ПАЗЛ СОБИРАЕТСЯ
Если верить интернету, то найденная надпись гласила следующее: «Путь дьявола, божьего раба» - Modo diaboli servus Dei.
Странно? Конечно!
Надпись не дала нам никаких открытий, зато обнадежила, а в таком деле надежда играет большую роль. В реальном мире так случается: сперва ты получаешь подарки судьбы, но следом оказывается, что это самое настоящее проклятье.
Мне достался последний кусок пиццы. И в ту злосчастную минуту, когда они в недовольстве протестовали, я наслаждалась таявшим на языке сыром. Кто виноват, что они оба зеваки? Уж точно не я. Но до чего же забавны их гримасы!
В какой-то момент начинка пиццы, сползла на мою серую толстовку, образовав неприятную глазам кляксу прямо на надписи «Счастье». Какова ирония! Я нахмурилась, оглянувшись на пятно и, цыкнув, потянулась за салфеткой, чувствуя приливавшее к щекам смущение. До чего же я неаккуратна - Билл и Генри наверняка думали также. Что ж, довольно справедливо. Мама всегда говорила, какими опрятными должны быть девушки, ведь они леди. Видимо, меня эта черта обошло стороной, как человека заметившего чёрную кошку — беги прочь, суеверная сволочь.
— Хватит на меня так таращиться, это некрасиво! — не выдержав насмешливые взгляда парней, я фыркнула и закатила глаза, отчаянно пытаясь избавиться от пятна и одновременно дожевывая кусок пиццы.
Убранные заколками назад пряди, увы, не могли скрыть румянец на щеках, подло появившийся в самый не подходящий момент. Очевидно, парни его заметили и улыбнулись ярче.
— Удивляюсь тебе, Марго, ты съела почти пять кусков пиццы. Как в тебя все это помещается? — театрально вздохнул Ридл, нарочно меня подразнивая.
Сегодня суббота, а в выходные «Мокко», что весьма странно, пустует. В основном народ набирается ближе к вечеру, и это существенно, ведь после наступления сумерек в закусочной идеальные условия для свиданий, романтичных разговоров и все в этом духе.
Прошло достаточно времени с того дня, когда мы впервые побывали в развалинах старой церкви и отыскали тайный люк. По непредвиденным обстоятельствам, на следующий день вниз мы так и не спустились. Почему? Потому что Билла наказали за побег. Мэр Хофер чуть быто не снес весь город к чертям в поисках сына. Биллу в такой ситуации можно или позавидовать, потому что немногие могут похвастаться заботливыми родителями, или посочувствовать - я воображаю как сильно на него ругались.
В конце концов мы пришли к мнению, что вернемся в разрушенную церквь в понедельник, заодно позволим себе отвлечься от всяких ужасных мыслей. Подростки мы, в конце концов, или кто?
— Да у неё не желудок, а Нарния. Она может опустошить три холодильника и ещё оставить местечко для сладкого, — прыснул в смешке Билл, откинув голову на спинку красного кожаного дивана, исписанного пожеланиями, вроде: «Самая лучшая кафешка», «Я люблю куриные крылышки, «L+V».
Сегодня брюнет вновь в своём традиционном наряде — пиджак и классические брюки.
Генри рассмеялся, зажмурив глаза.
Я уже успела привыкнуть к насмешкам в свою сторону - по-моему, стёб надо мной сплачивал двух упрямцев, и если это правда так, то я не против стать жертвой их скомбинированного сарказма.
— С каких пор хороший аппетит - это преступление? — изогнула одну бровь я.
Выяснилось, что оттереть пятно задача непосильная, меня выручит только стирка. И как я умудрилась испачкаться? Мама непременно бы сказала: «Неряха».
— Это не преступление, но, знаешь, чревоугодие это четвертый грех из семи смертных, - важно заметил Генри, и я уколола его красноречивым взглядом.
— Я не так много ем, - отмахнулась я, в недоумении уставившись на Билла, чья тонкая улыбка уже как минуту мозолила глаза.
— На вот, Наф-Наф, ты испачкалась, - протянув мне чистую салфетку, указал на свой уголок рта Хофер, и мне пришлось понять поражение в этом споре.
Я вытерла губы и, прополоскав горло, мутилась больше прежнего.
— С кем не бывает? Как будто вы никогда не пачкаетесь! — сдавленно пробубнила я, желая поскорее сменить тему.
