ЗАМОРОЗКА
С чем у вас ассоциируется полнолуние? С волками? С магией? Или страхом?
Раньше, засыпая в такую ночь, я не думала о том, что где-то неподалёку бродит двухметровое чудовище с когтистыми лапами и огромной пастью. А сейчас я боюсь стать его закуской.
Я долго прибывала в прострации: опустив голову на руки и вглядываясь в темноту, чтобы заметить очертания монстра, я уснула возле окна. Ночь прошла быстро, но спокойно ли? Возможно, оно было совсем близко. Возможно, оно искало меня, шло по следам, чтобы убить...
Для кого-то дом считается непреодолимой крепостью с рвами и личным драконом, но в моем случае это не так. Наша улица расположена близко к лесу, и, если вдруг мой давно знакомый оборотень решит заморить червячка, угадайте, кто станет первым в его списке?
Будильник прозвенел вовремя - сумерки отступали. К этому времени я успела тепло одеться и подготовить рюкзак с необходимыми вещами, включая фотоаппарат. Набив под одеяло подушки на случай, если родители заглянут проверить меня, я тихонько распахнула окно и спрыгнула на росистую траву, поскользнувшись и чуть было не подвернув ногу. Хорошее начало дня, нечего сказать.
Бледно-голубое небо безоблачно, значит, следует ждать хорошую погоду. Первые лучи солнца, отражаясь в окнах соседних домов, подтверждали мои догадки. Холодный воздух щекотал кончик носа, безлюдные улицы казались чем-то удивительным из-за мертвой тишины, будто я одна на планете. Но вместо одиночества я ощущала воодушевление.
Вскоре вместо зданий меня окружали деревья. Я торопливо бежала по тропинке, испытывая дежавю. Это как глубокий сон, который повторяется каждую ночь подобно зависшей пластинке.
Свежий, бодрящий запах сосен и покрытая холодной росой трава погружали меня в детство, когда все было возможным, когда сказки оставались сказками. Однако, времена меняются... Монстры среди нас. Они — это мы. Разве не страшно?
Перепрыгнув через поваленное дерево, я спустилась по холмику ниже, очутившись среди фруктовых деревьев. Кругом невысокие яблони и, кажется, слива, ветви которых неаккуратно торчали в разные стороны. До кладбища ещё минут двадцать. Отлично, к половине седьмого буду на месте. Поправив джинсовый пиджак, я обхватила себя руками, стараясь укрыться от проходного ветра. А затем... затем я увидела кое-что невероятное. Глаза мигом забегали, заблестев. Такое в последний раз мне доводилось видеть пять лет назад, во время поездки в летний лагерь. Чудеса!
Не мешкая, я вышла к полянке и замерла в ступоре. Передо мной, как на ладони, огромное поле кроваво-красных маков, красоту которых не описать словами. Это завораживающее зрелище! Словно землю накрыли огромным шелковым одеялом или великаны разлили клюквенный морс, образовав тем самым целое озеро. Возникло непреодолимое желание лечь среди кровавых цветов и раствориться. И только было я хотела развернуться и уйти, как внезапно шелест листьев где-то поблизости разрушил мои планы. Я замерла в ожидании неясно чего и напрягалась, испугавшись своих мыслей об оборотне. Второй такой встречи мне не пережить.
И снова шум, уже ближе. Он исходил со стороны поляны. Быстрое движение привлекло моё внимание, сердце забилось чаще. Ладони взмокли от волнения. Мир вокруг исчез. Однако страх отступает, когда из кустов на поляну выпрыгнул молодой олень с красивыми величественными рогами. Животное заметило меня и также, как я ровно секундами ранее, застыло. Наши глаза установили зрительный контакт, и это ощущалось очень странно. Мы будто общались телепатически. Олень взмахнул своими длинными ресницами и, фыркнув чёрным носиком, прислушался к моему запаху. Сама не понимая зачем, я вытянула руку в порыве коснуться к красивой мордашке, только моё желание отпугнуло прелестное создание, и, пошевелив ушками, оно отпрыгнуло в сторону. И теперь олень бежал от меня по полю с маками, сверкая копытами. Связь оборвалась, и я вновь чувствовала себя обычным человеком.
Пение лесных птиц вернуло меня на землю. Точно! Я же торопилась к ребятам! Чертыхнувшись, я продолжила путь.
