Грани

— Вы можете пока остаться здесь. Вы меня слушаете?

Поднимаю глаза на распорядителя.

— Извините, что вы сказали? — спрашиваю я.

— Вам необязательно отправляться на место сбора прямо сейчас. Можете остаться здесь, кое-кто из лордов хочет с вами поговорить.

— Я могу увидеться с агентами? — Оглядываю поляну в поиске друзей. Замечаю, как Дикс пробирается ко мне, но его удерживает охрана.

— Можете поговорить с одним человеком. После этого все кроме лордов, их семей и распорядителей с охраной, будут отправлены за пределы барьера. — Распорядитель выжидающе смотрит на меня. — Так с кем хотите увидеться?

Я поджимаю губы и бросаю взгляд на Дикса. Он спорит с охранником, упрашивая пропустить ко мне.

Нет уж, хватит с меня Давиллера. Мне сейчас нельзя впускать в голову лишние тревожные мысли.

— Мне нужен Дэвид Лайтвуд, наш директор.

— Я вас отведу, — соглашается распорядитель и отводит меня в сторону, подальше от центра поляны. В паре метров от нас репортёры берут интервью у Николаса и Роуза. Замечаю, как вдалеке, за шатром, Шон разговаривает с Кэтрин. Они всегда были хорошими друзьями, неудивительно, что он решил увидеться именно с ней.

Я вижу, как Дэвид направляется ко мне через всю поляну. Я ускоряю шаг.

— У вас есть две минуты, — говорит распорядитель, когда я врываюсь в объятия опекуна.

Лайтвуд берёт меня за локоть и отводит в сторону, подальше от репортёров.

— Так, у нас мало времени. — Дэвид кладёт руки на мои плечи. — Запомни, ты можешь всё. Ты идеально обучена, твоей физической подготовке может позавидовать каждый. Главное, не теряй головы. Что бы там не случилось, спасай себя. — Опекун поднимает мой подбородок, заставляя оторвать взгляд от земли. — Ты поняла меня? Никакого геройства, никакой помощи соперникам. Этой ночью ты не агент, не спасатель. У тебя только одна задача — вытащить себя из дома, получив, как можно меньше травм.

Я киваю, стараясь не думать о Шоне.

— Забудь о Давиллере, о вашей ссоре, обо всём, что может тебя отвлечь. У тебя есть цель, иди к ней, несмотря ни на что.

— Я должна кое-что сказать. Возможно, мы видимся последний раз...

— Нет, не...

— Дэвид, послушай меня! — перебиваю я. — Хватит быть грёбанным оптимистом, мысли рационально. — Взгляд Дэвида становится ещё более сосредоточенным, его руки крепче сжимаются на моих плечах. — Мой отец пишет мне, то есть мой настоящий отец. Я не знаю кто это.

В глазах Лайтвуда появляется неподдельное удивление.

— Он оставляет мне записки, делает вид, что пытается помочь, но эти советы ни к чему не приводят, он никогда не был рядом, всё это ложь. Я поняла кое-что, сейчас самое время сказать. Мне не нужен этот человек. Я всегда так отчаянно искала отца, но не понимала, что всё это время он был рядом. — Дэвид непонимающе смотрит на меня. — Ты всегда был рядом, только ты. Помогал мне и поддерживал. Успокаивал, когда я разбивала коленки на тренировках. Я знаю, что сначала ты не хотел быть опекуном. Не спорь! Я всё понимаю, какой-то ребёнок свалился тебе на голову, хотя на тебе и так висит ответственность за всех учеников. Но ты согласился, ты не бросил меня на произвол судьбы. Мне не нужен этот человек, оставивший меня на семнадцать лет. Ты мой отец, Дэвид. Всегда им будешь. Я люблю тебя, чёрт возьми.

На глаза наворачиваются слёзы. Почему все важные слова звучат в самый последний момент?..

— И я тебя, дорогая. — Дэвид порывисто меня обнимает. — Ты лучшая дочь, о которой я не мог и мечтать. — Лайтвуд целует меня в лоб.

От этих слов мне становится одновременно хорошо и невыносимо больно. Наверное, я мечтала услышать это всю свою жизнь. Слёзы бегут по моим щекам. Мне кажется, что за последний месяц я плачу больше, чем за все семнадцать лет.