К моему счастью, Генри наскучило разглядывать пятно от кетчупа на моей кофте и он обратился к брюнету:
— Билл, что насчёт Спенсера? Ты вроде идешь на поправку. Есть идея отмщения?
— Знаете такое выражение «хуже мести - только её ожидание»? — лисий взгляд Хофера скользнул по мне, доходя до Генри.
— Кажется, там было по-другому... — сказала я, отпив глоток кока-колы.
Билл скорчил лицо и цокнул:
— Неважно, мысль вы уловили. Так вот, — он встрепенулся, расправив широкие, как крылья ястреба, плечи. — Вся суть в том, что я буду внушать страх нападением и при этом ничего не делать.
Зловещая улыбка Билла стала больше. Он тот ещё маньяк.
— Хорошая идея. Тем более все боятся твоего отца.
— Я не горжусь этим, - покачал головой тот, глотнув сока.
— Не боишься переборщить? — скрестил локти на груди Ридл, усмехаясь.
— Нет. Спенсер не думал о последствиях, когда избивал меня. Для меня справедливость - это эффект бумеранга.
* * *
Мама чувствовала себя плохо: её сальные волосы собраны в тугой хвост прямо на макушке, глаза, обычно искрящиеся, сейчас опухшие и безжизненные. Она все больше и больше напоминала мне призрака, который вынужден блуждать по миру в поисках того, что уже никогда не вернуть. На вопрос «что стряслось?», мне никто не ответил, делая вид, будто заняты и не услышали. Похоже, сложнее всего говорить одно - правду, потому что зачастую правда жестокая.
Чайник начал закипать, и свист растворился в воздухе, а бульканье воды медленно стихал. Добавив три ложки сахара в свою любимую чашку с изображением чёрного пушистого кота, который с милой мордашкой смотрит вверх, я аккуратно, чтобы не ошпариться, заварила себе чай.
За кухонным столом никого, кроме меня в окружении хлеба с маслом и душистого мёда. За окном пасмурно, но солнце время от времени выглядывало сквозь тучи, после чего на улицах наступал «золотой час». Казалось, даже погода не может определиться со своим настроением: то оно хмурое, то счастливое, то злое, то игривое. В доме было до того тихо, что было слышно тиканье настенных часов, убаюкивающих не хуже колыбельной. В этой атмосфере невольно чувствуешь себя одиноко. Тишина убивает мыслями. Их не заставишь молчать, а хуже всего, что они говорят то, что хотят.
Горячая чашка и пар, поднимающийся из неё вверх, согревал. Вот снова из-за облаков выглянуло солнце, лучи которого добрались до кухонного стола. На свету масло сверкало, как первый снег.
— Когда похороны? — в спешке мама забежала на кухню, и от неожиданности я дернулась.
Кажется, она меня совсем не замечала, сосредоточившись на телефонном разговоре.
— Кто-то умер? — поинтересовалась я, сев боком и схватившись обеими руками за спинку стула.
Мама не отреагировала на мой вопрос, продолжая:
— Честно, Ронда, я чувствую себя отвратительно! Места себе не нахожу, — свободная рука мамы схватила электрический чайник, где осталась ещё вода. Она неуклюже налила кипяток в стакан, и я смогла заметить как дрожала её рука. — Я готова отказаться уволиться и просто сидеть дома в четырёх стенах!
Из трубки послышалось женское возмущение, Ронда вскрикнула: «Ты чокнулась?!». Разглядывая маму, я заметила глубокие морщины на её лице. За два дня она быстро постарела.
— Как думаешь, мне стоит туда приходить?.. Я очень волнуюсь, — мама резкими и неаккуратными движениями ссыпала сахар и растворимый кофе в стакан, — ну да, наверное, ты права... Спасибо... Да, Ронда, хорошо... Нет, не стоит, спасибо... Ладно. Угу, спасибо.
Разговор оборвался. Наконец, я могла расспросить маму о случившемся, если, конечно, она соизволит хотя бы взглянуть на меня. Заправив прядь за ухо, я негромко повторилась:
— Кто-то умер?
Медленно, очень-очень медленно мама подняла свой рассеянный взгляд на меня, словно лишь сейчас она осознала, что помимо неё, на кухне был ещё человек.
— Да, — коротко ответила она, и гримаса исказила её рот, как будто каждая выговоренная буква приносила ей невероятную боль. А может так оно и было.