* * *
Я смутно помню тот вечер, наверное, потому, что так жаждала об этом забыть. Забыть о предательстве «друзей», забыть о холоде и мрачных тенях, которые кружили надо мной, словно вороны. Забыть те жёлтые глаза, морду, пасть, когти... Пожалуй, после этого моя жизнь превратилась в ад. Смешно, ведь теперь то, что я пыталась предать забвению, приходится потрошить - свои воспоминания. Оно, как осиное гнездо, жужжит и норовит треснуть.
Я находилась прямо на том месте, где из-за кустов впервые увидела два жёлтых глаза. Прежде это место казалось мне особенно странным, но не теперь. Это обычный, на первый взгляд, соответствующий стандартам лес.
Генри, тепло одетый и прятавший кончик носа за клетчатым шарфом, держался непринужденно, облокотившись левым плечом на ствол иссохшего дерева. Рядом с ними были те самые кусты, за которыми я пряталась много лун назад. Его белокурые, как будто выгоревшие на солнце, волосы неопрятно уложены, что многое значило: например, то, что он уверен в себе. Его сонные глаза бесцельно таращились вниз. Его молчание даже немного напрягало.
Непривычно, потому что Биллу трудно закрыть рот, в то время как Ридл наоборот, словно язык проглотил. Очевидно, Генри принадлежит той категории людей, которые предпочитают слушать, нежели болтать.
Лучи солнца, тем временем, уже озаряли кроны деревьев, только Хофера так и не видно. Мы слишком долго его ждём, чтобы проявить ещё хоть капельку терпения. Наверняка он сейчас сладко спал в своей кроватке. Раздражавшись, я фыркнула вслух:
— Договаривались же, встретимся рано утром, уже почти восемь!
Генри оживился, протерев опухшие глаза. Судя по его кривой невеселой усмешке, он разделял мое негодование. Почва под моими ногами рыхлая. От скуки я шаркала носком землю, воображая, как Хофер просыпается в своей мягкой постели, потягивается на носочках, сонно сверяется с часами — и бац! Он проспал!
— Мог бы предупредить, что задержится, невежа.
— Пунктуальность и Билл — понятия несовместимые, — донесся хриплый голос блондина, который следом широко зевнул и встрепенулся.
— Обычно он не опаздывает. Может, что-нибудь случилось? — я принялась подбирать возможные причины, однако, кроме схватки с оборотнем, в голову никакие другие картинки не лезли. Я отмахнулась от неприятных мыслей и решила ему позвонить.
— А может, ему просто не нравится моя компания? — сделал предположение Генри, не жалея иронии в своей интонации, и, словно не желая слышать ответа, отвернулся, разглядывая небосвод. Облаков была куча.
Нельзя исключать и версию Генри, ведь Билл не особо обрадовался его появлению, которое разрушило гармонию между нами; и к тому же Хофер отреагировал негативно на предложенный блондином план. Так что обвинения Генри были справедливы. Между тем на другом конце линии никто не снимал трубку.
— Ладно, — сдалась я, сбросив вызов и убрав телефон в задний карман, — раз мы здесь, давай поищем что-нибудь странное?
Без лишних слов, Генри активно взялся за задание. Мы обшарили все кусты, коряги, дупла, осмотрели почву, принюхивались к запахам, но все тщетно. Порой мне начинает казаться, что я действительно находилась под кайфом. Ещё вчера вечером я лелеяла надежду найти клочок шерсти, следы, кровь, да что угодно! Увы реальность оказалась суровой... Пусто.
— Все! — резко вскрикнула я, подняв руки. — Я сдаюсь! Ничего нет! Мы зря теряем время.
Протерев взмокший лоб, Генри выпрямился и прищурился - солнце нас ослепляло.
— Возможно, мы просто не там ищем. С чего вообще убеждения, что оборотень будет здесь? Знаешь, убийцы на одно и тоже место не возвращаются.
— Кто это сказал?
— Я, — исчерпывающе ответил Ридл, опустив руки на пояс. — Тебе не кажется странным, что никто никогда его не видел?
Наклонив голову, я требовательно нахмурилась.
— Что значит «никто не видел»? Я видела. Или ты думаешь...
Блондин цокнул, не дав мне закончить реплику. Он стянул с себя теплую куртку и завязал её вокруг торса.