— Время! — К нам подходит распорядитель.

— Ты должна мне кое-что пообещать. Как бы не было тяжело. — Дэвид проводит пальцами по моим мокрым щекам.

— Мистер Лайтвуд, пройдите со мной, — настаивает распорядитель. Дэвид не обращает на него внимания.

— Пообещай, что, если встанет выбор между тобой и Шоном, ты спасёшься. Выберется только один, это должна быть ты. Каждый сам за себя. Господи, Вика, вернись оттуда живой! — Дэвид ещё раз целует меня в лоб, поправляя алый венок на голове.

Распорядитель уводит Лайтвуда. Я вижу, как агенты центра и репортёры сбиваются в одну кучу и готовятся к перемещению. Я быстро вытираю слёзы и улыбаюсь. На меня смотрят все наши ребята. Щёки Кэтрин чёрные от размазавшейся туши. Девушка не может остановиться и плачет навзрыд, глядя прямо на меня. Возможно, сегодня она лишится обоих своих лучших друзей. Я улыбаюсь ещё сильнее, сжимая зубы, чтобы самой не впасть в истерику.

Машу подруге дрожащей рукой. Я надеюсь, что этот жест её приободрит, но она лишь сильнее начинает плакать, утыкаясь в плечо Бену. Парни, стоящие на другом конце поляны, выглядят, как призраки, лишённые рассудка, они смотрят на меня пустыми потускневшими глазами. Я решаюсь взглянуть Диксу в глаза, подмигиваю парню, как делала это множество раз. Если мы смотрим друг на друга последний раз в жизни, пусть это запомнится ему так. Кажется, что больнее быть не может, но сердце разрывается с новой силой.

Как бы я тебя не ненавидела, Давиллер, ты всё равно самый дорогой для меня человек в этой жизни. Надеюсь, ты это знаешь.

Вспышка магии освещает поляну, унося за собой всю толпу, а я всё ещё стою и продолжаю улыбаться пустоте. Ну вот и всё. Ненавижу прощания.

Вздрагиваю, когда чья-то рука ложится мне на плечо.

— Тебя ждут в шатре, — говорит Николас Де Ренью, незаметно подошедший со спины.

— Где Шон? — спрашиваю я, пытаясь успокоиться.

— Уже там, идём.

Плетусь за Де Ренью к красному сооружению. Это похоже на беседку, обтянутую тканью, но я уверена, что внутри она гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

Поляна быстро пустеет, все люди заходят внутрь. За барьером собирается всё больше народу. Жители Ирридия отрываются от зеркал, на которых они смотрели отбор, и стягиваются сюда. Для них это настоящий праздник, они продолжают жить и верить, что творят великое дело.

Николас пропускает меня в шатёр, и я на секунду замираю. Да он просто огромен! Здесь явно наложена пространственная магия. Внутри располагается множество столиков с фруктами и шампанским. Вдали размещены мягкие диваны. Дети играют, сидя на пушистом ковре, сбежав от скучных разговоров своих родителей. Смотрю себе под ноги. И действительно, вместо травы здесь уложен деревянный пол. Да это целый дом, а не шатёр!

— Поприветствуем нашу избранную! — громко говорит Николас, проталкивая меня вперёд, недовольный тем, что я застряла на пороге.

Повсюду раздаются лицемерные аплодисменты, поднимаются бокалы с шампанским. Если мужчины одеты просто в парадные костюмы, все женщины облачены в красивые белые платья, выглядящие очень воздушно. Распущенные волосы увенчаны венками из полевых цветов или красных роз.

Взгляд сразу же падает на Мирабеллу, проплывающую сквозь гостей, награждая каждого ослепительной улыбкой. В этом белом платье девушка больше, чем когда-либо похожа на ангела. Она скрывается из виду, и я понимаю, что сбоку расположено ещё несколько комнат.

— Виктория, не желаете шампанского? — лорд Давиллер протягивает мне бокал.

— Вынуждена отказаться. Боюсь, это значительно снизит мои шансы на выживание, — усмехаюсь я. Нужно держать лицо. Давай, покажи им, что не боишься.

