Внутри
Ночь выдалась тяжелой. Воздух в комнате словно сгустился, и даже старые стены квартиры Лилит казались чужими, сдавленными, дышащими тревогой. После того как Йокубас ушёл, оставив её в относительной тишине, Лилит сидела в углу своей спальни, сжав колени в груди. Она не спала третьи сутки. Тело дрожало не от холода, а от истощения — как физического, так и душевного.
Из-под кофты снова были видны бинты. Она так и не сняла их с рук, будто они были щитом, который скрывал от чужих глаз всё то, что она не могла произнести словами. На лице — пустота. Серые глаза-хамелеоны были безжизненны, взгляд устремлён в одну точку.
Она вспомнила, как сегодня днём стояла в ванной с ножом в руке. Как йокубас постучал, вошёл. Как она успела спрятать всё, сделать вид, что ничего не происходит. Он ничего не заметил. Или заметил, но промолчал. И это молчание кричало громче любых слов.
С улицы доносился лай собак, редкие машины проносились по асфальту, освещая стены бледным светом фар. Лилит не зажигала свет — она почти не замечала, когда день сменяется ночью.
Раздался стук в дверь. Резкий, громкий, как будто в неё кто-то пытался пробиться извне — в её изломанный, замкнутый мир.
— Лилит, — голос Эмилии. Тихий, осторожный. — Мы... можно?
Она не ответила. Но через пару секунд щелкнул замок. Эмилия вошла первой, за ней Алaнас, потом Лукас. Йокубас, как всегда, последний. Он закрыл за собой дверь, оглянувшись на неё с беспокойством.
— Прости, мы не хотели ворваться... — прошептала Эмилия. — Просто... ты ничего не пишешь, не отвечаешь...
Лилит посмотрела на них. Трое стояли у стены, почти не решаясь подойти. Лукас — немного в стороне, с руками в карманах, взгляд опущен. Он всё ещё не был с ней близок. Всё ещё хранил отчуждённость, словно она была пустым местом.
— Я... в порядке, — прохрипела Лилит, но даже её голос не звучал как уверенность. Он дрожал. Как будто слова соскальзывали с языка, не имея ни веса, ни смысла.
Йокубас сделал шаг к ней, но она подняла руку. Остановила.
— Не надо, — тихо. Почти шепотом. — Просто... не надо.
Молчание повисло между ними, будто ледяная пелена. Лукас на мгновение посмотрел на неё. Его глаза — голубые, холодные, как лёд. Но в этот раз... в них будто промелькнуло что-то другое. Что-то... едва уловимое. Усталость? Сожаление?
— Мы просто хотим быть рядом, — сказал Алaнас, первый нарушив тишину. — Ты не обязана говорить. Просто... не быть одной.
Лилит сжала пальцы в кулаки, ногти врезались в бинты. На секунду она почувствовала — ей хочется закричать. Разбить всё. Спросить: зачем? Почему они пришли сейчас? Где они были, когда она падала в бездну?
— Уходите, — шёпотом. Её глаза затуманились. Слёзы блестели на ресницах. — Я не хочу, чтобы вы это видели.
— Что именно? — внезапно спросил Лукас.
Все замерли.
Она подняла на него взгляд. В его голосе не было тепла, но и холода уже не было. Просто прямой, резкий интерес. Или непонимание.
— Всё, — выдохнула она. — То, что осталось от меня.
И с этими словами встала. Пошатнулась. На лодыжке бинт — они заметили только теперь. На запястье — кровь проступила сквозь белое. Эмилия вздрогнула. Йокубас шагнул к ней.
— Чёрт... Лилит...
— Это не сегодня, — перебила она. — Я не вскрывалась сегодня. Просто кровь не остановилась. Я... пыталась быть нормальной. Просто... не вышло.
— Почему ты ничего не говорила?! — голос Эмилии дрогнул. — Почему ты...
— Потому что вы всё равно бы не поняли.
И она отвернулась. Лукас стоял, сжав губы. Его глаза впервые наполнились тем, что он прятал слишком долго — болью. Страхом. Чувством вины.
— Я... — начал он, но осёкся. — Прости, я... не знал, что тебе так больно.