— Это наш родственник? Или соседка?
— Нет.
Да что, черт возьми, произошло? Собрав брови у переносицы, я в нетерпении вздохнула.
— Мам, ты меня пугаешь. Что случилось?
Блеснувшие бусины слез на её глазах застигли меня врасплох.
— Джереми Кук повесился сегодня ночью... — спустя вечность призналась мама и громко зарыдала, прикрыв лицо красными ладонями.
Всхлипывая, она трясла плечами и издавала звуки, от которых сжималось сердце.
— Джереми Кук?.. Кто это?
Ненавижу видеть маму в таком разбитом состоянии. В последний она так плакала на похоронах дедушки, с тех пор прошло пять лет.
— Это... это мой клиент — пятнадцатилетний мальчик с рыжими завитушками на голове и очень милой улыбкой. Я не смогла ничего сделать... Ты понимаешь это?! — она задержала на мне безумные глаза, в поисках поддержки и понимания, а затем вновь уткнулась в мокрые ладони.
Не найдя что сказать, я потупила взгляд. Мама психолог, и все люди, которые приходят к ней — её семья, она должна относиться к ним, как к самому дорогому человеку на планете. Их жизни под её ответственностью. Но сегодня она не справилась.
Что я должна сделать? Обнять её? Успокоить? Сказать, что все будет хорошо? Но разве это откроет крышку гроба Джереми, и он восстанет из мертвых? Порой люди предпочитают жизни смерть, и выбор их зависит от обстоятельств, а обстоятельства от людей. Страшно, не так ли?
— Мам, ты не виновата. Это его выбор.
— Я его психолог! Я должна была заметить какие-то изменения в нем и уберечь от печального для всех исхода! Ты не понимаешь! Его кровь на моих руках! — она шмыгнула носом и покачала головой в несогласии.
Что бы я не сказала, слова для мамы сейчас неважны - она глуха. Даже если сам Джереми воскреснет и попросит её не горевать, скажет, что в его смерти нет её вины, ничего не поменяется.
— Мама, — перевела дыхание я, — иногда люди бессильны. Невозможно заставить человека не делать то, о чем он подсознательно думает. Остаётся только смириться и отпустить. Люди умирают каждый день: кого-то убивают, кто-то сам решает прервать свою жизнь, но это их выбор и их ответственность. Да, ты была его психологом, но не его разумом. Смерть — его выбор. Где бы сейчас Джереми Кук не был, думаю, он сожалеет о своём поступке.
Наступила звонкая тишина. Вновь слышно тиканье часов и гул проезжающих мимо машин. Мама громко всхлипнула. Жизнь продолжается, но уже без Джереми Кука.
* * *
Веревка выглядела надежно. Первым в темноту спустился храбрец Генри, он докладывал нам, что его окружало. По его словам, это не подвал, а глубокий проход куда-то вниз, под землю. Стало быть, наши подозрения не были напрасны, и это тайное подземелье. Генри погрузился настолько глубоко, что его голос, эхом отскакивая от стен, доходил до поверхности приглушенно, словно он находился на дне колодца. Не хватило даже веревки длиною в пятнадцать: как сказал Ридл, ему пришлось спрыгнуть.
— Я проверил, веревка надежно привязана, можно спускаться, — окинул меня непринужденным видом Билл, хватаясь за фонарик.
Непривычно его видеть в спортивном костюме, без его фирменных туфель и инициалов. Он похож на хулигана, когда одет не в официальный костюм.
— Ты уверен, что сможешь? Боли закончились? — я посмотрела на него снизу вверх, отсюда он казался выше.
Ссадины на его лице до сих пор не зажили, но рукой он двигал свободно.
— Меня тошнит от твоей заботы, Марго, ненавижу, когда ты так делаешь, — отрезал он грубо и сел на корточки, крепко хватаясь за веревку.
Я замерла от неожиданного заявления и холода в свою сторону. Что он только что сказал?! Не имея понятия, от чего вдруг подобная реакция, я, стушевавшись, поджала уста.
Билл включил фонарик, и луч света ослепил меня, отчего я зажмурилась. Спустя время, из виду пропала макушка Хофера, затем исчез свет фонаря, а уже потом и весь он сам. Лишь пыхтение и ругательства свидетельствовали о его существовании.
