Obsessed

Сайка тут же завалила Кохэку вопросами. Она даже не успевала на них отвечать. Первые вопросы касались непосредственно её самочувствия, затем того, что же с ней произошло, а потом, не получив внятные ответы, Сай решила бросить это дело и стала говорить о себе. Нет, она не была эгоисткой. Просто она видела, что Ко не хочет это обсуждать и поэтому решила не поднимать больную тему. Сайка стала говорить о работе. Кохэке на самом деле было интересно узнать, как у них продвигаются дела. Она всегда с удовольствием слушала её рассказы, а Йён в этот раз держался особняком. Всё внимание Ко было сконцентрировано на Сайке.
Она усадила Кохэку на диван и осмотрелась. Заметив Йёна, Сай дождалась, когда их взгляды встретятся, и жестом руки подозвала его к себе. Он направился к ней очень медленно и вальяжно. Подойдя, Йён устроился на подлокотнике и посмотрел на сестру, будто говоря: «Ну что, довольна?» Сай еле заметно улыбнулась и сказала:
– Раз уж ты не хочешь говорить о произошедшем, то я расскажу тебе о том, что случилось на задании.
В этот момент по лестнице спускался Ник и, увидев Сайку с Йёном, тут же подошёл к ним. Кохэка чуть повернула голову и улыбнулась ему. Он тоже улыбнулся, но потом сразу же нахмурился.
– Нас наняли для ликвидации одного типа, который контактировал с известной криминальной группировкой. – Сайка бросила мимолётный взгляд на Ника и продолжила: – Он был кем-то вроде «мальчика на побегушках», но приносил много хлопот. Конечно, в другом случае его бы просто не заказали! – Поняв, что никто не ответит на её замечание, она принялась рассказывать дальше: – Мы вышли рано. На улице едва рассвело. Раньше мы никогда не выходили на дело так рано, но в тот раз и случай был особенным…В небе было холодно. Если бы я знала, что так будет, точно взяла бы с собой куртку. Мы летели со скоростью света, и нас не было видно за облаками. В Тансифе мы долго искали нужное здание. К тому времени, как мы его нашли, солнце практически достигло зенита. Мы плавно опустились на крышу. Йён умудрился отыскать люк, но, естественно, без моей помощи он не смог его открыть. – Она взглянула на него с лёгкой улыбкой, а он лишь фыркнул. – Мы проникли внутрь. Это была тёмное, довольно просторное помещение. Там было много деревянных перекладин, а окна и вовсе были забиты. Сначала я подумала, что это какой-то тайный зал для тренировок. Мы разделились, чтобы осмотреться. В помещении стояла мёртвая тишина. Думаю, любой резкий звук прозвучал бы как гон на медитации. Мы не разговаривали. Именно так и поступают профессионалы: ни звука, ни даже вдоха. На этом запросто можно прогореть. Я пошла в левое крыло, Йён – в правое. Первое, что мне попалось на глаза (естественно, кроме перекладин, которые были везде), – квадратное углубление, напоминающее комнату без стены. Я прошла туда и попала во мрак. Там было гораздо темнее, чем в основном зале. Центром этой странной комнаты были кожаные ремни, прикреплённые к потолку. И только тогда я поняла, что мы попали на центральную базу группировки. Там они собирались, обсуждали планы и пытали людей…Я воздержусь от описания всех орудий пыток, которые я нашла в той комнате. Но я была поражена и слегка обескуражена. Я, конечно, наёмница, но была под впечатлением бесчеловечности этих типов. Я хотя бы не пытаю людей, а сразу убиваю. Тем более по заказу. Выучилась, называется, у Хидена на бойца…
Сайка печально вздохнула и ненадолго замолчала. Все слушали затаив дыхание, и никто ни разу не перебил её. Когда молчание затянулось, Ник вдруг проявил живой интерес к её истории:
– А что произошло потом?
Все взглянули на него так, будто только заметили. Он нисколько не смутился. Сайка выдохнула и вдруг насторожилась, словно вспомнила что-то плохое или неприятное.