— Нет, я тебе верю. Речь о том, что люди либо притворяются, что здесь ничего не происходит, либо наш мохнатый дружок обращается только в ночь убийства.
Мобильник в заднем кармане зазвенел. Я в спешке застать номер Билла взяла его в руку, но это была мама. Судя по всему, меня поймали.
— Скорее первое, поскольку я видела его не в ночь убийства. Или монстр просто хорошо прячется, — прежде, чем поднять трубку, бросила я Генри. — Да, мам?
— Где тебя носит в такую рань?! — от внезапного крика ухо заложило. Я закатила глаза.
— Я ушла пораньше, мне нужно было кое с кем встретиться...
— Марго, ты наказана! Неделю под домашним арестом!
Связь оборвалась - она отключилась. Что ж, могло быть и хуже.
— Эх, пытаюсь отыскать оборотня, когда дома таких два, — пошутила я, и Генри сочувственно улыбнулся.
* * *
— Я к кому обращаюсь?! Марго, не смей уходить от разговора! — мама бросилась за мной за мной в комнату, сметая все на своём пути подобно торнадо.
Догони она меня, случится катастрофа. Поэтому я быстрыми шагами рванула вперед, пропуская каждое её слово мимо ушей. Хлопнув дверью перед маминым носом, я глубоко вздохнула - наконец-то безопасность!
Я зажмурилась, не понимая откуда вдруг взялась головная боль и старалась не реагировать на крики за стенкой.
— ...Это что, следы грязи?! Ты была в лесу?! Господи, Марго, не верю своим глазам, ты снова взялась за старое! Господи! — пуще прежнего раскричалась мама, дернув за дверную ручку.
Складывалось ощущение, что меня окунули в котёл с кипятком, и я сейчас сварюсь. Вот-вот, и мозг взорвется! Крики мамы, воспоминания из прошлого, разговор с Биллом — стало одним целым. Сильно зажмурив веки, я схватилась за лоб и перевела дыхание - воздух резко стало не хватать. Теперь ясно, что чувствуют рыбы на суше — беспомощность и страх.
— Марго, открой эту дверь! Иначе я позвоню твоему отцу! Открой дверь, слышишь?!
Да, я слышала её. С трудом, но слышала. Оказавшись за гранью реальности, на мгновение все перестало быть нормальным. Мир раскололся, как грецкий орех — на две половинки. И оборотни, и люди, и другие непонятные твари стали для меня пылью. Последовало полное равнодушие.
— Марго, либо ты выходишь, либо ты наказана до конца своих дней! — поставила ультиматум мать, барабаня кулаками по двери.
Её настойчивости можно позавидовать. Я открыла ей дверь, но вместо того, чтобы накинуться на меня с ругательствами, мама ахнула и схватила меня за щеки. Что её так напугало, я понятия не имела.
— Боже правый, что с тобой такое? — мама приложила ладонь к моему лбу и снова ахнула. — Ты вся горишь! Немедленно переодевайся и ложись в кровать, а я принесу градусник.
Теперь ясно почему я чувствовала себя странно - у меня температура.
— Нет, мне нужно в школу! Я должна поговорить с... — однако маму не волновало моё мнение, она строго процедила:
— Я сказала, ложись в постель! О своих делах и думать забудь! — остановившись у дверного проема, что-то вспомнив, она добавила: — А о твоих похождениях поговорим после! Вот что бывает, если сбегать из дома в такую рань бог ведает куда!
— Я была поблизости.
— Не лги. Ты была в лесу, - фыркнула она сердито и ушла.
Закончив разговор, я стянула с себя грязную одежду и переоделась в пижаму. Интересно, есть ли новости от Билла? Он так и не перезвонил, а я начинаю волноваться. Что могло произойти?
Позже мне написал Генри.
Генри: Билла нет в школе. Он тебе звонил?
Я: Нет. Сегодня и меня не будет. Кажется, я простудилась.
Спустя минуты две пришел ответ.
Генри: Понятно. Как будут новости — сообщи. Я попробую узнать что-нибудь о семьях основателей. До встречи.