Вот и настал мой черёд. Фонарик в руке мешал свободно ухватиться за канат, и я чуть ли не сорвалась вниз. Аж дыхание перехватило! Находясь в волоске от смерти, по непонятной причине жутко хотелось смеяться. Веревка непослушно качалась, и я замедлилась, решив действовать осторожно. Руки натерли мозоли и прилично нагрелись, силы покидали меня. Несмотря на то, что в туннеле витал холодный сырой воздух, я довольно сильно вспотела. Липкая паутина, на которой толстым слоем легла пыль, застревала в волосах, на лице и даже лезла в рот. Неприятное чувство.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я направила свет фонаря на кирпичные стены с подсвечниками, к которым были прикреплены, скорее всего, свидетельство факела. Все выглядело очень древним.
— Ну наконец-то, я думал, ты там застряла! — помогая мне спрыгнуть, сказал Генри.
Встряхнув с себя пыль и прочую мерзость, я чихнула.
— Все живы? - светя фонарем, продолжил блондин.
— Все, - без энтузиазма ответил Билл, — чувствуете? Пахнет порохом, — он шмыгнул носом и сделал неуверенный шаг куда-то в сторону.
И вправду. Мы ринулись искать источник запаха, но все безуспешно. Какой смысл в этом подземелье, если в конце тупик? Ребята уже поникли, чувство азарта покинуло нас. Вдобавок, мой живот жалобно урчал, требуя срочного приема пищи, как капризный ребенок. Я надавила на него, будто этот жест что-нибудь изменит и смотрела в разные стороны.
— Что будем делать? — Хофер откинул голову назад, светя вверх фонарем. Где-то высоко было отверстие, из которого мы, собственно, спустились сюда, вниз.
— Не может быть такого, что здесь тупик. Марго, Билл, вам нравится приключенческое кино? — заговорщически звучал Генри, сделавшись серьёзным. Он медленно бродил подле стен, пристально рассматривая каждый камень.
— К чему этот вопрос? — Брюнет сложил руки на груди .
— Наверное, нет, — заключил самодовольно Генри. — Будь так, вы бы знали, что в подземельях с тупиками обязательно есть потайные двери. Осталось всего-то их отыскать.
Ну конечно же! Как я сама до этого не додумалась? Билл лишь усмехнулся, но поддержал идею, внимательно исследуя стены, кирпичи, трещины и факела. Я в свою очередь дергала за подсвечники, в надежде найти рычаг, открывавший дверь. Вскоре догадки блондина подтвердились. Очевидно, основатели были не слишком оригинальными или очень самоуверенными, раз замаскировали рычаг под подсвечник. Земля под ногами задрожала, и стена напротив Генри, медленно скрепя, с шумом раздвинулась, образовав узкий тёмный проход, из которого исходил холодный ветер и тот самый запах пороха. Наконец, грохот утих.
— Не думаете, что здесь слишком темно? — иронично хмыкнул брюнет, доставая из кармана брюк спичечный коробок. Только было он собирался зажечь спичку, как Ридл резким взмахом отбросил коробок в сторону. Билл уставился на него со смесью раздражения и шока.
— Ты спятил? Не слышишь запах? Мы же не знаем, что здесь находится! Ты угробишь нас, — рявкнул Генри, насупившись.
— Я не тупой, можешь так не орать? И вообще-то это была шутка! Меня бесит, что ты ведёшь себя как главный. Размечтался! — в ответ закричал Билл, ткнув того пальцем в лоб.
Если я сейчас же ничего не предприму, то эти двое подерутся и опять начнётся война. Почему мальчишки такие... дикари?!
— А ну заткнулись! Ведёте себя хуже детей! Если вы не способны работать в команде, то просто уходите! Я думала, вы сможете помочь мне, а вы только замедляете процесс своими спорами. Повзрослейте уже!
С этими словами я, толкнув тех в сторону, прошла между ними, уверенно шагая к темному проходу. Как выяснилось позже, это каменная лестница, которая ведёт на нижний уровень. Ничего себе! Воздух здесь холоднее некуда, запах неоднородный: смесь сырости, пыли, гнили и известняка. Казалось бы, откуда здесь вода? Я точно слышала капли, разбивающиеся о что-то металлическое. Билл и Генри шли позади меня, не издавая ни одного шума. Напряжение накалялось с каждым мгновением, но я старалась думать о другом. Например, о скорпионе, что пробежал рядом с моими ногами. Я едва сдержалась крик. Ползущие твари преследовали нас, и я уже боялась застать в этой глуши кого-то покрупнее.
