5 часть
На следующий день мы шли по обсаженным деревьями тротуарам в центре Санта-Круза, мимо симпатичных магазинчиков, ресторанов и художественных галерей. Мы направлялись в кафе, чтобы встретиться с Камилой. Я внимательно наблюдала за Марком, отмечая бледность его лица. Проснувшись, я обнаружила в мусорном ведре моей спальни две бутылки из-под воды, и Марк пожаловался на усталость, даже после того, как спал в моей постели.
– Я почти и не помню, когда спал в настоящей кровати, – сказал он в то утро. – Забыл, каково это.
У меня внутри все сжалось.
– Ты можешь спать в ней каждую ночь, – предложила я, хотя на самом деле это был приказ.
Если его мама будет ночевать в мотелях, я заставлю его спать в моей постели и пить столько воды, сколько захочется. Марк безропотно и стоически шел рядом со мной. Мы ежедневно очень многое принимали как должное: тепло, туалет, воду от простого прикосновения к крану. Уединение, личное пространство, постель. Марка всего этого лишили, а он не жаловался и справлялся со всем в одиночку.
Перед ломбардом Марк остановился и заглянул внутрь. В самом центре на подставке стояла акустическая гитара. Царапины портили бледный корпус, но на грифе более глубокий коричневый цвет выглядел дорого.
– Какая красивая, – заметила я.
– Это моя, – тихо, себе под нос прошептал Марк.
Я повернулась и посмотрела на него.
–Что?-спросила я.
Его глаза округлились, а затем он нахмурился.
– Черт, ничего, не обращай внимания. – Он быстро зашагал дальше, я едва поспевала за ним.
– Это твое? Я не знала, что ты играешь.
– Ты многого обо мне не знаешь.
– Полагаю, что так, – ответила я, стараясь скрыть обиду. – Хорошо получается? Давно играешь?
– С десяти лет. Когда у нас был компьютер, я научился играть по видеоурокам.
– А ты умеешь петь?
Он кивнул.
– В основном каверы, но сам тоже кое-что пишу.
Я моргнула, увидев, как он раскрывается передо мной с другой стороны.
– Почему ты мне не сказал? Так вот что ты каждый вечер пишешь в блокноте? Сочиняешь песни? Ты мог бы сыграть для меня...
Марк остановился и резко повернулся ко мне.
– Ну, для этого уже слишком поздно, не находишь? Господи, Саш! Ты когда-нибудь перестанешь задавать вопросы, помогать и... копаться в моем дерьме?
Я отшатнулась, как от пощечины.
– Я не... Я думала...
Он яростно провел ладонью по своим кудрявым волосам.
– Мне не следовало говорить тебе о гитаре.
– Почему?
– Потому что теперь ты просто воспользуешься своими возможностями богатенькой девочки и выкупишь ее. Ты уже достаточно помогла. Ты сделала достаточно. Большего я принять не смогу.
Я поймала его напряженный взгляд, глубокий, засасывающий. В темной глубине его глаз плескалась боль. Неосуществленные желания, ощущение потери и вкус к жизни. То, что пробудилось в нем после горячего душа, настоящей постели и еды.
– Я не стану ее выкупать, – произнесла я.
– Пообещай мне.
Я прикусила губу, переминаясь с ноги на ногу.
– Я должен сделать это сам. Обещай мне, Александра.
– Пообещаю, если ответишь на один вопрос. Ты такой грустный последнее время не из-за отсутствия гитары?
– Я не грустный...
– Это было неделю назад, верно? Когда ты ее продал?
Он неохотно кивнул.
– Но я ее не продал, а заложил. Есть разница. Если продать, то потеряешь навсегда. А если заложить, то можно вернуть.
– А что, если ее купит кто-нибудь другой?
В глазах Марка всколыхнулся страх.
– Мы должны ее вернуть, – заявила я. – Потому что ты сам не свой. Как будто потерял частичку себя, и я просто думаю...
– Не думай, Саш, – оборвал он меня, внезапно запыхавшись. Его лицо покраснело, как будто он только что пробежал марафон. – Ничего не делай. Просто оставь это. Пообещай.
– Ладно, ладно, я обещаю, – тихо сдалась я, в основном потому, что этот разговор его расстроил.
– Прости, что вспылил на тебя, – произнес он. – Ты была... очень добра ко мне. Черт возьми, благодаря тебе моя жизнь стала вполне сносной. – Он поднял руку, будто хотел пригладить прядки, выбившиеся из моего хвоста, но передумал и засунул ее в карман. – Ты – лучшее, что случилось со мной за очень долгое время. Я просто не привык... к удобствам. Долгий душ. Кровать. И теперь мне еще больше не хватает того, чего у меня нет.
– Я хочу, чтобы у тебя и дальше это было, – тихо произнесла я. – В моем доме. В любое время. И у твоей мамы. Все, что вам нужно.
