Глава 4
Боже, да вы только посмотрите на него, какой же милый! — восхищенные писки солиста были слышны на всю округу.
Тилль сидел на корточках около небольшого пруда, рядом с ним устроился вылезший из воды абсолютно ручной лебедь. Мужчина аккуратно гладил его крупными пальцами по голове, приглаживая пёрышки.
— Что-то совсем как домашняя птица, — Рихард удивлённо рассматривал живописную картину перед собой. Его возлюбленный всегда подбегал к животным, завидев их издалека. Солист не пропускал ни одного кота, пса, да вообще никаких зверюшек! Цвена это невероятно умиляло, ему очень нравилось смотреть, как Тилль, этакая суровая и на вид бесчувственная глыба из мышц бежит к обыкновенному рыжему коту на улице с воплями: «А кто у нас тут такой кот? Каков кот… Ух ты, какой кошан! Рихард, Рихард, смотри сюда!»
— Тилли всегда любил животных, а они его. Всё детство ведь так и провёл: гладил всяких разных зверюг, а потом болезни были.Конъюнктивит, вши, лишай… — заговорила бабушка, с любовью наблюдая за внуком. — Да уж, этот лебедь вообще людей не боится, даже ластится!
Некоторое время никто не двигался с места: Тилль размеренно гладил лебедя, тихо шепча что-то, лебедь прикрывал глаза от удовольствия, Рихард и Зигрид молча наблюдали.
Нежно и спокойно пели птицы, наполняя парк этим ненавязчивым звуком, так что когда между людьми наступало молчание, оно не висело в воздухе липкой гадостью и неловкостью, это было вполне естественно.
Вдруг Круспе хрипло засмеялся, нарушив эту своеобразную тишину. Недоумевающие взгляды внука, бабушки и лебедя обратились на него.
— Тилль, а можешь его на руки взять? — не переставая смеяться проговорил Цвен.
— Разумеется, этот лебедь меня очень любит, да-да!
— Ну давай — давай!
Линдеманн, уже не боясь запачкать штаны, сел на землю, хоть бабушка, по своему бабушкинскому обыкновению и начала говорить что-то про грязную землю и одежду. Белая птица открыла глаза. Солист подхватил её под брюшко:
— Ого, какой он у нас пухлый! — с детским восторгом воскликнул он.
Шолле уже откровенно хохотал.
— Да что ты ржёшь?
— Тилль, ты как диснеевская Белоснежка, только разве что песню не поёшь! — сквозь смех проговорил парень.
Теперь рассмеялась и бабушка.
— Между прочим, песни я тоже пою! — шутливо возмутился мужчина.
Рихард быстро представил в своём богатом воображении этакую брутальную Белоснежку, поющую голосом солиста Rammstein песню их группы.
Смех начал разбирать его ещё больше.
— Ох, Тилли, вспоминаю, как ты сидел во дворе, корзины плёл и песни свои пел! — по-доброму улыбнулась бабуля.
Линдеманн махнул на них рукой и обратился к единственному другу-товарищу:
— Никто кроме тебя, лебедюшка, меня не понимает!
Тут на лавку села абсолютно незнакомая пожилая женщина. Она достала из сумки хлеб и начала крошить его и кидать в пруд. Лебедь вскочил и пошлёпал к воде.
Грустным взглядом проводил птицу солист. Потом встал с корточек, отряхнул штаны и лишь проговорил:
— Предатель!
Расстроенный и обиженный жизнью Тилль, смеющийся Цвен и успокаивающая внука Зигрид направились к площади Большой Звезды.
***
Бабушка восхищенно смотрела на колонну победы.
— Ну, знаете ли, преодолеть столько подземных переходов ради того, чтобы посмотреть на статую, у которой даже лица не видно… — вновь начал ворчать Круспе.
— Ну переход мы преодолели только один, а лица девушки не видно потому, что богиня победы Виктория находится на высоте шестидесяти семи метров, — опять начал Линдеманн, который уже отошёл от предательства такого близкого друга.
— Чёрт, Тилль, ты что, выучил эту информацию из интернета?
— Да, а что? — немец озабоченно почесал затылок.
Цвен только покачал головой.
— Во-от, — протянул наш экскурсовод, — в 1864 году…
Гитарист уже не слушал, что там говорит возлюбленный, он просто любовался тем, как он рассказывет, активно жестикулируя, все эмоции, как обычно, отражались на его лице. Рихард задумчиво провёл рукой по чёрному ёжику волос.