Холодный сквозняк дул прямо в наши лица, касаясь ледяными руками моей кожи, заставляя прочувствовать пустоту этого места. Не ясно для чего основателям понадобилось это подземелье, ко всему прочему под церковью, но это слишком странно. Они либо готовились к концу света, либо примкнули в какой-то секте. Генри прав, для пуритан этот храм слишком вычурный.
На стенах подвешены потухшие факелы, спрятанные за завесой серой паутины. Когда каменная лестница закончилась, мы очутились в широком коридоре. Интересно, как глубоко мы под землей?
Журчание воды доносилось отчётливей, и, направив поток света на высокие стены, я заметила трещины, покрытые желтоватым налетом, из которого струились капельки грязной воды. Пахло здесь иначе — сыростью и щекочущей нос гнилью. Билл за моей спиной засуетился, зажав нос рукавом спортивной куртки.
— Черт, какая отвратительная вонь! Тут что, лошадь сдохла? — негодовал он.
— Извини, это не пятизвёздочный отель, к которым ты привык. Надеюсь, ты не обиделся, что к твоему прибытию не постелили ковровую дорожку? — язвительно сказал Генри, не глядя тому в лицо, к своему счастью, потому что Билл в ярости.
Он заскрипел зубами от гнева, а его ноздри раздулись до того, что физиономия обрела страшный вид. И как же ярко светились его глаза, бросавшие в блондина молнии. Воздух как будто свернулся.
— Слушай сюда, парень из Бостона, если у тебя какие-то претензии, то выскажи мне их в лицо, а не ворчи за спиной, как долбаный трус!
— Я-то скажу, а ты готов их услышать? А?
Они в сию секунду встали вплотную друг к другу, их лбы почти соприкасались. Из-за высокого роста Билла, Генри пришлось встать на носочки, чтобы не отставать от брюнета. Черт, эти двое похожи на баранов — такие же упёртые и глупые. Мне это уже надоело. Я снова вмешалась.
— Если вы сейчас оба не заткнетесь, я вас убью! А трупы брошу в этой помойной яме! Вам ясно?! — потеряв всякое терпение, рявкнула я рассерженно.
Они словно с цепи сорвались, при том в такой важный момент! Дождавшись их смирения, я кивнула и сосредоточилась на осмотре помещения. Мы находились в длинном коридоре, в конце которого, как сирена завлекавшая моряков, смотрела на нас железная дверь.
— Глядите, — окликнув двух дураков и, не дожидаясь их реакции, я рванула вперёд.
А дверь, по мере приближения, становилась больше, чем казалось на первый взгляд. Я бы сказала, она гигантская, настолько, что, по сравнению с ней, я ощущала себя незначительной букашкой.
— Ничего себе дверь! — присвистнул Билл, впечатленный увиденной картиной. — Мне бы такую!
Помятая, в царапинах и ржавчине она походила на портал в преисподнюю. Леденящую душу холод, исходивший сквозь мелкие, едва заметные щели, отпугивал. Зловоние исходило по ту сторону двери. Мрачная тишина, прерывавшееся только нашим дыханием, действовала незамедлительно - под действием страха, в тишине рождаются жуткие шумы, которые ничто иное, как плоды нашего воображения.
Коснувшись холодной ручки, я дернула вниз, отчего эхом раздался противный скрип - и не более.
— Заперто.
— Замок очень старый, такие делались в веке XVI, — Генри внимательно рассматривал большую скважину, светом фонаря проникая в расщелину. — Открыть её шпилькой вряд ли получится.
— Эй, народ, смотрите сюда, — Билл кивнул влево.
Откликнувшись на голос, мы с Генри повернулись к стене и, едва поняв увиденное, теряем дар речи. На лицах застыл ужас. Каменные стены забрызганы кровью, что успела почернеть от времени, но сохранило некое зловоние. Они заляпаны так необычно, будто художник, в порыве вдохновения, резкими и быстрыми движениями кисти брызгал краской по холсту. Было в этих пятнах что-то агрессивное, бесчеловечное, страшное. Я посветила фонарем выше - даже над нами заметны следы дикости. А это абсолютная дикость. Кто бы это ни был, он агрессивно рвал свою жертву на куски, как обычно собаки рвут плюшевые игрушки.
