3.
Темнота в комнате обволакивала, как плотная ткань. Я пыталась разглядеть, кто меня затащил, сердце колотилось в груди, а в голове шум стоял не меньше, чем от басов концерта. И тут — щелчок. Включился мягкий, тёплый свет от лампы на стене.
Передо мной стоял он. Элджей.
Тот самый, которому я пару часов назад влепила пощёчину. Он смотрел на меня с какой-то странной смесью наглости и интереса, как будто поймал диких кошек и теперь не знал — гладить или снова разозлить.
— Ты мне понравилась, — проговорил он тихо, но чётко, подходя ближе.
— Серьёзно? — я вскинула брови, голос дрожал от напряжения, но я старалась держать лицо. — Так обычно выглядят извинения за домогательство?
— Я не извиняюсь, — он ухмыльнулся, — ты мне вмазала, а мне это… почему-то зашло.
— Отпусти меня. Мне нужно идти, — я сделала шаг назад, но его рука скользнула к моему бедру и мягко, но уверенно остановила меня.
— Подруги подождут, — сказал он, — ты не такая, как все, и ты это знаешь. Я вижу, как ты держишь себя. Как будто тебе на всех плевать, но при этом ты смотришь так, будто хочешь быть услышанной. Увиденной.
Он говорил спокойно, почти шёпотом, но от его голоса по коже бежали мурашки. Он подошёл ближе, и я почувствовала его дыхание — с нотками алкоголя и чего-то пряного, почти сладкого.
— Я не какая-то фанатка, ясно? — прошептала я, глядя ему прямо в глаза. — И не обязана тебе нравиться.
— Именно поэтому ты мне и нравишься, — ответил он. Его рука легла на мою талию, и он неожиданно резко прижал меня к стене. Я вздрогнула. Он был близко, очень. Лицо — всего в нескольких сантиметрах.
— Ты дерзкая. Резкая. Горячая. — Его голос стал ниже. — У тебя глаза, как лёд, но внутри — огонь. Я таких не встречал.
Я молчала. В голове всё перемешалось: алкоголь, бешеное сердцебиение, страх, интерес, злость и... какая-то странная тяга.
Он провёл пальцем по моей щеке, задержался у губ и вдруг, не дожидаясь согласия, наклонился и поцеловал меня.
Губы были тёплые, вкус алкоголя и сигарет смешивался с моим блеском. Поцелуй был не мягкий — он был наглый, уверенный, с вызовом. Я на долю секунды застыла. Всё кричало — оттолкни. Но тело не слушалось.
Мир на миг перестал существовать. Осталась только стена за спиной, его рука на талии и этот слишком дерзкий поцелуй, от которого внутри будто вспыхнула искра.
К чёрту всё. Всё: подруг, мораль, здравый смысл, этот шумный клуб с неоновым светом и толпами людей.
Я смотрела ему в глаза, дыхание было сбивчивым, как будто сердце не знало, как справиться с бурей внутри. И я просто выдохнула:
— Поехали ко мне.
Он чуть приподнял брови, как будто удивился, но уголки губ расползлись в довольную усмешку.
— Умница, — прошептал он. — Но не через основной вход. Пойдём со мной, с чёрного хода. Я не хочу цирка.
Он взял меня за руку. У него были тёплые пальцы, крепкий хват, и в этом прикосновении было что-то настолько уверенное, что я моментально расслабилась, словно он знал, что делает — и с собой, и со мной.
Мы вышли из комнаты, шагая почти бесшумно. Клуб гремел за стенами, но наш путь был тихим, напряжённым, будто мы пробирались сквозь чью-то чужую жизнь. Люди не обращали на нас внимания, а мы только крепче сжимали руки. Мы миновали бар, склад, коридор с выбитой плиткой и оказались у чёрной двери. Он приоткрыл её, выглянул, и сказал хрипло:
— Быстро. За мной.
На улице было темно, прохладно. Воздух пах пылью, дымом и июльской ночью. Он открыл заднюю дверь огромного чёрного кадилака, а я почувствовала, как от адреналина трясутся пальцы. Внутри всё было чёрным: сиденья, потолок, даже подсветка — с приглушённым синим отливом. Я села, сердце колотилось, и он прыгнул за руль, хлопнув дверью.
Он завёл двигатель — низкий, мощный рёв наполнил салон, и всё вокруг будто на секунду замерло.
— А как же твои подруги? — спросил он, бросив на меня короткий взгляд, в котором играли ирония и какая-то дикая уверенность.
Я облизала губы и улыбнулась.
— Подождут.
Он выпрямился, посмотрел на дорогу... и внезапно, почти срываясь, оторвался от руля, потянулся ко мне и жадно впился в мои губы. Это уже был не поцелуй — это был засос, срывающий остатки самообладания. Его рука обхватила мой затылок, а другой он прижал меня ближе. Его дыхание было горячим, всё внутри дрожало, как огонь на ветру.
Машина стояла, двигатель гудел, мы целовались в полной темноте, и всё казалось нереальным. Но в этот момент — мне было плевать.
Я хотела только одного. Его.
Машина плавно свернула к моему дому. Двор спал в полутемноте, окна были тёмные, только фонарь над подъездом мерцал, бросая тусклый свет на тротуар. Я выдохнула, когда он заглушил двигатель, но внутри всё ещё пульсировало — грудь тяжело поднималась, пальцы дрожали, и всё тело горело от ожидания. Мы вышли из машины, я поправила ремешок на сумке, а он, не отрывая от меня взгляда, обошёл капот и молча взял меня за руку. Он ничего не говорил — и не нужно было. Всё было понятно без слов.