– Я хотела позвать Йёна, – заговорила она, – но потом вспомнила, что необходимо хранить молчание. Поэтому я сразу же направилась к нему. Когда под моей ногой скрипнула доска, у меня всё заледенело внутри. Я была готова провалиться сквозь этот деревянный пол глубоко под землю. Йён смирил меня таким уничтожающим взглядом, что я тут же стушевалась. Хотя это целиком и полностью была моя вина. Где-то за дверью раздались тяжёлые шаги и громкие голоса. Я моментально среагировала: бросилась в тёмную комнату и по ящикам забралась на перекладину, затем выше и выше, пока не оказалась сидящей на самой верхней, под потолком, как на жёрдочке. Удивительно, что она меня выдержала.
Сай печально усмехнулась и осмотрела всех собравшихся, как бы ища в их глазах отрицание, но никто ничего не сказал. Все продолжали деликатно молчать, пока Кохэка не подала голос:
– Ты не толстая.
Эта фраза прозвучала так обыденно, что некоторые даже улыбнулись. Со всех сторон посыпались одни и те же фразы, призывающие Сайку не волноваться насчёт своей фигуры. Йён, по своему неизменному характеру, высказал оппозиционное мнение насчёт фигуры сестры. Она разозлилась, но промолчала, потому что никогда не принимала слов брата всерьёз. Один только Ник молча наблюдал за этим говором и наконец, не выдержав, громко спросил:
– Так что дальше-то?
Все сразу же обратили на него внимание. Кохэка поёжилась, будто почувствовала себя неловко, и повернулась к Сайке.
– Да, – сказала она, – думаю, всем очень интересно, что случилось потом.
Сай понимающе кивнула и продолжила:
– Йён спрятался за какую-то махину. В зал вошли люди. Несколько крепких парней – мы сразу поняли, что это члены «Рассвета».
Боковым зрением Кохэка заметила, как Ника слегка передёрнуло. Она подозрительно нахмурилась.
– Они говорили, – продолжала Сайка, не заметив её взгляда, – что правую руку главаря их банды убили. И, что самое главное, они не знали, кто и как. Я даже удивилась. Неужели кому-то потребовалось устранить второго после лидера человека? На лидера покушаться опасно, это правда. Лучше подходить с конца к самой сердцевине, но это не наше дело. Это дело заказчиков, а мы только исполнители. Так кто же рискнул убить его? Известно, что для главаря его «правая рука» был не только помощником, советником, но и самым лучшим и единственным другом. Даже в преступных организациях возможны тесные связи, братство. И тут такое…Главарь планировал отомстить. Они ушли через несколько часов, а мы с Йёном долго не могли собраться с мыслями. В итоге пришлось перенести задание. Думаю, у нас появились конкуренты.
В зале повисло молчание. Никто не знал, как прокомментировать это событие. Ко посмотрела на Ника и заметила, что он как-то странно побледнел. Или всё дело в том, как падает свет, и ей просто показалось? В любом случае она встала с дивана и, схватив его за руку, увела на второй этаж.
Они остановились около первой двери. Ник вырвал руку из её крепкой хватки. Он был явно недоволен. «Что с тобой?» – спросила Кохэка, скрестив руки на груди. «О чём ты?» – небрежно ответил Ник и точно так же скрестил руки на груди. «Ты сам на себя не похож, – сказала Ко, сверкнув глазами, – ты что-то знаешь об этом?» Он помолчал. Кохэка уже подумала, что он не ответит, и собралась было наступать, но услышала: «Нет, я…ничего не знаю». Кохэка взглянула на него с недоверием. Они около минуты смотрели друг другу в глаза, а потом Ко громко сказала: «Ладно, допустим, я поверила тебе на слово. Но с тобой точно что-то не так. Я это вижу». Ник пожал плечами и ответил, отведя взгляд: «Со мной всё прекрасно. Тебе кажется». Кохэка нахмурилась и пошла к лестнице. Ник проводил её взглядом и, опершись головой о стену, посмотрел куда-то вверх. А потом подавленно закрыл глаза.