— Мог ли это быть огромный волк? — словно прочитав мои мысли, протянул задумчиво Билл.
Никто из нас не ответил, но в уме мы все пришли к одному выводу. Это определенно сделал не человек. Настоящий кошмар!Если месяц назад я и понятия не имела, где искать оборотня, то сегодня, возможно, я у него в гостях. Меня обуревали противоречивые чувства: с одной стороны хотелось бросить всё и перестать копаться в сверхъестественном, но в тоже время я близка к разгадке. Разве это не то, о чем я мечтала?
— Теперь ясно, откуда такой смердящий запах, — поморщился Генри, разглядывая уродливые пятна.
— Некоторые следы немного свежее остальных. Будто это произошло пару лет назад... — голос Хофера звучал столь низко и беспокойно, словно его беспокоила какая-то мысль.
— Давайте уйдём отсюда... мне что-то не по себе... — внезапно мою реплику прервал громкий шум, доносившийся со стороны лестницы.
Круто обернувшись, мы направили свои фонари в нужную точку и заметили мелькнувшую тень, а следом торопливые шаги. Кто бы это не был, он не хотел быть пойманным.
— Стоять! — закричал Билл и сорвался с места, забыв что не так давно страдал от болей.
Мы с Генри последовали его примеру. Несмотря на травмы и синяки, Хофер двигался достаточно шустро и свободно, мне его не догнать. Позади осталась железная дверь с мрачной тайной, и вот я уже поднимались по ступенькам вверх.
— Стой! — вновь послышался крик разъярённого Билла.
Увы незваный гость был быстрее ветра, за ним невозможно угнаться. Мы его не видели, но слышали топот шагов. Запыхавшись, я поняла, что не в состоянии преследовать пришельца. Перед глазами мелькали фиолетовые пятна. Все происходило слишком быстро, от того и голова кругом.
Добравшись до узкого прохода, я стукнулась лбом об спину блондина. Почему они остановились?
— Черт, черт, черт! — в ярости ругался Хофер, носком пиная воздух и нарезая круги.
Я подняла глаза вверх — нет веревки. Я в панике раскрыла веки. Мы застряли!
— Ты видел, кто это был? — пытаясь отдышаться, спросил Генри, протирая лоб тыльной стороной ладони.
— Нет.
— Мужчина или женщина?
— Не знаю.
— Ну хоть что-то ты смог увидеть? — не унимался Ридл.
— Нет! — раздраженно рявкнул Билл. — Я видел лишь сверкающие пятки! Он, она или оно бежало так быстро, что я даже понять не успел, как остался с носом.
Положение бедственное, мы в самом деле застряли под землей. И не просто застряли, а были брошены в этом чудовищном месте.
Звенящая тишина наступила резко, так резко обычно сверкает молния. Не зная как быть, я глубоко вздохнула и скползла вниз, на пол, откинув голову к стене. В подобные моменты начинаешь верить в чудо, потому что это единственное что остается.
Но кто же все-таки этот «пришелец»? Он следил за нами? Почему он забрал веревку и бросил нас здесь, медленно замерзать?
— Батареек надолго не хватит, предлагаю экономить, — Генри выключил свой фонарик и кивнул мне.
Я тоже погасила свой, и мы втроем остались в полумраке. В чаще леса, под развалинами церкви, черт пойти где.
— Думаю, этот человек знал, что мы сюда придём, — высказал свою мысль блондин, но так и не дождавшись нашего ответа, добавил: — В его интересах заткнуть рот любопытным детишкам, и у него это почти получилось.
— Почти? А мне кажется, что очень даже получилось.
Билл фыркнул, схватившись за голову.
— Мы не можем здесь оставаться, надо выбираться!
— Как? Никто не знает, что мы здесь, у нас нет веревки, нет сигнальных ракет, ничего! — напомнила я и обхватила колени руками, когда мой желудок заурчал в неподходящий момент.
— Зато у нас есть одежда, можно связать веревку!
— Не неси бред, одежды слишком мало, — произнес Ридл, сев рядом со мной.
— Я хоть что-то предлагаю, а вы просто сидите и ноете!
Вообще-то, он прав. Только в таком положении дел не особо думалось, к тому же я очень устала и проголодалась, чтобы предпринимать какие-либо действия. И все же, Билл единственный, кто оставался решительным.