* * *
Прошли сутки, но никаких вестей от Билла. Человек будто провалился сквозь землю. Генри отправился к нему домой, однако охрана его не пропустила и даже не ответила, внутри ли Билл. Иногда кажется, легче встретиться с президентом, чем с сыном мэра. Мои звонки на сотовый тоже остались неотвеченными - это какой-то замкнутый круг. Как же мне хотелось встретиться с ним, чтобы затормошить и потребовать внятные объяснения. Увы, простуда затянулась, и выйти из дома тоже самое, что подписать себе смертный приговор, ведь мама наблюдает за мной как цербер.
Эти дни невыносимо скучные. От головной боли хочется лезть на стену, однако хуже головной боли - неизвестность. Я не могла не думать о Билле. Вдруг его действительно настигла участь «дюжины», а мэр просто молчит, чтобы не пугать народ? Эта мысль съедала меня с каждым часом всё больше.
Переключая пультом каналы телевизора, я задавалась одними и теми же вопросами. Внезапно раздался дверной звонок. Неужели это Билл? Я поспешила в переднюю, кутаясь на ходу в плед. Когда я распахнула дверь, в лицо врезался прохладный зябкий воздух, отчего по спине прошлись мурашки. Неприятное чувство.
— К тебе можно? - Генри усмехнулся, застав моё не особо приветливое выражение лица и подняв вверх пакет с апельсинами.
— Если не боишься заразиться гриппом, - попуская его, я краешком рта улыбнулась.
— На фоне происходящего, микробы пугают меня меньше всего, - прошел в прихожую блондин и стянул с себя теплую коричневую куртку.
Очевидно, она плохо справлялась со своей задачей, раз Генри жаловался на холод. Кончик его носа горел красным, впрочем, как и уши, которые следовало бы прятать под шапкой. Зима в Салли Хилл пришла на редкость быстро, хотя сейчас только октябрь.
Разувшись, он вручил мне пакет с фруктами, и мы вместе прошли в гостиную.
Генри сел на диван, обняв подушку двумя руками, принялся рассматривать интерьер и предметы декора.
— Ты пришел меня проведать? Мило с твоей стороны, - устав от тишины, произнесла я в дразнящей манере.
— Я рад, что тебе уже лучше.
— Это в самом деле так. Первые дни я не могла шевелиться.
— У меня для тебя две новости - хорошая и не очень.
Удивлённо поджав губы, я пожала плечами.
— Давай начнем с хорошей.
— Лидия Голд рассказала мне кое-что о своих предках.
Я недоверчиво нахмурилась.
— Подожди, Лидия? Она же фифочка школы. От неё и слова не добьёшься, не заплатив. Как тебе удалось?
На безмятежном лице блондина проскользнула хитрая улыбка.
— Скажем так, мы заключили выгодную сделку для обеих сторон, неважно. Важно то, что я узнал. Семья Голд, как и Бирди и другие основатели, почти все совершили какое-то преступление и многие из них были убиты или покончили с собой при странных обстоятельствах.
Потеряв на мгновение дар речи, я прочистила горло.
— Но почему?
— Об этом ей ничего неизвестно. Но она обещала разузнать у отца.
Что ж, очередной тупик. Снова.
— А что со второй новостью?
— Я знаю, где Билл.
Резко подняв на блондина глаза, я оцепенела. Два дня неведения заставили меня хорошенько помучаться. Билл — мой друг, первый человек, который доверился мне и я к нему привязалась. Тяжело это признавать, но он мне дорог.
— Не томи. С ним все хорошо? — не удалось скрыть беспокойство за маской безразличия, и Генри это заметил, мягко ухмыльнувшись.
— В школе пошли слухи, что Спенсер натравил на него баскетбольную команду и те избили его у заброшенного бара тем вечером, после «Мокко».
Голова закружилась. Чертов Спенсер, чертова Урия! Из-за них пострадал невинный человек!
— Но он отвёз меня домой и поехал к себе... — отказываясь принимать правду, едва слышно прошептала я.
— Возможно, они договорились о встрече ещё в школе, а возможно, даже во время наказания, — пожал плечами Генри, взглянув мне в глаза. — Ты так распереживалась, что у тебя венка выпукла на лбу.
Поправив красные пряди за ухо, я невольно коснулась лба. Да, и вправду...
— Это потому, что меня разозлил Спенсер и его шавки! Где Билл сейчас?
— Его нашли сегодня ночью у мусорного бака, полуживым. Сейчас он дома, восстанавливается.
Я шумно сглотнула.
— Черт бы их побрал!
Генри легонько кивнул в согласии.