Он обманул её. Если эта информация всплывёт, она потеряет к нему доверие. Он этого не хотел. Но он не мог сказать ей правду. Она не должна этого знать. Этот случай с покушением доказывает, что под прицелом врагов в первую очередь находятся самые близкие люди. Это больные места, по которым бить выгоднее всего. Матери, отцы, сёстры, братья, бабушки, дедушки, жёны, мужья, дети – все они мишени. Попасть «в яблочко» – значит выбить из колеи противника. Он будет морально подавлен, разрушен и не сможет бороться дальше. К цели подбираются не напрямую, а извилистыми путями, поражая мелкие, но по-своему крупные цели на всех фронтах. Так поступили и похитители Кохэки. Они стали подбираться к королевской семье через близкого для наследного принца человека, чтобы обескуражить их, поразить гораздо глубже, чем они поразили Кохэку. Поэтому они и не убили её. Чтобы вся королевская семья почувствовала страх, «вкус жизни». Это было предупреждение.
Ник не мог долго скрывать от Кохэки свои секреты, но он знал, что рано или поздно они выплывут на поверхность. Они уже дают о себе знать. Неудачно, что Сайку с Йёном послали именно на это задание. И они наверняка возобновят попытки. А главарь «Рассвета» будет мстить. Вот только кому – он пока не знает. Но вскоре всё станет известно. И его не волновало, что криминальная группировка откроет на него охоту, нет. Ника волновало, как Кохэка воспримет эту наглую ложь о его неосведомленности.
Открылась широкая дверь, и из комнаты вышла Себилия. Ник выпрямился и поздоровался с ней, но она посмотрела на него как-то очень странно и подозрительно. Ничего не ответив, королева спустилась по лестнице. Ник фыркнул и скрестил руки на груди, снова прижавшись спиной к стене. Вроде бы наличие голубой крови предполагает и хорошее воспитание, и манеры, и вежливость. Но он тут же задумался. А что если она знает? Нет, тогда его сейчас здесь не было бы.
Кохэка сидела между Йёном и Сайкой и прислушивалась к их разговору. Тему о невыполненном задании свернули и начали разговаривать о скучных, будничных вещах. Ко интересовалась, как там Хиден и все с курорта, как продвигаются занятия, словом, разговаривали так, будто её не было не один день, а неделю. Но Кохэка ощущала себя не с ними, а где-то далеко. Она поэтому-то и прислушивалась, а не слушала. Мысли её крутились вокруг Ника. Он вёл себя с ней очень странно. И она, конечно же, поверила ему, потому что была уверена, что он её не обманет. Ник был разным. Характер его менялся, как перчатки. Но он всегда был честным. И не любил врать. И уж тем более ей. Он же её любит, а с теми, кого мы любим, мы стараемся быть предельно честными. Кохэка никогда не соврала бы ему без очень веской причины, а он смог бы соврать ей? Утаить что-то от неё? В любом случае для Ко это было бы неприемлемо. Они должны доверять друг другу, а без доверия не может быть ни дружбы, ни отношений. Она помогла бы ему справиться с его проблемами. Лучше ведь бороться с кем-то, чем в одиночку. Кохэка хотела ему помочь, но Ник, видимо, помощи не ждал. Ни от неё, ни от кого-либо ещё.
Кохэка так глубоко задумалась, что не заметила, как в зале появилась королева. Она обратила на неё внимание только тогда, когда Сайка толкнула её локтем. Увидев, что Себилия не сводит с неё глаз, Кохэка поднялась и присела в реверансе. Женщина проигнорировала её действие.
– Кацу, – обратилась она к нему, – ты поинтересовался у нашей гостьи о том, что произошло вчера?
– Да, мама, – очень вежливо ответил Кацу, – я спрашивал, но Кохэка не помнит.
