Глава 4. Воспоминания
Я не всегда была плохой девочкой. Когда-то я была очень хорошей. Моя семья – образец правильной и упорядоченной жизни. С самого детства меня приучали к тому, что нужно отвечать за свои поступки.
До того, как мне исполнилось шестнадцать, я во всем слушалась родителей. Я была ученицей в частной королевской школе в Лондоне и была одной из самых популярных девчонок. У меня была своя компания. Я, Джейн, Сильвия и Клара – мы были неразлучной четверкой. Темноволосая и кудрявая Джейн олицетворяла собой «ум» нашей компании. Она была остроумной и начитанной, и постоянно цитировала известных и не очень известных миру философов. Она всегда находила научное обоснование нашим поступкам, выстраивая целые теории о наших характерах, стремлениях, желаниях. Сильвия была белокурой бестией. Именно благодаря ей я и познакомилась с Диланом. Она была самой веселой и компанейской. Сильвия знала все самые модные места, знала расписание концертов самых интересных групп и музыкантов, была в курсе всех самых модных выставок города. Клара была рыжеволосой мечтательницей. Она добавляла в каждую беседу нотки романтизма и мистики. Клару привлекало все таинственное и загадочное. Она читала готические романы и буддийские притчи и верила, что была известной художницей в прошлой жизни. Мы каждые выходные собирались вместе и направлялись на прогулку. Каждый раз мы составляли список самых интересных мест и голосовали, чтобы определить, куда мы отправимся в тот или иной раз.
Я любила театр. В своих мечтах я всегда была актрисой, играющей сложные драматические роли на сцене лондонского театра. Я посещала дополнительные занятия в школе драматического искусства и играла главные роли во всех школьных постановках. Игра для меня была эссенцией жизни.
До шестнадцати лет я не очень интересовалась мальчиками. Я посвящала все свое время учебе и своим подругам. На мальчиков просто не оставалось времени. Если быть честной, я совсем не понимала Сильвии, которая влюблялась в нового парня почти каждую неделю. Меня искренне удивляла ее влюбленность в кумиров и реже в парней нашей школы. Мальчики казались мне существами из другого параллельного мира. Наши с ними жизни почти не пересекались. В моем окружении и, в частности, в моей семье, было мало ровесников противоположного пола, поэтому я даже почти не знала, как себя с ними вести. Я только помнила, как в детстве проводила время с одним из моих кузенов, Робертом. Нам было по тринадцать лет, и мы коротали время за вызыванием духов в загородном особняке нашего дедушки. Мы мало разговаривали. Роберт казался мне пугливым и глуповатым. В тринадцать лет мне казалось, что я неплохо разбираюсь в людях, и что у нас с ним мало общих тем для разговоров. После этого Роберт поступил в частную школу-пансион в Итоне, и мы с ним с тех пор не виделись.
Когда нам с подругами исполнилось шестнадцать, Сильвии в голову пришла гениальная идея подделать документы для того, чтобы пробираться в ночные клубы. Она нашла взрослого парня, который был мастером своего дела. Вскоре Сильвия подарила каждой из нас фальшивые документы, в которых указывалось, что нам уже исполнилось восемнадцать. С тех пор наши прогулки изменились. У Сильвии были самые либеральные родители, которые разрешали гулять допоздна. Говоря родителям, что мы остаемся ночевать у Сильвии, мы наряжались, красились, надевали высокие каблуки и отправлялись в клуб. Иногда мы оставались там до самого утра. Мать Сильвии была бывшей моделью и во всем потакала дочери и ее друзьям, поэтому нам удавалось избегать наказания.
Однажды Сильвия узнала про то, что на лондонской музыкальной сцене зажглась новая звезда – группа «Розы и шипы». Мы обожали рок-музыку и согласились пойти на их концерт в одном из самых модных лондонских клубов. Солистом в этой группе был Дилан Грэйсон. Пока Дилан пел о любви и страсти, в моей душе зажегся огонь. Я поняла, что меня в нем привлекает абсолютно все – его черные волосы, блеск карих глаз, легкая щетина на щеках, кожаная куртка, движения, голос. Он был невероятно обаятелен и очаровывал публику каждой своей песней.
