Глава 2
Спустя месяц
***
Всем классом мы шли по улице Цвилла в сторону Городской галереи изобразительных искусств на выставку работ выпускников художественного института. Была бы наша воля, мы бы точно не плелись в самый пик 30-градусной жары на какую-то там выставку. У нас каникулы, алло!
Но Инна Викторовна, наш классный руководитель, а по совместительству еще и главный энтузиаст школы, организовала поход в наикультурнейшие достопримечательности нашего города, а именно в Краеведческий музей (который мы еще в начальной школе исследовали вдоль и поперек) и ту самую галерею, где выставляются работы молодых художников (о ней мы, кстати, услышали впервые, хоть и видели миллионы раз. А все потому, что находилась она чуть ли не во дворах, ничем не выдавая своего высокого предназначения, и не цепляла взгляд, из-за чего все считали ее обычной панелькой).
—Живей, ребята! Мы почти пришли, — пыталась приободрить нас Инна Викторовна.— Вы же помните, что там есть кондиционер? — и, скажу вам, её попытки были не безуспешны, потому как парочки перед нами зашагали быстрее. Наша же с Лерой пара пыталась удержать в себе проклятия в адрес классного руководителя и погоды, которая в нашем экологически опасном городе никогда не радовала постоянством, и плелась в самом конце.
—Инна Викторовна, пожалуйста, объясните мне, почему проходя мимо своего же дома, — я указала на противоположную сторону улицы, где, собственно, и находился мой дом, — в эту адскую жару, я не могу променять на него ваше культурное воспитание? А еще почему мы должны были идти на выставку именно от школы, от которой до сюда приличное расстояние? Ведь каждый из нас способен добраться до нужного места самостоятельно. И последнее, почему мы идем парочками, как младшеклассники? Вот этого я вообще понять не могу.
Классный руководитель на мгновение остановилась, а её мягкая добрая улыбка сменилась хищным оскалом. Но лишь на мгновение. Через секунду она снова была той же молодой женщиной чуть за тридцать с постоянным выражением добродушия на лице и неповторимой жаждой деятельности. Она заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь крашеных светлых волос и положила свою ладонь мне на плечо.
—Теона, дорогуша, совместные вылазки помогут нам сплотить наш коллектив. А на случай, если вы с Лерой решите покинуть нас на полпути, будьте готовы провести следующие две недели в моем обществе. Думаю, вторая порция отработки вам понравится, — тут она прям засияла от перспективы эксплуатировать нас еще две недели. Я и первую-то отработку еле выдержала. Нет, не буду так рисковать, здоровье дороже.— Кстати, девочки, вы взяли с собой игрушки?
Меня передернуло. Честно,
не знаю почему. Но сам факт того, что придется отдать кому-то свою любимую детскую игрушку, вызывает во мне ужас. Поэтому я взяла плюшевого зайца, которого купила пару лет назад, тогда он казался мне очень миленьким, но любви к нему я не испытывала. Уж лучше ведь отдать почти новенькую игрушку, к которой не успел привязаться, детям из детдома, чем старую и потрепанную, которая тебе дороже любых драгоценностей, правда?
—Ага, — ответила Лера.— Всю квартиру с Теоной перерыли. Надеюсь, дети не обидятся на то, что кукла с выбитым глазом, это был несчастный случай, правда-правда, — подруга честными глазами посмотрела на руководителя и монашески сложила руки на груди.
Я расхохоталась. В голову все лезли версии того, как маленькая Лера умудрилась выбить кукле глаз. Но смех мой быстро утих, потому что Инна Викторовна выжидающе на меня посмотрела.
—У меня так же, вот только глаза у зайца на месте и сам он, вроде, в приличном состоянии, — сказала я в надежде, что, удовлетворившись ответом, она покинет наше скромное общество. Видимо, на моем лице отразились мои мысли, потому как классный руководитель подозрительно прищурилась. Резкая боль пронзила мое плечо, на котором все это время лежала рука женщины. Инна Викторовна лучезарно улыбнулась, почувствовав, как я вздрогнула скорее от неожиданности, чем от боли, и ушла в начало нашей колонны. На плече остались следы от её наманикюренных ногтей.
