ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ. Глава 21
Грат, Малагория
Третий день Паззона, год 1489 с.д.п.
Слабость раздражала Мальстена, как никогда. Если б не действие яда, он сумел бы подняться уже на следующий день — даже с такой раной. Но яд Кары, похоже, причинил гораздо больше вреда, чем могло показаться на первый взгляд, и теперь на восстановление уходило катастрофически много времени.
Коря налитое чугунной тяжестью ноющее тело за немощность, Мальстен осторожно поднялся с кровати и, держась за каждую опору, попадавшуюся ему на пути, добрался до стола, на котором стоял кувшин с водой. После ранения его почти постоянно мучила жажда, и, судя по тому, что сказала Кара, это тоже было последствием яда.
Кувшин почти опустел, и Мальстен подумал, что стоило бы озаботиться новой порцией воды — заодно и заставить свое немощное тело понемногу снова привыкать двигаться. Видят боги, он не чувствовал в своем распоряжении такой роскоши, как возможность неделями отлеживаться в постели под опекой заботливых слуг Бэстифара.
Забрав с собой кувшин, Мальстен медленно направился к двери. Тело упрямо желало снова занять горизонтальное положение и продолжало требовать воды, тогда как мысли и тревоги устремлялись к запертой в клетке Аэлин Дэвери. Мальстен чувствовал, что должен добраться до нее, должен помочь ей, но опасался, что сделает только хуже, если положится на свои силы. Здравый смысл подсказывал, что лучше играть по правилам Бэстифара, но сидеть без дела и ждать, пока ситуация разрешится сама собой, было мучительно.
Ты должен что-то сделать, — звучал настойчивый голос совести. В ответ на это ноги налились слабостью, заставив Мальстена тяжело навалиться на стену в попытке перевести дух. Скрипнув зубами от злости, он заставил себя добраться до высокой резной двери, преодолев около десятка шагов. К этому моменту руки и ноги уже дрожали от слабости.
Хватит раскисать! — приказал он себе. — Двигайся!
Должно быть, Сезар Линьи сказал бы ему нечто в этом роде.
Вспомнив наставника, Мальстен печально улыбнулся и заставил себя навалиться плечом на дверь, надеясь, что капризные швы, о которых столько переживал лекарь, не разойдутся. Только сейчас он вдруг понял, что слышит в коридоре какой-то гомон: кто-то переговаривался у самой его комнаты, и людей было много. Не двое и не трое, а будто целая толпа.
Кто бы это мог быть? Гратцы, возненавидевшие его за смерть Отара Парса?
Выйдя из отведенных ему покоев, Мальстен приготовился к худшему, но изумленно замер, потеряв дар речи. Он не был уверен, что бодрствует, потому что зрелище казалось, скорее, сном, чем явью.
В коридоре перед ним и впрямь стояла толпа, но он совсем не ожидал увидеть здесь этих людей. Видят боги, даже с возмущенными гратцами, готовыми разорвать его в клочья, он встретился бы с большим мужеством, нежели с труппой малагорского цирка...
Они все были здесь.
— Мальстен!
— Это и вправду ты?
— Ты вернулся!
— Мы знали, что ты еще появишься!
— Мальстен, почему ты ушел?
— Ты вернулся в цирк?
— Тебя ранили? Как ты себя чувствуешь? Выглядишь паршиво...
— Так слухи не врали!
— Мальстен, как здорово, что ты снова здесь!
— Ты ведь будешь снова с нами? Его Величество ведь возьмет тебя на прежнюю работу?
Они заговорили наперебой. Мальстен едва не задохнулся от напора требовательной, счастливой надежды, что звучала в голосах артистов труппы и некоторых музыкантов. Он не понимал, почему они здесь, ведь Бэстифар не разрешал артистам вот так запросто разгуливать по дворцу. Что это? Напоминание о цирке? Завлекающий маневр? Очередной хитрый план?
Что бы это ни было, артисты стояли прямо у его дверей, и вид у них был вовсе не разозленный.
Они... ждали моего возвращения? Хотели, чтобы я снова...
— Боги, — полушепотом произнес Мальстен. — Как вы здесь...
Он ощутил предательское головокружение и прислонился к стене, чтобы не упасть. Перед глазами начал смыкаться коридор темноты. Глиняный кувшин выскользнул из рук и разбился. Кто-то подхватил данталли под руку и помог сохранить равновесие.
— Эй, тише, дружище. Ты и впрямь выглядишь паршиво. — Мальстен узнал голос силача Кирима. — Не стойте столбами, принесите воды! — распорядился он.
— Мальстен! — окликнул женский голос.
Слишком знакомый.
Мальстен распахнул глаза, вздрогнув.
Ийсара.
Гимнастка вышла вперед, пробившись через толпу артистов и музыкантов, и замерла напротив данталли, заглянув ему в глаза. Выдержать ее взгляд оказалось слишком тяжело, и Мальстен опустил голову, чувствуя, как тело обдает волной предательского жара вины и стыда.
Неужели и она — ждала моего возвращения? Не может быть, чтобы она все это время тосковала по мне.
— Мальстен, — нежно произнесла Ийсара, осторожно проведя рукой по его заросшей щетиной щеке. — Я... мы скучали по тебе. — Она улыбнулась, но за ее улыбкой скрывалась печаль.
— А я воды принес! Одна нога здесь, другая там! — радостно заявил кто-то из труппы. Распознать голос Мальстен не сумел.
Ийсара, казалось, собиралась прижаться к нему, но Кирим внушительно взглянул на нее и остановил:
— Будет тебе, Ийсара, успеется! — Он снова открыл дверь покоев и помог Мальстену зайти внутрь. — Видишь же, он еще в себя не пришел. Крепко же тебе досталось...
Мальстен почти не слушал, что говорил ему Кирим. В голове и впрямь помутилось от усталости, а оба сердца нервно стучали в груди при мысли о том, что придется объясниться с Ийсарой.
Стараясь придумать, как хотя бы попытаться не оскорбить чувства норовистой гимнастки, Мальстен поймал себя еще на одной мысли: вся труппа ждала его возвращения. Стало быть, тому, кого Бэстифар решил поставить ему на замену, здесь не очень доверяют.
Осуждая себя за высокомерие, Мальстен позволил слабой победной улыбке показаться на губах.