«Музыка между воротами»

— От лица Луны —

Америка казалась другим миром. Огромным, шумным, полным возможностей, но таким далёким от того, где я впервые запела для кого-то по-настоящему. Где он смотрел на меня так, будто я важнее любого гола.

Я шла по улицам Нью-Йорка, в капюшоне, с очками на пол-лица. Почти никто не узнавал — и в этом была свобода. Но внутри — тяжело. Очень. Разлука с Ламином жгла, как будто я отрезала от себя что-то живое.

Мы переписывались каждый день. Он спрашивал, как прошло шоу, что я ела, спала ли. Я — как тренировки, как колено, видел ли Джуда... Иногда он присылал голосовые, и я слушала их перед сном — словно заглушала этим одиночество.

Но даже в океане городского шума, в миллионе лиц — я всё равно слышала его. В голове, в сердце. Он был частью моей музыки.

А потом пришёл букет.

Роскошный, белые розы, чуть ванили, записка без подписи: «Ты сияешь ярче прожекторов».

Я сразу поняла, от кого. И сразу почувствовала: надо что-то решать.

— От лица Джуда —

Я знал, что делаю. Каждый жест был выверен, каждый шаг — осознан. Луна была не просто «звезда». Она была настоящей. Хрупкой, смешной, яркой. И я тянулся к ней, как мяч к воротам. Не ради победы — ради ощущения, что рядом с ней я настоящий.

Вини говорил: «Не дави». И я пытался. Но каждый раз, когда она улыбалась, когда говорила «спасибо» немного тише, чем нужно, я чувствовал — она ещё колеблется.

Я послал цветы. Не чтобы купить внимание. Чтобы напомнить: я здесь. Я рядом.

Потом я увидел фото — её с телефоном, где она что-то набирала. Наверняка ему. Ламину. И это жгло. Но я не злился. Я был... упрям.

Я ведь верил: в любви тоже бывает камбэк.

— От лица Ламина —

Когда она улетела, стадион стал пустым.

Я пытался сосредоточиться. Каждый день — тренировка, интервью, игра. Но мысли были не на поле. Я ловил себя на том, что жду сообщений от неё как свистка в начале матча. Волнительно, нетерпеливо.

Я видел, как Джуд снова начал мелькать рядом с её именем. Как послал ей цветы. Я не был ревнивым по натуре. Но тут... внутри всё сжималось. Я не мог быть рядом. Не мог доказать, что я тоже борюсь.

Я отправил ей демо. Кусочек песни, которую написал на испанском — о ней. И голос. Просто чтобы она знала: я не молчу.

И когда она ответила — длинным сообщением, с фото в студии и фразой: «ты внутри каждой моей строчки» — я понял. Я лечу.

В Нью-Йорк. Прямо сейчас.

— От лица Луны —

Я вошла в гримёрку после концерта. Всё прошло отлично. Но что-то в воздухе изменилось. Я почувствовала это ещё на сцене — будто кто-то смотрит на меня особенным взглядом. Знакомым.

Когда я увидела его у служебного входа — в капюшоне, с рюкзаком, немного смущённого — я забыла, как дышать.

— Ты приехал?.. — только и смогла прошептать.

Он кивнул.

— Я не мог иначе.

— От лица Джуда —

Я узнал, что он прилетел. Конечно, узнал. Команды говорят друг другу, даже если молчат вслух.

Ламин в Нью-Йорке. У неё. На концерте.

Я сел на кровать в гостинице, положил телефон и просто смотрел в потолок. Сердце колотилось, как после финала. Боль не была яростью. Она была тихим признанием.

Может, игра закончилась. Может, я должен уйти. Или... ждать замены.

— От лица Ламина —

Ночь в Нью-Йорке пахла асфальтом, весной и её волосами.

Мы просто гуляли. Без слов. Без планов. Я держал её за руку, а она рассказывала о том, как однажды перепутала метро и чуть не уехала в Бронкс. Мы смеялись. Мы были просто Лу и Ламин.

Потом она запела. Тихо, почти шёпотом. Без фонограммы, без сцены. И я понял: в этой тишине — вся правда.

— От лица Луны —

Он был рядом. По-настоящему. Не в сторис, не в тексте. В дыхании, в ладони, в голосе.

И я знала: да, сейчас между нами нет признаний. Нет титров, нет фанфар. Но всё случилось.

Потому что он выбрал не матч. А меня.

И я — его.

подписывайтесь на мой тгк @onlyforezo