— Но и это ещё не все, — с некой зловещей ноткой добавил Ридл, потянувшись к карману своих джинс. Он достал сотовый телефон. — Сегодня у моего крыльца была записка, если дословно «Я знаю, чем вы занимаетесь и могу помочь. Позвоните мне». Вот номер, — Генри протянул мне мобильник.
Номер незнакомый. Почему-то это послание не внушало никаких надежд и уж тем более доверия. Наверняка, очередная глупая шутка старшеклассника, желающего выставить меня на посмешище. С такой дурацкой уловкой мне приходилось сталкиваться на протяжении первого полугодия, когда события только начали набирать оборот.
Скривив недоверчивую гримасу, я фыркнула.
— Это глупая шутка. Не звони.
Темно-голубые глаза Генри, казалось, превратились совсем в чёрные. Лицо оставалось таким же безмятежным, и это порой раздражало. У робота и то эмоциональный диапазон шире.
— Я знаю, но все равно позвоню, — повеселел он.
— Зачем?
— Хочу узнать, кто это делает, зачем ему это надо... да и вообще, пора посадить шутников на место. Я здесь меньше месяца, а меня уже тошнит от большинства.
— Привыкай, это только начало, - я боднула его локтем в бок и рассмеялась.
Генри вопросительно взбросил брови, не понимая от чего мне весело.
— Ничего. Я просто со странностями... Ну ты знаешь, — покрутив указательным пальцем у виска, я закатила глаза.
Блондин снисходительно хихикнул.
Не хватало лишь одного человека для полноты картины. Интересно, как он там?..
* * *
Спина. Как же сильно у него болела спина. Все тело ломило, будто на плечи закинули тугие веревки с тяжеленными булыжниками, которые под силу поднять одному Богу. Каждый миллиметр тела жгло от боли. Если бы он только мог распахнуть веки, то непременно это сделал, однако... Нет, слишком тяжело, он обессилен. Состояние выжатого лимона куда терпимее его нынешнего положения - справедливо сказать, что он попал в гиену огненную.
А ведь все могло быть иначе, окажись Спенсер мужчиной слова, только пришел он к заброшенному бару не один, как было обусловленно. В другом случае именно Спенс был бы тем, у кого дико ломило спину и это бы он мучился от болей. Но судьба сыграла с Биллом в злую шутку, подложив ему жирную свинью. Честность — сахар, растратившийся в болоте жизни. Нет ни ценностей, ни правды, за которую стоило бы бороться, ни морали. А как обидно... Ведь причина драки была, можно сказать, благородная: Билл заступался за честь девушки, своей подруги... А что отстаивал Спенсер? За что дрался он? Верно, ему не за что бороться, впрочем, боролся и не он. Всю «грязную» работу выполнили за него не менее трусливые друзья, но и у тех была причина подостойнее - они побили его, потому что уважали Спенсера. Ах, черт! В жилах закипала кровь от одной только мысли, что этому трусу удалось одержать вверх над Биллом. От злости волосы дыбом.
И вновь спазмы в пояснице, отдававшиеся болью в груди. Билл выругался уже раз двадцать, если не больше, а затем, кое-как стиснув зубы, резко открыл глаза. Усталость набросилась на него как кровожадное существо. Странное чувство, словно он до кончиков пальцев ног набит ватой, действовало на нервы. Лучше бы его убили, потому что терпеть все это просто... просто невыносимо!
— Ты проснулся, — заметив движение, сам себе кивнул высокий мужчина с темными густыми волосами формой напоминавшими шапку. Его физической форме мог позавидовать любой атлет, как и умелый модельер его пиджаку с такими же инициалами, как у Билла, только вместо буквы «B» — «T».
Мысленно брюнет улыбнулся ему, поскольку физически сделать это был не в состоянии. Однако, дабы не выглядеть жалким перед ним (он ненавидел выглядеть жалким перед кем-либо), Билл Хофер собрал всю свою волю в слабый кулак, который даже не смог сомкнуться, заговорил:
— ...Рад тебя видеть, пап, — голос такой же, как тот, кому он принадлежал: сломленный и тонкий, как струны скрипки.
Тяжело вздохнув всей грудью, Томас Хофер приблизился к кровати, на которой лежал его сын, и тогда Билл заметил покрасневшие глаза отца. Либо он не спал всю ночь, либо у него конъюнктивит. Скорее всего, первое.