Себилия тут же бросила на девушку властный, требующий ясного ответа взгляд. Ко даже сжалась. Неудивительно, что все правители такие суровые и деспотичные. Под таким взглядом расскажешь всё, даже если половины не знаешь или забыл. Хочется говорить, говорить, говорить, лишь бы только не молчать и избежать такого наказания.
– На самом деле, – произнесла Кохэка и заправила прядь волос за ухо. Себилия хмуро проследила за её жестом. Она явно была не в духе, – на самом деле я всё-таки кое-что помню. Меня притащили к озеру и начали допрашивать о какой-то книге, которая хранится у вас и о которой мне якобы рассказал Кацу, когда проводил экскурсию по дворцу.
Ко слегка покраснела, поняв, что всем объявила об особом отношении Кацу к себе, но никто, казалось, не обратил на это внимания. Себилия с Кацу переглянулись лишь при одном упоминании о книге, и женщина спросила:
– Он требовал от тебя книгу?
– Да, – недоуменно ответила Ко, – вот только я не понимаю, о какой книге он говорил.
– «Sacra Exitibus», – словно для себя произнесла Себилия, не смотря ни на кого, – «Перепутье», священная реликвия. Книга, передаваемая в нашей семье из поколения в поколение. Согласно легенде, она была найдена на стыке двух миров – древнего и современного. В ней содержалась информация как о том, так и о другом мире, об их происхождении, истории, существах, населяющих наш мир, обо всём на свете. Но самое главное – в ней содержаться древние заклинания разных уровней, рецепты, магические премудрости. Одно единственное заклинание из этой книги могло исполнить любое, абсолютно любое, человеческое желание. Но только одно. И только однажды. Другого шанса не будет. Такова плата за его мощнейшую силу. Так что, – вздохнув, добавила королева и посмотрела на Ко, – скорее всего, он хочет исполнить своё желание.
– Какое желание? – спросила Ко, и не получила ответа. Никто не знал, чего именно хочет похититель.
– А как он выглядел? – вдруг ни с того ни с сего подал голос ранее молчавший Йён.
Себилия едва заметно усмехнулась, ошибочно полагая, что феникс задал глупый вопрос и что по внешности нужного человека из нескольких миллионов найти нельзя. Этот смешок остался без внимания.
– Я помню только, – на выдохе сказала Кохэка, сжав пальцы, – серые волосы, будто седые, тёмные, как небо в непогоду, глаза…Но он не был пожилым. Это был молодой парень, на вид чуть старше Кацу.
– Озэму. – Без колебаний ответила Себилия и метнула свой пронзительный взгляд на Кацу, – он вернулся за книгой.
Тот не нашёлся с ответом и промолчал. В зале повисла тишина. Каждый обдумывал эту ситуацию или же размышлял о чём-то своём. В любом случае все молчали, будто по добровольному соглашению. Кохэка вспоминала события прошлой ночи, а также историю Озэму, которую ей рассказал Кацу. Озэму должен был занять трон, но право наследования перешло Кацу по личным мотивам. Старший брат разозлился, посчитав это решение несправедливым, и убил своего отца. Неужели он думал, что этим решит все свои проблемы? Наоборот, из-за его поступка их стало ещё больше. Странно, что Озэму после этого не арестовали или не посадили под стражу. Он же совершил преступление! Его лишь изгнали, но это самое малое из того, что он заслужил. Его семья была к нему милосердна. А он, видимо, совсем этого не ценил и не ценит. Они наверняка не стали наказывать его по какой-то причине. А причина, скорее всего, заключалась в том, что изгнание – это и есть самое страшное наказание. Он один. Все от него отреклись. У него нет никого. Одиночество – это наказание. Он вынужден скитаться по миру без семьи, друзей, спутников. Однако там, у озера, одиноким Озэму не выглядел. Он был поглощён своей миссией – узнать о местонахождении книги. Но ему это не удалось, и он решил избавиться от Кохэки. Но зачем? Он же мог шантажировать королевскую семью! Когда в его руках был такой трофей, он добровольно лишился его! Странно…но кто же поймёт безумца?
