3. Бал лицемеров
Лучи солнца освещало пепелище руин, среди которых лежала девушка. Её темные волосы с бирюзовыми прядками переливались на фоне серых камней, маска была спокойным лицом, а глаза были закрыты, словно девушка спала в объятиях вечности. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь слабым шёпотом ветра, который приносил с собой запахи прошлого.
Это была Маска. И вот она открыла глаза и посмотрела на небо, где облака медленно плыли, словно забытые мечты.
— Где я? — спросила она у себя. — Сколько я так лежала? Где... Где мои друзья?!
Она вскочила и не поняла, где она была. Она встала, забрала гитару и пошла рассматривать руины. Она пыталась восстановить события, произошедшие до потери сознания:
— Так... Мир песен... Аластор... Ребята... Даниэла... На нее упал «Дамблдор»... Дамблдор? Она его опознала... Так это не Дамблдор! А кто? А тот символ? Где я его видела? Почему Бутусов на этот символ странно отреагировал? Какое отношение тот дед к нему имеет? Почему ангельская защита Вячеслава Геннадьевича не сработала? Что нас поймало?
Однако в ее голове мелькнули мысли, что ей необходимо скрыть свою личность. Она наиграла новую мелодию. Моментально ее бирюзовый худи и черные штаны сменились на лазурный наряд, а на маске появились седые волосы, которая тоже преобразилась, но Маска этого не заметила. Она положила гитару на пол и оценила новый образ.
— Неплохо!
Вдруг она услышала голос, быстро схватила гитару, надела свою маску и спряталась. Голос принадлежал старушке.
— Где ты, внученька?! — звала она. — Иди сюда! Бабушка приготовила пирожки! Из предыдущих трех па... э... внучков! Пойдем, пойдем, пойдем! С мясцом!
Момент, где старушка запнулась, напряг Маску. Она немного выглянула из укрытия и увидела женщину преклонного возраста в платье в пол цвета неба. Ее седые волосы были убраны в хвост. «Профессор Макгонагалл!» — подумала Маска. К той старушке подошел старик в лазурном наряде, похожий на наряд Маски, как две капли воды. Маска слушала, как они обсуждают ее и ее команду. Эти слова ее сильно задевали.
— Нет, ну она, наверное, уродина раз маску носит!
— Тебе бы тоже не помешало носить маску, Годзилла! — огрызнулась Маска голосом старика.
— Что ты сказал?
— Ничего! — ответил старик. — Я молчал. Тебе показалось, дорогая, — оправдался он и переключился обсуждение. — И вообще эта представительница мира людишек и эти голоса еще и дружат с этим старым сычом Бутусовым.
— Чья бы дудка пищала?! — ответила Маска голосом старушки, а сама подумала: «За что он так ненавидит Вячеслава Геннадьевича?»
— Что ты сказала?
— Ничего... — ответила «Макгонагалл».
Сначала к Маске подошла «Макгонагалл». Девушка замерла, а старуха стала вглядываться. Маска поняла систему! «Не двигаться, она понюхает и уйдет!» -проговорила она себе. И старуха реально ушла. Но радоваться Маске было рано, к ней подошёл старик. «Дамблдор? — спросила она и только тут поняла, с кем дело имеет. — Это на него Бутусов так отреагировал?» Они смотрели друг другу в глаза, и Маска увидела, что глаза старика белые и сплошные. «Чего он на меня так смотрит?» — спросила она себя. Глянув в разбитое зеркало она с трудом поняла его реакцию: маска полностью скопировала лицо старика. «С ним я управлюсь, если снова не хватит паралич... А профессор Макгонагалл даже не заметит подмены...» Эти гляделки не могли продолжаться вечно, поэтому «Дамблдор» крикнул:
— Я нашел...
Однако Маска ударила того по голове гитарой и затащила в «укрытие». Там она его связала, чтобы не сбежал. После проверила маску, лицо было в точности повторено. Она надела маску и вышла из укрытия.
— Что ты нашел? — спросила старуха. — Кого-то из НИХ?
— Я не нашел никого, но нашел гитару... — сыграла свою роль Маска, хотя в душе надеялась, что ее такой никто не видел. — Разрешите спеть вам, мадам...
— А ты умеешь играть на гитаре?
— Я много чего могу, моя госпожа... — проговорила Маска, ее голос был скрипучий, старческий.
Старушка с любопытством прищурила глаза, прислушиваясь к голосу, который звучал так непривычно для нее. Маска, чувствуя, как страх и напряжение постепенно отступают, начала наигрывать мелодию, полную загадок и тайн. Звуки гитары, словно шепот ветра, заполнили пространство вокруг, создавая атмосферу волшебства, и «Макгонагалл» не заметила подвоха.
— Подруги твои нюхают клей,
С каждым днем, они становятся немного глупей.
В этой стране вязкой, как грязь,
Ты можешь стать толстой, ты можешь пропасть.
Но я разожгу
Огонь твоих глаз,
Я даю тебе силу,
Я даю тебе власть...
Однако Маска не успела допеть, как получила сильную пощечину, из-за чего ее маска чудом даже не покосилась.
Маска почувствовала, как в её груди заколотившееся сердце сжалось от неожиданной пощечины. Она не ожидала такого резкого поворота событий. «Кажется, меня раскрыли...» — подумала Маска.
— Что-то не так? — спросила она скрипучим голосом.
— Ах, ты лицемер! — крикнула так. — Ненавидишь этого ангела, а сам его же песни поешь!
— Разве? Я думал... это не его песня... — попыталась Маска оправдаться.
— Все ты знал!
И та стала кричать на Маску, напоминая ее образу все, что этот «Дамблдор» думает о Бутусове, Ги и прочих. Она еле держалась, чтобы не дать ей по морщинистому лицу за такие отзывы на ее друзей и подруг.
— А эта... как ее? Да-ни-эла! Ведьма!
«Годзилла! — подумала Маска. — Ты сама попала к «настоящему колдуну, что загубил таких, как ты, не одну!» Это то уже лицемерно! Называть ее ведьмой, хотя ведьма тут ты! Кстати, а что бы сделала на моем месте Даниэла?» Вскоре Маска не выдержала услышав оскорбления в свой адрес, и ударила ту гитарой и связала своими щупальцами на всякий случай
— Не обижай этих голосов! Ты поняла меня, Сестра Императора?!
— Так ты не Нихил?
— Браво! — воскликнула она.
— Кто ты?
— Мое имя — Никто! Так назвали...
— Откуда знаешь, кто я, Никто?
— Мой мир огромен,
А я так скромен, — провел «Никто». — Вся жизнь — спектакль,
Я в ней актёр.
Актёр-лицедей,
Добряк и злодей!
Не ради людей,
А ради искусства
По жизни играю,
Я все секреты ваши знаю.
Вы в зале сидите,
И ваши нервы, словно нити,
Надёжно пришиты
К пальцам моим!
Девушка убежала, оставив Сестру Императора, которая пыталась освободиться от пут. Вдруг та увидела старика и позвала на помощь.
— Кто тебя так?
— Никто!
На лице того голоса появилась странная гримаса, будто он не понимал, что она сказала. А Маска уже исчезла из виду.