Томас же в это время подмечал про себя, что рад видеть сына живым. Он не смог бы перенести и его потерю... Билл — вот стимул для каждого его вдоха и выдоха. Его отдушина. И теперь, видя под их с Фрэнсис любви в столь печальном состоянии, невозможно сдерживать слезы. Томас слишком его любит, слишком беспокоится о нем, потому он так жаждет поймать обидчиков сына и наказать их, чтобы те больше никогда не смели смотреть Хоферам в глаза. Мэр он, в конце концов, или кто?!
— Держишься молодцом, — подбодрил его Томас, слабо улыбнувшись.
Уголок рта Билла дёрнулся.
— Я же Хофер... А Хоферы никогда не падают духом.
Впервые эти слова произнёс Эбенезер Хофер, за ним его сын, затем внук и так пошло поехало, и теперь это официально семейный слоган: «Хоферы никогда не падают духом».
Вспомнив о главном, вытянутое лицо Томаса пуще прежнего удлинилось, а радужка глаз потемнела.
— Сынок, назови имена тех, кто сотворил это с тобой, — грозно потребовал Томас.
Ну уж нет. Пожаловаться отцу, значит, продемонстрировать свою трусость и слабость таким стервятникам, как Спенсер. Билл давно решил, что во всем разберётся без чьей-либо помощи. Он должен сделать это сам. Отомстить за синяк под правым глазом, за разбитый нос и губы, за больную спину и грудь, за ноги и руку. За все.
— Предлагаешь мне наябедничать? — в сухом голосе Билла послышался смешок.
Мэр потупил взгляд.
— Нет, конечно же, нет, сынок. Ябедничают женщины, а мужчины делятся информацией... — сжал широкие губы Томас, отлично понимая как нелепо звучали его отговорки.
Билл прав - именно наябедничать.
— Папа, я не стану «делиться с тобой информацией». Я сам во всем разберусь. У тебя есть дела куда важнее, чем подростковые разборки, — безапелляционно произнес брюнет и кое-как повернулся голову, чтобы осмотреться.
Он в своей комнате: синие стены, напичканные плакатами машин и разных моделей, в основном со смуглой кожей и чёрными волосами до лопаток, что говорило о его вкусах; в правой части комнаты находились бежевые тумбочки и бильярдный стол. Дневной свет слабо походил сквозь тяжелые рулонные шторы. в правой части комнаты. Да, он дома. И это его не могло не радовать потому что больницы для Билла, как вода для кошек.
— Ладно, сынок, я тебе доверяю... Доктор прописал постельный режим, никаких физических нагрузок, ничего такого, что может тебе навредить. Я попросил мисс Фол съездить в аптеку и купить нужные лекарства, мази, витамины и бинты. Через недельку, а может две, будешь огурцом.
От услышанного у Билла вновь закружилась голова. Ого, так ещё и две недели в четырёх стенах!.. Нет, он не может так долго сидеть без дела. Нужно столько всего узнать, разгадать, помочь Марго. О нет, Марго! Она же осталась наедине с этим «Генри из Бостона», которому Хофер по-прежнему не доверяет. Чертов Спенсер, чтоб его!
Хорошо, что всю эту бурю Томасу не удалось разглядеть в стеклянных глазах Билла, обомлевшего на несколько мгновений.
— Две недели...
— Ты должен поправляться, - не желал слышать возмущения Томас, посмотрев на Билла напутственным взглядом.
— У меня ничего серьезного, одни синяки и ссадины.
— У тебя ушиб!
— Хорошо... - подняв белый флаг, стушевался Билл, осознав, что спорами ничего не добьется. — Где мой сотовый? Мне никто не звонил?
Мэр вытащил из кармана смартфон и опустил его на тумбочку с настольным торшером.
— Звонила какая-то Марго... аж тридцать два раза! Похоже, девушка за тебя переживает. Ты отоспись, а когда окончательно придёшь в себя — набери ей. Ладно?
— Ладно.
Нет. Биллу было все равно на своё самочувствие, он поскорее хотел узнать, нашла ли Марго что-то ценное в лесу. Смогли ли они докопаться до какой-нибудь истины? Раскрыли личность оборотня? Или все только больше запуталось?
Миллион вопросов и ни одного ответа. Какая ирония для всей троицы.