— А теперь знаешь? — горько усмехнулась она. — глава 12
Внутри
Ночь выдалась тяжелой. Воздух в комнате словно сгустился, и даже старые стены квартиры Лилит казались чужими, сдавленными, дышащими тревогой. После того как Йокубас ушёл, оставив её в относительной тишине, Лилит сидела в углу своей спальни, сжав колени в груди. Она не спала третьи сутки. Тело дрожало не от холода, а от истощения — как физического, так и душевного.
Из-под кофты снова были видны бинты. Она так и не сняла их с рук, будто они были щитом, который скрывал от чужих глаз всё то, что она не могла произнести словами. На лице — пустота. Серые глаза-хаameleоны были безжизненны, взгляд устремлён в одну точку.
Она вспомнила, как сегодня днём стояла в ванной с ножом в руке. Как йокубас постучал, вошёл. Как она успела спрятать всё, сделать вид, что ничего не происходит. Он ничего не заметил. Или заметил, но промолчал. И это молчание кричало громче любых слов.
С улицы доносился лай собак, редкие машины проносились по асфальту, освещая стены бледным светом фар. Лилит не зажигала свет — она почти не замечала, когда день сменяется ночью.
Раздался стук в дверь. Резкий, громкий, как будто в неё кто-то пытался пробиться извне — в её изломанный, замкнутый мир.
— Лилит, — голос Эмилии. Тихий, осторожный. — Мы... можно?
Она не ответила. Но через пару секунд щелкнул замок. Эмилия вошла первой, за ней Алaнас, потом Лукас. Йокубас, как всегда, последний. Он закрыл за собой дверь, оглянувшись на неё с беспокойством.
— Прости, мы не хотели ворваться... — прошептала Эмилия. — Просто... ты ничего не пишешь, не отвечаешь...
Лилит посмотрела на них. Трое стояли у стены, почти не решаясь подойти. Лукас — немного в стороне, с руками в карманах, взгляд опущен. Он всё ещё не был с ней близок. Всё ещё хранил отчуждённость, словно она была пустым местом.
— Я... в порядке, — прохрипела Лилит, но даже её голос не звучал как уверенность. Он дрожал. Как будто слова соскальзывали с языка, не имея ни веса, ни смысла.
Йокубас сделал шаг к ней, но она подняла руку. Остановила.
— Не надо, — тихо. Почти шепотом. — Просто... не надо.
Молчание повисло между ними, будто ледяная пелена. Лукас на мгновение посмотрел на неё. Его глаза — голубые, холодные, как лёд. Но в этот раз... в них будто промелькнуло что-то другое. Что-то... едва уловимое. Усталость? Сожаление?
— Мы просто хотим быть рядом, — сказал Алaнас, первый нарушив тишину. — Ты не обязана говорить. Просто... не быть одной.
Лилит сжала пальцы в кулаки, ногти врезались в бинты. На секунду она почувствовала — ей хочется закричать. Разбить всё. Спросить: зачем? Почему они пришли сейчас? Где они были, когда она падала в бездну?
— Уходите, — шёпотом. Её глаза затуманились. Слёзы блестели на ресницах. — Я не хочу, чтобы вы это видели.
— Что именно? — внезапно спросил Лукас.
Все замерли.
Она подняла на него взгляд. В его голосе не было тепла, но и холода уже не было. Просто прямой, резкий интерес. Или непонимание.
— Всё, — выдохнула она. — То, что осталось от меня.
И с этими словами встала. Пошатнулась. На лодыжке бинт — они заметили только теперь. На запястье — кровь проступила сквозь белое. Эмилия вздрогнула. Йокубас шагнул к ней.
— Чёрт... Лилит...
— Это не сегодня, — перебила она. — Я не вскрывалась сегодня. Просто кровь не остановилась. Я... пыталась быть нормальной. Просто... не вышло.
— Почему ты ничего не говорила?! — голос Эмилии дрогнул. — Почему ты...
— Потому что вы всё равно бы не поняли.
И она отвернулась. Лукас стоял, сжав губы. Его глаза впервые наполнились тем, что он прятал слишком долго — болью. Страхом. Чувством вины.
— Я... — начал он, но осёкся. — Прости, я... не знал, что тебе так больно.
— А теперь знаешь? — горько усмехнулась она. — Поздно.
Тишина. Только дыхание. Только сердца, бьющиеся в темноте.