«Какой же он всё-таки красивый…»
Шолле всегда нравилось, когда Тилльхен увлечённо говорил, объяснял или яростно доказывал что-либо ребятам. Обычно, у вокалиста в одной руке была банка с пивом, а другой он активно взмахивал, тряс, дополняя свой рассказ. В такие моменты Тилль выглядел очень вовлечённо и лид-гитарист его внимательно разглядывал, зная, что тот сейчас ни на что вокруг себя не обратит внимания. Рихарду нравилось, как мужчина хмурит брови, раскатисто смеётся таким глубоким и низким смехом или напротив, напряжённо смотрит прямо в глаза собеседнику, сжимая в руке банку или стакан, как гордо улыбается, победив спор или мрачно уходит, проиграв.
Вообще, герр Линдеманн очень любил умно выглядить, поэтому много читал в интернете о городах, куда ехала с туром группа, о достопримечательностях этих городов, а потом передавал эти знания согруппникам. Вот и сейчас Тилль, решив выпендриться перед бабушкой и парнем подготовился к прогулке. Круспе находил этот факт очень забавным.
— Может поднимемся наверх? — прервал поток мыслей гитариста сам объект размышлений.
— Как наверх? Уже? — схватилась за сердце бабуля с явной шуткой.
— Наверх колонны, если что. Там есть смотровая площадка. — уточнил Линдеманн, не понявший юмора. — Так что ты думаешь, а, Зигги?
Рихарда передёрнуло. С самого детства он боялся высоты. Когда мама мыла окна, наполовину высовываясь из окна, малыш заливался слезами, боясь, что она выпадет. И отчим, и сама мать считали эти всплески эмоций глупостью и считали, что ребёнок себя накручивает.
Будучи подростком, будущий лидер-гитарист крайне не любил ходить с друзьями на крыши домов, так как его захватывала паника, которую было трудно сдержать.
И сейчас Круспе очень не хотелось подниматься на чёртову колонну, демонстрировать страх перед Тиллем. Задержав дыхание Цвен ждал ответа бабушки.
— Я человек старый. Страху в жизни понатерпелась, адреналин поиспытывала.И сейчас мне ничего такого не надо, — медленно, расставляя паузы произнесла женщина. — это всё для молодых. Вот будете без меня — пожалуйста!
— Скучно с Вами, — покачал головой Тилль, любитель всего экстремального. — Ну и чего тогда тут делать?
Вопрос был явно риторический. Шолле, ждавший этого момента всю прогулку, предложил направляться домой. Бабушка, тоже порядком утомлённая прогулкой, согласилась и Линдеманн, немного расстроенно вздохнув, направился к переходу.
Да, солист очень любил гулять. В деревенской местности, где он прожил всё своё детство и молодость, такая возможность ему представлялась более чем часто. Теперь, живя в городе, певец страдал от закрытого помещения квартиры и студии, он жаждал свободы и природа. Но по иронии судьбы немец влюбился в мужчину, ненавидящего свежий воздух, как и говорилось ранее. Тилль разными способами пытался вытащить любовь всей своей жизни на улицу. Порой эти способы были чрезмерно радикальны. Например, как когда Тилльхен соврал, что машина сломалась и ребята шли до места репетиции пешком. Ещё Линдеманн часто вытаскивал Рихарда в свой загородный дом, дабы порыбачить и сходить за грибами. Разумеется, гитарист и там большую часть времени сидел в доме, несмотря на протесты хозяина дома. В лес по грибы Круспе также не любил ходить. Ну кто ж знал, что он так не выносит комаров! Однажды вокалист не будя донес Шолле и увёз в лес, где тот и проснулся. Сколько же воплей, визгов и оскорблений, усиленных эхом, разносилось по несчастному лесу! Но оптимистичный грибник всё равно таскал за собой надувшегося парня. Рыбалку Цвен ещё как то выносил и даже получал от неё какое-то удовольствие.
В городе же Линдеманн старался каждые выходные поднимать эту округлую, упругую, невероятно красивую и горячо любимую задницу с дивана и тащить её на прогулку. Не важно, куда именно пролегал маршрут, да хоть в зоомагазин, где можно полюбоваться на не особо диковинных зверей, Тилль получал от неё непередаваемое удовольствие. И сейчас мужчина был очень рад состоявшейся прогулке.
— Ох, спасибо, как же хорошо, что старушку вытащили погулять! А то так давно нигде не была… — поговорила бабушка, — Всегда в тебе был талант организатора, Тилли!
До невозможности довольный похвалой, Линдеманн гордо прошёл в ванную.
— Да, — протянул Круспе, — было здорово…
— Ты это сказал! — радостное лицо вокалиста высунулось из двери ванной, — Я всё слышал и запомнил!