Увидев, что мы с Генри пали духом, Билл в презрении фыркнул и принялся ворчать себе под нос, вынув из кармана штанов мобильник. Сомнительно, что сотовый может быть полезен — на такой глубине сигнал не ловит.
— Мать твою, сигнала нет! — горько воскликнул брюнет и стукнул кулаком по стенке.
Как я и предполагала. Придется ждать чудо.
Время в этой яме протекало очень медленно, целую вечность. За эту вечность я подумала о многом: о своей жизни, о том, какие у меня, несмотря ни на что, хорошие родители, подумала, как здесь одиноко, даже в обществе ребят. Если верить своему телефону, то уже почти семь вечера. Подобралась темнота, а вместе с ней и дикий холод. Интересно, от чего я умру быстрее: от голода, холода или от переполненного мочевого пузыря? Теперь эти адские условия невыносимы.
Между тем Билл ни разу не сидел на месте, он бродил туда-сюда в поиске сигнала, отказываясь мириться с действительностью.
— Марго, пожалуйста, прекрати ерзать ногами. Меня это нервирует, — застонал Генри, протирая сонные глаза пальцами.
Черт, я этого даже не заметила.
— Извини, я хочу в туалет, — прямолинейность — моя сильная черта.
Блондин снисходительно взглянул на меня, подняв брови. Батарейки второго фонарика почти сели.
— Иди туда, — подбородком указал он в сторону лестницы. — Ты все равно долго терпеть не сможешь.
— Эй! - смутившись, ахнула я. — Я не привыкла делать это на улице! А ещё я боюсь одна туда спускаться, но вас стесняюсь, — увидев своё дурацкое положение, я захныкала.
— Мой отец наверняка уже меня ищет, скоро нас найдут, я уверен в этом... — оставив попытки поймать сигнал, повернулся к нам Хофер.
— Мои родители, наверное, обзвонили все морги в штате, — едко усмехнулась я, представляя в кокой истерике сейчас мама.
Генри растянул ноги в сторону и тяжело вздохнул:
— А моя мама, наверное, сейчас сидит за рабочим столом и строчит статью на ноутбуке. Рядом с мышкой лежит стакан крепкого кофе, а на тарелке булочка с корицей. Она несколько раз перечитает последние строки, снимет очки для чтения и одним нажатием сотрет весь последний абзац.
Я слушала Генри, затаив дыхание и наконец-то поняла его. Довольно скрытный и непроницаемый, Генри всегда держал нас в стороне. Если так подумать, мы толком его не знаем. Однако теперь я вижу, что он обычный мальчик, которому одиноку. Его мама, очевидно, много работает и не уделяет ему внимания. Это невнимание, судя по всему, расстраивает Генри.
— Ты так хорошо знаешь свою маму...
— Это потому, что она делает одно и то же. Это её работа, - глядя перед собой, тихо ответил мне Ридл.
— Тебе нравится её работа?
Билл нахмурился, разгадав к чему я веду. Видимо, Генри тоже. Он вернул на свое лицо привычное выражение и отмахнулся.
— Меня это не касается.
— Может, сменим тему? Здесь и так тоска смертная, а ваши психоанализы только настроение портят, - закатил глаза Хофер, плюхнувшись у стенки против нас.
Он сам напросился.
— Как насчет откровенности? — встрепенувшись, наклонила голову я.
Прикусив губу, Билл ответил не сразу. Его хмурый взгляд прожигал во мне сквозные дыры. И что с этим человеком не так? Вероятно, это синдром Урии Хофман - побудь с ней в одной комнате десять минут и заразись токсичностью.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему со мной ты ведёшь себя, как последний мудак? — не растерялась я, давно желая узнать.
— Я такой же как и всегда. Не выдумывай!
— Несколько дней назад мы могли и пошутить, и искренне поговорить, а сейчас ты чуть ли не убиваешь меня одним только взглядом!
Билл, по его мнению, обвиненный несправедливо, хмурится до морщинок.
— Не понимаю, о чем ты. Тебе, скорее всего, показалось.
Он явно держал меня за дурочку. То подпускает близко, то отступает прочь.
— Ну знаешь ли... Может, тебе к врачу сходить? Вдруг у тебя раздвоение личности или провалы в памяти? Тебе нужна медицинская помощь, кретин!
На этой «весёлой» ноте игра в откровенность подошла к концу, по крайней мере, для меня уж точно. Говорить больше не о чем.