Я коснулась кончиками пальцев его запястья, а затем сжала ладонь. К моему удивлению, глаза Марка наполнились слезами, когда он посмотрел на наши руки. Его грубые пальцы переплелись с моими и держали так крепко...
Но потом он быстро отпустил меня и отвернулся. Мы молча двинулись дальше по улице. Как только прошли квартал, шаги Марка стали неуверенными. Он немного пошатывался и периодически натыкался на стены ресторана или магазина, когда проходил слишком близко.
– Эй! – Я схватила его за руку. – Что случилось?
– Не знаю. Ничего. Просто пить хочется. Мне нужна... вода.
На другой стороне улице располагался магазин «7-Eleven», и Марк прошаркал через дорогу прямиком к нему, даже не посмотрев по сторонам. Машина проезжавшая мимо ударила по тормозам и водитель громко просигналил, но Марк не обратил на него внимания.
Я поспешила следом.
– Марк, эй! Ты меня пугаешь.
Он проигнорировал меня, его взгляд был прикован к магазину "24 часа". Войдя в магазин, он направился к холодильникам с напитками и схватил самую большую бутылку воды.
– Хочешь что-нибудь? – спросил он напряженным голосом, пока выуживал деньги из переднего кармана джинсов.
– Нет, спасибо. – На сердце немного потеплело от того, что он пытался обо мне заботиться, даже когда ему пришлось заложить свое самое ценное имущество.
Марк расплатился за воду, и мы завернули за угол. Он сполз по стене и выпил жидкость. Я наблюдала, как он несколькими глотками опустошил половину бутылки, а затем с облегчением прикрыл глаза.
– Лучше? – спросила я, присев рядом с ним.
«Пожалуйста, скажи мне, что тебе лучше».
Он кивнул, но затем допил и вторую половину.
Я вытаращила глаза.
– Здесь был почти литр. Марк...
– Я в порядке, док, – устало произнес он. – Мне пора возвращаться.
Он хотел было подняться, но я удержала его.
– Нет. Тебе нужна помощь. У тебя все лицо горит, а глаза словно стеклянные.
– Все хорошо. Клянусь. Иди к своей подружке без меня. – Он слабо улыбнулся. – Увидимся в понедельник в школе. Господи, ну разве это не круто? Первый день в школе. Не могу на хрен дождаться.
Я внимательнее присмотрелась к нему, снова жалея, что не могу прочитать его симптомы и заставить выслушать меня. Но он встал и пошел обратно, все еще держа в руке пустую бутылку из-под только-что выпитой воды.Хотя шел уверенно, как обычно.
«С ним все в порядке», – подумала я. Потому что так и должно быть.
Это логично, говорила я себе, направляясь к кафе. Жизнь в машине не могла не сказаться на человеке бесследно. Стресс. Голод. Холод. Наверняка у него лихорадка из-за плохих условий. Одной ночи в моем доме явно недостаточно.
«Это должно прекратиться. Им нужна помощь».
Но я поклялась Марку, что не выдам его тайну. Он этого потребовал. И никогда больше со мной не заговорит, если я попытаюсь ему помочь. Хотя даже не представляю, как это сделать. Если станет известно, что он живет в машине, это его убьет. В нашем районе тоже жили бедные дети, но это не то же самое, что быть бездомным.
«Должен же быть какой-то выход, – думала я. – Я могу одолжить деньги у папы. Или быстро заработать. Может, взять из отложенных на колледж. Достаточно для первого взноса и первый месяц аренды квартиры».
Мысли натыкались на кирпичную стену.
«А если после этого они не смогут каждый месяц платить за квартиру?»
Ками помахала мне из кафе, на ее запястьях сверкало множество серебряных и медных браслетов. Я сменила встревоженный взгляд на улыбку. Она тоже не могла знать о ситуации с Марком, хотя мне до смерти хотелось ей рассказать. Она бы стала настаивать, что я должна немедленно обо всем рассказать кому-то еще. Но я пообещала, а свои обещания всегда нужно держать.
Хотя иногда это нехорошо и неправильно.
Иногда это может стать худшим поступком в твоей жизни.
В тот вечер я оставила окно своей спальни открытым, чтобы услышать Марка, если он появится. Все было тихо до девяти или около того, а потом послышался звук, как будто кто-то продирался через лес. Я посмотрела вниз и увидела спотыкавшегося Марка, он что-то бормотал себе под нос. Как будто пьяный.
– Маркелл?
Он поднял лицо, и у меня перехватило дыхание от того, насколько он был бледен. Как привидение. Он смутился. Как будто не узнавал меня.
«О боже, это плохо. Очень плохо».
Я как можно скорее спустилась по шпалере и оступилась. Ладони заскользили по дереву, и я свалилась на землю как раз в тот момент, когда Марк открыл кран нашего садового шланга. Он пил из него так, словно умирал от жажды. Как будто несколько месяцев провел в пустыне. В нос ударил запах мочи, от которой потемнели его штаны, и еще какой-то фруктовый запах, которому здесь не место.