—Однако, странная она у нас, — вынесла вердикт Лера. Я промолчала и занялась рассматриванием окружающей нас обстановки, которую в течение шестнадцати (почти семнадцати!) лет запомнила во всех подробностях.
За весь этот долгий путь нам не попался ни один человек, мы были на улице абсолютно одни. Это показалось мне странным, ведь улица Цвилла одна из самых многолюдных, даже в такую жару. И чем дальше мы шли, тем мрачнее становилось вокруг: небо покрылось тучами, порыв ветра принес за собой запах сырости и дождя, вот только совсем не летнего. А прогноз погоды уверял, что целый день будет солнечно! Дома становились все серее и серее, будто яркие краски смылись бесчисленными дождями, оставляя после себя голый камень. Меня охватила тревога. И когда мы повернули не в ту сторону, я убедилась, что мы идем явно не в галерею и пункт нашего назначения в стороне Театра оперы и балета, это мне абсолютно не понравилось.
Тем временем архитектура тоже не стояла на месте. Хрущевки сменялись небольшими строениями, похожими на дома 17-18 века, а потом и вовсе европейского средневековья. Асфальтированная дорога перешла в брусчатую мостовую. Но что больше меня поразило, так это перемены произошедшие с театральной площадью. Театр исчез, как и сама площадь. Что теперь было вместо них, я не смогла увидеть, так как вид загораживало трехэтажное здание, стоящее на месте, где должна быть автобусная остановка.
Как и мостовая, оно было сложено из булыжников. Темно-серое, угнетающее своей массивностью, оно создавало мрачное впечатление. Слева раположилось небольшое крыльцо с перилами в форме черных извивающихся змей, которое ведет к черной, будто сотканной из тьмы, двери. Только висящая возле звонка табличка с надписью разбавляла мрачную атмосферу. По серебристому, почти белому металлу бежали витиеватые, изящные черные буквы, они складывались необычными фигурами в еще более необычную надпись: «Ломбард душ». Весь вид строения говорил, что внутри таится опасность.
К моему облегчению, Инна Викторовна вела нас не туда. И мы почти прошли мимо него, когда от группы отделился парниша с двумя огромными волками на поводке.
—Черт! Это волки?! Откуда у него волки?! — вскрикнула я. Но никто меня не услышал, никто даже не обернулся на мой крик. Все продолжали идти. Я всматривалась в лица одноклассников. Осознание того, что они меня не замечают, сдавило легкие. Я пыталась разглядеть хоть какие-либо эмоции на их лицах, но стоило мне отвести взгляд от человека, как я тут же забывала, на кого смотрела мгновение назад. И так происходило со всеми.
Сама того не понимая, я пошла вслед за парнем с волками, один из которых был ярко-красного окраса, переходящего в черный от шеи до холки, второй же был серый, с таким же переливом, но только в белый. Меня охватило острое желание остановить парнишу. Я беспокоилась за этих величественных животных, боялась того, что с ними может произойти в ломбарде. Но не могла догнать их. Они скрылись за черной дверью. Я побежала со всех ног в это пугающе до икоты место.
Я поднялась на крыльцо и чуть не выдернула резким рывком дверь. Перешагнула порог и оказалась в небольшом, узком коридоре, пол, стены и потолок которого были покрыты деревянными панелями. Мягкий медовый свет от светильника в конце коридора растекался по всему пространству. Атмосфера внутри была абсолютно противоположной той, что царила снаружи: здесь было тепло, уютно и пахло баней.
В конце коридора, перед его разветвлением, стояли друг напротив друга две двери из такого же дерева, что и окружающая обстановка. Та дверь, что справа, оказалась приоткрытой. Я стояла перед ней не в силах что-либо сделать. Коленки предательски тряслись, к горлу подкатывала тошнота от предчувствия того, что ждет меня этой дверью. Ледяной пот прошиб все тело, когда за дверью раздались чавкающие звуки. Дрожащей рукой я толкнула дверь и готова была завопить от представшей передо мной картины.