Мы вошли в подъезд, пустой, с приглушённым светом и легким запахом пыли. Лифт медленно спустился, двери открылись с глухим звуком. Мы зашли. Стены, зеркала, тусклый свет — всё будто исчезло, осталось только напряжение между нами.
Он посмотрел на меня с каким-то хищным спокойствием.
— Подойди.
Я шагнула ближе, и в следующую секунду его руки резко обвили мою талию, губы снова прильнули к моим. Это был не просто поцелуй — он был голодным, влажным, крепким. Он сжимал мои бёдра через ткань, пальцы оставляли жаркие следы, дыхание становилось всё громче, тяжелее. Мои руки зарылись в его волосы, я чувствовала, как его грудь прижимается к моей, как тело находит ритм, будто танец, который мы оба знали на инстинктивном уровне.
Двери лифта открылись с тихим дзинь. Он отстранился, всё ещё держась за мою талию, и хрипло спросил:
— Какая квартира?
— Двадцать восьмая, — прошептала я, еле успев перевести дыхание.
Он не стал просить. Просто протянул руку, легко стянул с моего плеча сумку, нашёл ключи и направился к нужной двери. Я шла рядом, сердце колотилось как сумасшедшее. Он вставил ключ в замок, повернул — и дверь открылась.
Как только мы зашли, он захлопнул за собой дверь ногой, а я уже чувствовала, как всё снова накрывает с головой. Он притянул меня к себе, грубо, горячо, с этим фирменным "мне плевать на правила" выражением. Наши губы снова встретились — на этот раз ещё яростнее. Я не сдерживалась. Схватила его за плечи, оторвалась от пола и запрыгнула на него, обвив ногами его талию. Он крепко держал меня, будто боялся, что я исчезну, и прижал к стене рядом с входом, не прерывая поцелуя.
Моя спина ощущала холод обоев, его руки были на моих бёдрах, а язык касался моего, будто мы оба были в этой игре с самого начала и не могли остановиться. Всё было слишком быстро, слишком правильно. И слишком наконец-то.
Он прошептал мне в губы, срываясь на дыхание:
— Скажи, если хочешь, чтобы я остановился.
Но я только вцепилась в него сильнее и прошептала:
— Не смей.
Он стоял, крепко держа меня на руках, спина к стене, дыхание сбивчивое, как и у меня. Его губы всё ещё касались моих — то нежно, то отчаянно, будто боялся, что этот момент может исчезнуть. Я чувствовала, как его пальцы скользят вверх по моей спине, под тканью топа, словно ища мою кожу, которой так давно хотелось прикосновения.
Пальцы торопливо нашли край, и ткань легко поднялась. Я подняла руки — топ оказался на полу. Мы оба смотрели друг на друга в тусклом полумраке квартиры. Его взгляд скользнул по моему телу, и я видела, как в нём вспыхивает что-то — жажда, страсть, нежность, всё сразу.
Он снова поцеловал меня, на этот раз медленнее, глубже. Его руки скользнули к моим бёдрам, легко разжимая мои ноги, чтобы опустить меня на пол. Я чувствовала, как он дрожит чуть-чуть — от напряжения или от желания. Мы не говорили ни слова. Лишь дыхание, лишь поцелуи, лишь эти короткие взгляды.
Мои пальцы нашли край его майки, которую я сняла, открывая мне грудь, сильную и тёплую. Я провела рукой по его коже, а он целовал меня в шею, плечи, ключицы. Мы были медленные и жадные одновременно.
Он взял меня за руку и, не спеша, повёл через коридор в сторону спальни. Я шла босиком, полураздетая, а его ладонь не выпускала мою. Дверь в спальню тихо открылась, и мы оказались в полутени — на фоне темноты только мягкий свет от уличных фонарей, пробивающийся через жалюзи.
Он подошёл ближе, прижал меня к кровати и снова поцеловал. Мы вдвоём упали на простыни, и время словно исчезло.
Он двигался осторожно, изучающе, будто каждая часть моего тела была загадкой. Мы продолжали раздеваться — медленно, шаг за шагом, не торопясь, будто это не просто страсть, а нечто большее. Его руки были тёплые и уверенные. Я чувствовала, как замирает сердце каждый раз, когда он смотрел мне в глаза перед тем, как прикоснуться.
Он начал двигаться, сначала медленно, будто давая нам обоим время прочувствовать каждый миллиметр близости. Но с каждой секундой он становился всё увереннее, всё глубже. Его руки сжимали мои бёдра, удерживая, не отпуская, будто он боялся потерять этот момент. Я выгибалась навстречу, цепляясь пальцами за его спину, за плечи, за всё, к чему могла дотянуться.
Всё было как в дымке — дыхание сбивалось, воздух в груди сжимался. Я не могла сдерживать звуков — тихие стоны сами вырывались у меня с губ, становясь всё громче с каждым его толчком. Он вдалбливался в меня с такой страстью, будто пытался забрать меня всю. И я позволяла.
Шептала его имя, кусала губы, закрывала глаза — и снова смотрела в его, полные огня. Мы двигались в одном ритме — будто вся вселенная застывала, кроме нас.
Кровать едва слышно скрипела под нами, простыни сбились, волосы растрепались, но всё было идеально. Не грубо, не жестоко — а именно так, как будто это было необходимо. Он был мой. И я — его.
Когда мы наконец остановились, запыхавшиеся, дрожащие, он не ушёл. Он остался рядом, прижавшись лбом к моему, и прошептал:
— Ты сводишь меня с ума.
Я только улыбнулась и провела пальцами по его щеке. Потому что чувствовала то же самое.