– Но он был не один, – вдруг сказала Ко, нарушив атмосферу всеобщего напряжённого раздумья, – с ним был какой-то человек.
– Мы уже осведомлены, Кохэка, – как бы упрекая её, произнесла Себилия и провела рукой по белоснежным волосам, – ах, неужели он решил заполучить книгу? Да ещё и нанял для этого людей, потому что по доброй воле ему навряд ли кто станет помогать. Он же безумец! Самый настоящий безумец! – повисло молчание. Кацу стоял, опустив голову, и, видимо, думал о чём-то тревожном, – надо усилить охрану. – Твёрдо сказала Себилия, – и расставить караульных по всему периметру дворца. Никто не должен проникнуть незамеченным. И, Кохэка, – добавила королева, взглянув на неё, – мы просим извинить нас за такое происшествие. Для твоего же блага лучшим решением будет немедленно уехать. Здесь ты находишься под угрозой, да и мы тоже.
Кохэка поняла эти слова так: Себилия прогоняет её из дворца. Все посмотрели на Ко, а она лишь улыбнулась и ответила:
– Конечно, я всё понимаю, Ваше Величество. Мы незамедлительно начнём собираться.
– Я распоряжусь, чтобы вас доставили до леса.
Это были последние слова Себилии. Подняв голову, она грациозно поднялась по лестнице и скрылась на втором этаже. Кацу извинился (не понятно, за что) и пошёл за матерью. Кохэка даже забыла сказать «спасибо».
Ближе к вечеру все уже были готовы к отправлению. Сайка с Йёном улетели первыми, сказав напоследок, что будут ждать прибытия Кохэки в дом Хидена. Хиди осталась, чтобы поехать вместе с Ко и Ником и не дать им ввязаться в неприятности. Когда сумерки уже занялись, они втроём стояли в окружении изящества и изысканного великолепия дворца. По молчаливому согласию они не заговаривали друг с другом, а придавались своим личным размышлениям в сложившейся умиротворённой и безмятежной обстановке.
Хиди сидела на мягком диване и детально изучала небольшой стеклянный столик с нежно-голубой чашей для фруктов на нём. Она думала только об отъезде. Ей хотелось поскорее вернуться на курорт. Там она оставила множество неотложных дел, а Тома навряд ли справится без её помощи. Он, конечно, способный мальчик, но без контроля и надзора у него чаще всего ничего не получалось (ну, по крайней мере она так думала). Хиди вдруг отметила для себя, что её заботит только его профессиональная деятельность. Она перестала интересоваться его личной жизнью. О чём он думает? Что его волнует? Может быть, он в кого-то влюблён? Какой ужас. Она совершенно отдалилась от своего собственного сына. Она не уделяет ему ни одной свободной минуты. Но он должен понимать, что Хиди озабочена курортом и его деятельностью. Однако разве это оправдание? На родного человека всегда можно найти время, а всё это – пустые отговорки.
Пока Хиди корила себя за неисполнение своих материнских обязанностей, Кохэка вспоминала события прошлого вечера. Они всё ещё не восстановились до конца в её памяти. Водопад. Озэму. Нож. Вода. Она помнила это поверхностно, но не могла вспомнить детали. Разговоры расплывались в её голове. Что она говорила им? Что они ей отвечали? Кем был тот второй? Хотя второго она и так не знала. Кохэка вспоминала тот момент, когда оказалась под водой и ей стало не хватать воздуха. Воспоминания об этом заставили её вздрогнуть. Это были плохие мысли. От них ей хотелось избавиться и желательно навсегда.
