правда — быть с ним здесь и сейчас.
Поцелуи становились глубже, руки находили друг друга в темноте. Их дыхание сливалось в один ритм, как та самая музыка, что он сочинял ради неё.
И в ту ночь они снова забыли о мире.
Только двое. Только их история.
---
Но утро принесло новые испытания.
Телефон Вани разрывался от звонков. В дверь квартиры стучали журналисты. На экране телевизора — только заголовки:
«Дмитриенко признался в любви на концерте!»
«Кто та самая девушка?»
«Муза или случайность?»
Лея смотрела на экран, сжимая чашку кофе.
— Теперь назад дороги нет…
Он подошёл, обнял её сзади.
— Зато впереди есть только мы.
Она кивнула. Но глубоко внутри знала: это будет их самая трудная песня.