Когда концерт закончился, я ощутила легкую грусть. Такие эмоции обычно испытывают при расставании с кем-то очень близким. Именно так я ощущала себя после того, как Дилан закончил петь. Мы направились в бар, и Сильвия предложила взять текилу. Я ни разу в жизни не пила и вскоре почувствовала невероятную легкость. Я даже не заметила, что все время, что мы простояли возле бара, за мной наблюдал он – невероятный музыкант и певец Дилан Грэйсон.
- Спорю на что угодно, что ты ни разу до этого не пила текилы, - сказал он и заказал мартини.
Мы с ним проговорили до утра. Он рассказал, что ему двадцать лет, что он долгое время путешествовал по миру и преподавал английский в Таиланде, и что решил связать свою жизнь с музыкой после долгих духовных скитаний. Мы обменялись телефонами и решили встретиться через неделю.
Вернувшись домой и осознав все произошедшее, я поняла, что влюбилась. Это было настоящим открытием для меня – той, которая до этого читала о любви только в книжках. Мир раскрыл передо мной свои объятия. Солнце сияло ярче, чем обычно, небо приняло еще более пронзительный голубой оттенок, розы стали еще более царственными, лондонские улочки казались мне сказочно красивыми. Все вокруг меня напоминало кадры из самых романтических фильмов. Я не могла думать ни о ком другом, кроме Дилана. Впервые в жизни занятия в школе показались мне скучными, а подруги – наивными. Я жила только одной надеждой на следующее свидание.
Дилан напоминал о себе в сообщениях несколько раз в день. Мы обсуждали каждую деталь, сопровождавшую канву наших жизней и делились новыми впечатлениями. Он любил все необычное и рассказывал мне о своих поездках в Бразилию, где он побывал на карнавале, в Нью-Йорк, где он впервые провел акустический концерт, в Швейцарию, где он катался на лыжах, в Японию, где он погрузился в необычайную атмосферу Токио. Иногда он звонил мне, и, слушая его богатый интонациями голос, я все больше понимала, как сильно нуждаюсь в его любви.
После первой же встречи я призналась ему, что мне шестнадцать лет. Сначала его это немного напугало, но потом он сказал, что возраст – это всего лишь цифра, которая никак не повлияет на его отношение ко мне.
Когда мы прощались, шел дождь. Мы стояли возле моего дома, и он наклонился и поцеловал меня. Ощущение первого поцелуя остается с нами на всю жизнь. Я никогда не смогу забыть этого момента. Одна его рука обвивала мою талию, другая – гладила по щеке. Его губы были нежными и мягкими. Я растворилась в этом прикосновении. Он прижимал меня к себе все ближе и ближе, и мне казалось, что я в раю.
Спустя месяц я решила познакомить Дилана с родителями. Они были в ужасе, узнав, что он музыкант и не является частью нашего круга. Папа предупредил меня, чтобы я была осторожна и не доверяла ему полностью. Я пыталась убедить его в том, что Дилан, хоть и музыкант, но очень ответственный и серьезный молодой человек.
Прошло две недели, и Дилан пригласил меня к себе. Его богемная квартира, которую он снимал с другими участниками группы, находилась в Ноттинг-Хилл. В этой квартире царил настоящий творческий дух: стены были увешаны авангардными картинами и плакатами старых голливудских фильмов, прямо на полу располагались гитары, синтезаторы, микрофонная установка, барабаны. В гостиной стоял белый антикварный рояль, а полки белых шкафов были переполнены многочисленными книгами о музыке, поэзии, киноиндустрии и фантастике.