Ник стоял около дивана, на котором сидели Кохэка и Хиди, и, скрестив руки на груди, угрюмо дырявил пол пристальным взглядом. Он думал только о Сайке, а точнее о том, что она рассказала. У него не укладывалось это в голове. Он может сильно пострадать из-за своего прошлого. Хотя какого прошлого? Ник много раз пытался с ним порвать, но снова и снова понимал, что не может бежать от своей природы. Подобные задания привлекали его, как магнит, особенно если за них «прилично отваливали». Ему нужно было как-то выживать в одиночку. Родители пропали, братья, сёстры бросили. Жизненно необходимо было расчистить себе место, устроится на этом месте и «подняться». И он «поднялся», и вот к чему это привело. Сохранять инкогнито становится всё труднее с каждым днём. Он не думал, что Сайка с Йёном каким-то образом узнают об убийстве. А если они пойдут дальше? Если им всё-таки удастся выяснить, кто убил правую руку Алого? Что тогда он скажет Ко? «Я соврал тебе, прости, так вышло». Они только начали серьёзные отношения, а он уже успел их испортить. Но кто же виноват в том, что в мире не существует силы, способной бороться с притяжением?
Они просидели молча около получаса. Вскоре к ним спустились все члены королевской семьи и Лорейн, чтобы проводить гостей. Сначала встала Хиди, затем Кохэка. Ник простоял несколько минут, просто рассматривая всех, а потом перевёл взгляд на Кацу.
– Я, конечно, не мастер задушевных речей, – вдруг сказал он и вышел на такое место, откуда все могли его видеть, – но я должен сказать кое-что важное. – Ник взглянул на Кохэку. Она стояла рядом с Хиди и восхищённо смотрела на него затаив дыхание. – Я люблю Кохэку. Люблю, и буду любить всегда только её одну. Когда я тонул, когда меня швыряло на этих волнах то в одну, то в другую сторону, она была единственным спасением для меня. Я погряз в своей распутной и бесполезной жизни. Я много пил, ввязывался в разные авантюры, в драки, я не жалел ни себя, ни своих близких, ни своего здоровья. У меня было столько девушек, что всех ваших пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы их пересчитать. Они пролетали через мою постель, как скоростной поезд, на долго не задерживаясь. Я не пропускал никого. И это самое малое из всего, что я успел совершить. Кохэка была другой. Я понял это не сразу. Сначала она была для меня как все, но потом я увидел в ней нечто такое, чего не видел прежде ни у кого. Её душу, её улыбку, её слёзы…её радости, переживания, успехи, неудачи. Её интересы, которые оказались так схожи с моими. Как эмоционально она рассуждала о поступках героев наших любимых книг, как звонко смеялась над моими шутками, как ненавидела меня и даже дралась со мной…как она умела быть одновременно нечеловечески сильной и безнадёжно слабой. Вредной и милой. Упрямой и покорной. Холодной и чувствительной. Такое противоречие…Первый раз в своей жизни я задумался о ком-то, первый раз в своей жизни я мечтал, первый раз в своей жизни меня привлекла душа, а не тело. Я терялся. Я влюблялся. Я становился слабым и уязвимым. А мне это не нравилось, ведь я привык быть сильным. Я полюбил её, как свою жизнь. Кроме неё мне никто не нужен. Я говорю это, чтобы все в этом зале поняли искренность моих чувств и что у них с Кацу нет романа. Её парень я. Мы любим друг друга, и у нас всё серьёзно.
Себилия слушала внимательно и иногда хмурилась. Кацу едва заметно приподнял уголок губ, как бы усмехаясь своей неудачи – Ник так любит её. Кохэка стояла, прижав руки к груди, и чувствовала, что глаза неприятно защипало. Ну ещё расплакаться не хватало! Хиди была просто поражена. Она никогда не верила в искренность намерений Ника и в его любовь, а после такого публичного заявления поняла, что он действительно влюблён.
– Очень мило, – произнесла Себилия, посмотрев на него, – но вам пора. Карета у ворот.
Она смотрела на него с подозрением. Ник не понял этого взгляда и, подойдя к Кохэке, прижал её к себе и крепко поцеловал в губы. Она улыбнулась и сказала:
– Я тоже тебя люблю.
Это было всё, что она смогла из себя выдавить. Ко еле сдерживалась, чтобы не всхлипнуть. И когда она успела стать такой сентиментальной?
Все двинулись к выходу, и вскоре карета увозила троих гостей в их родной лес.