Но время шло. Мы совсем поникли и уже слышали дыхание приближавшейся смерти. Конечности затекли, сидеть было невозможно, каждая клеточка моего тела дрожала от холода. Чтобы согреться, я обняла себя руками и спрятала подбородок под воротник верхней одежды. Сон, манивший в свое царство, тяжелым камнем опустился на мои плечи.
Стуча зубами, я оглянулась на ребят. Генри заснул, его грудь неспокойно вздымалась и опускалась. Казалось, даже во сне он тужился над сложными ребусами. Билл тоже, сложив руки на коленях, пребывал в стране грёз. Его шумное сопение на мгновение помогло забыть, где мы.
И что же, вот так мы и умрем? Так глупо? Нас загнали в ловушку, как тараканов в угол — остаётся только наступить. Теперь мне по-настоящему страшно. Отчаяние комом застряло в горле. Я крепко сжала кулаки и, несмотря на слабость, от безысходности вскрикнула:
— Помогите кто-нибудь! Мы здесь! На помощь! — не уверена дошел ли мой крик до поверхности, зато его мощи хватило, чтобы разбудить парней.
Застигнутые врасплох, они в испуге дернулись с места и, спросонья ничего не понимая, рассеянно переглянулись. Из-за полумрака наши лица толком не рассмотреть. Между тем я не сдавалась.
— Пожалуйста, на помощь! Мы внизу!
— Марго! Прекрати, там никого нет и нас никто не слышит! - отдернул меня Билл.
— А вдруг есть?! - я перевела дыхание и крикнула ещё раз. — Эй! На помощь!
К моему невезению и всеобщему несчастью, никто не отозвался, а надежда погасла, как уголек под проливным дождем.
Сколько ещё я не успела сделать в своей жизни, в первую очередь - пожить. Мои мечты, цели, ошибки... и много-много забавных вещей. Но самое важное — отыскать оборотня, доказать свою правоту и избавиться от клейма сумасшедшей.
Вдруг об ладонь разбилась слезинка, я вытерла мокрые щеки и всхлипнула, более не сдерживая эмоции.
— Я сейч-час в л-ледышк-ку превр-ращусь, — стуча зубами, произнес Билл, сильнее обнимая свои ноги.
— Главное не с-спать! Чер-рт, к-как же х-холодно...
Я снова стерла слезы рукой и грустно кивнула.
— Боюсь, это конец. С-спасибо, что помогали м-мне.
Неожиданно все одновременно замолчали.
— Так не должно все закончиться! — как гром среди ясного неба прозвучал охрипший голос Билла, после чего он со всей силы ударил о стену рядом с собой.
В эту секунду пол под нами задрожал. Сон как рукой сняло. Напуганные тряской, мы подскочили на ватные ноги, игнорируя боли в суставах и прочие недуги, попятились в сторону. Стены дрожали, ссыпая на наши макушки пыль. Я вскрикнула и бросилась в объятия Генри, который тоже не понимал происходящего, держал меня крепко. Землетрясение продолжалось недолго; вскоре донесся громкий скрежет и глухой шум, будто случился сильный камнепад.
У стены, где раньше сидел Билл, образовалась завеса пыли. Мы посветили фонарем в неё, и, когда она пала, мы удивлённо вытянули лица. Кашляя, Билл прошел вперед, присматриваясь в темноту, бросил на нас восторженный взгляд.
— Черт возьми, вы это видите?
Это был узковатый проход с лестницей, которая веда наружу. Или иначе выражаясь, это было наше спасение.
Сердце неимоверно колотилось в груди, я нервно усмехнулась, не веря нашей удаче. Действительно, чудеса иногда случаются!
— Вы думаете о том же, о чем и я? — заглянув в проход, риторически спросил Генри.
Определенно. Это выход. Мы сможем выбраться, мы не умрем и наши разложившиеся тела не съедят крысы.
— Пора валить отсюда, — спохватился Билл, сделавшись серьезным.
Забрав из рук блондина фонарик, он уверенно шагнул к лестнице, в душе, определенно, гордясь тем, что это именно он нас спас. Верно. Если бы не вспыльчивость Билла, мы бы так остались гнить в этой яме.
Позади осталась темнота и наши страхи, впереди свет, здесь, сейчас, полумрак. Мы не тонем в нем, мы его разрываем. А приключения продолжаются.