Ту ночь мы провели вместе – самую прекрасную ночь в моей жизни, воспоминания о которой я буду, наверное, хранить всю свою жизнь. Он нашептывал мне самые нежные слова, на которые был способен, ласкал меня так, что я ни разу не подумала о том, что мне не по себе. Что-то внутри меня перевернулось. Первая близость стала настоящим откровением, открывшей новую главу моей жизни. Неторопливо раздевая меня, он целовал мою шею, грудь, живот, все сильнее распаляя мое желание и распаляясь сам.
- У тебя такие изящные ключицы, - сказал он, проводя губами по моей шее.
Обнаженные душой и телом, мы слились с ним в едином порыве – настолько близком, что я уже не могла осознавать себя как одного человека. В меня все глубже проникали его мысли и чувства, и, смешиваясь с моими эмоциями, переплели наши судьбы в единую тонкую нить.
Затем мы отправились в Париж, и именно во время этой поездки я узнала о проблеме Дилана. Я уже замечала в нем некоторую излишнюю активность временами, выплески энергии, которые в скором времени сменялись довольно хмурым настроением. Я просто не обращала на это внимания, ссылаясь на то, что он – творческая личность. Ведь все творческие люди склонны к депрессиям. Однако все оказалось совсем не так.
Он принимал наркотики. Правду я узнала случайно, наткнувшись на белый порошок в кармане его кожаной куртки, которую он мне одолжил в одну из прохладных парижских ночей. Весь миф о его сложном характере рассыпался в пух и прах. Теперь я знала его тайну. Пока мы были в Париже, он честно мне во всем признался и сказал, что «в этом нет ничего страшного», что это не преступление, а просто способ «остаться на волне». Он предложил мне попробовать. Я, влюбленная в романтику его жизни, согласилась разделить с ним этот порок. С тех пор я встала на путь саморазрушения.
Я стала пропускать школу. Сначала изредка, чтобы больше времени проводить с Диланом и разделять его увлечение, потом – чаще, когда мне стало необходимо почувствовать себя «на волне». Я падала все ниже и ниже. Все мои принципы рассыпались, как карточный домик, и я уже жила не по своим правилам, а по правилам Дилана. Мы стали единым целым, и это вело нас в пропасть.
После одного из концертов нам с Диланом стало плохо. Он потерял сознание. Оказалось, что таблетки, которые мы купили раньше, были некачественными. Я держалась на ногах и вызвала скорую помощь. Приехали наши родители. Мы провели пять долгих часов в ожидании приговора. К утру Дилан скончался, а я осталась в живых.
Мой мир был обезображен. Узнав все подробности, родители отправили меня в реабилитационный центр, где я провела месяц. Затем была длительная терапия с психологами и назначение препаратов для лечения депрессии, которую у меня диагностировали в ходе лечения. Закончив обучение дистанционно, я провалилась в черную яму, из которой не выбиралась до самого августа.
Отец почти не разговаривал со мной. Мама же не оставляла меня ни на минуту. Именно она передала мне распоряжение отца о том, что в сентябре я отправлюсь в частную школу в Шотландии, где смогу начать новую жизнь. Именно в августе мне показалось, что мое внутреннее «я» стало обретать покой. Я словно заново вернулась к самому началу. Я решила, что буду двигаться в том направлении, в котором двигалась до встречи с Диланом. И хотя воспоминания были еще свежи, я твердо намеревалась начать жить заново.
Мои родители считали, что во всем виноват Дилан, но я знала, что это не так. Внутри меня жила та девушка, которая последовала за ним, стала жить по его правилам, и эта девушка до недавнего времени была мне не знакома. Теперь же, после всего того, что произошло, я знала: эта девушка была способна на все. Самые темные желания и мечты стали для нее способом существования, и она разрушила мой прежний уклад жизни. Так или иначе, я верила в то, что могу научиться контролировать ее. Не забывая о ней, я стала смотреть в будущее. На обломках настоящего громоздилась боль потери, но я не хотела быть заложницей тонущего корабля.