— Поешьте хотя бы фруктов, до ночи ещё несколько часов, вам нужны силы. — С другой стороны ко мне подходит лорд Баррис. Стараюсь припомнить его категорию. Кажется, третья.

Почтительно улыбаюсь и беру с тарелки дольку яблока. Сладкая мякоть заставляет меня искренне улыбнуться. Я только сейчас понимаю, что не ела со вчерашнего вечера. Какая же я дура! Мне надо продержаться эту ночь, а я не ела уже больше двенадцати часов.

Эмоции — вот мой главный враг, они погубят меня гораздо быстрее Роуза. Нельзя было вчера впадать в истерику. Следовало выспаться и плотно позавтракать. Нашёл же Давиллер время для таких чудесных новостей.

— Вы не видели Шона? — обращаюсь к Баррису, так как этот человек кажется мне более дружелюбным. На вид ему где-то под семьдесят, хотя выглядит он весьма бодро.

— Нет, кажется он беседует с кем-то в одной из комнат. — Лорд пожимает плечами, подзывая официанта. Баррис виновато улыбается, пока ему подливают игристое.

А вот лорд Давиллер никогда не питал ко мне тёплых чувств, на него я стараюсь не смотреть. Приходится отметить, что он похож на Дикса. Такие же зелёные глаза. Младший брат матери парня в любой ситуации выглядит очень статно. В отличие от племянника, его рост гораздо выше среднего. На вид ему все сорок, хотя Дикс говорил, что у них разница в возрасте всего семнадцать лет. Этот человек всегда напоминал мне акулу, никогда не упускающую своего.

— Так вы пригласите меня на свадьбу, миссис Давиллер? — усмехается Уильям, сверкая изумрудными глазами.

— О, до неё ещё надо дожить, — так же ехидно отвечаю я. Горькая ирония повисает в воздухе.

Оглядываю пространство в поисках друга. Чувствую себя максимально некомфортно.

— Извините, я вынужден похитить у вас эту даму. — Кто-то нагло берёт меня за руку, отводя в сторону. Брайс!

Парень кладёт мне в руку быстро схваченную дольку киви.

— Кушай витамин C, милашка, тебе полезно, — улыбается Брайс. — Я только что спас тебя от этих зануд. С тебя причитается.

— Ага, если переживу сегодняшнюю ночь, первым делом пойду с тобой на свидание.

— Правда что ли? — смеётся парень.

— Конечно, нет, Брайс. — Закатываю глаза, откусывая киви. — Мне не до твоих дурацких подкатов. Я ищу Шона.

— Он разговаривает с лордом Марселом. Тот на него поставил.

— Что? — Непонимающе смотрю на Брайса.

— Все лорды на кого-то ставят. Так, ради забавы. Если их любимчик выигрывает, они срывают куш, обычно играют на души.

— Ты так спокойно об этом говоришь! — вздыхаю я. Как бы я не старалась считать Брайса своим другом, он всё равно останется на их стороне. Сын демона, который живёт у Де Ренью. Адская комбинация.

— Ну, это традиция. Если тебя это утешит, я бы поставил на тебя.

— Сомнительное утешение. Так зачем Марселу говорить с Шоном?

— Не знаю, наверное, он даёт ему советы по выживанию. Лорды же знают, что там происходит.

— А ты? Знаешь? — с надеждой спрашиваю я.

— Да откуда? Я же не лорд. — Парень пожимает плечами. — Да не переживай ты так. Ты же лучшая, ты всех там порвёшь, я даже не сомневаюсь! — В голосе парня звучит невероятно много уверенности.

Кажется, он единственный, кто по-настоящему в меня верит.

— Прощальный поцелуй? — усмехается Брайс.

— Ой, да пошёл ты. — В шутку слегка толкаю парня в грудь. Удивительно, но ему действительно удалось немного меня успокоить. — Ты будешь по мне скучать?

— Да, целых шесть часов, пока ты не вернёшься с победой. — Парень ободряюще хлопает меня по плечу.

— Какая гостья почтила нас своим присутствием! — За спиной раздаётся незнакомый голос. Да сколько можно передавать меня из рук в руки?!

Оборачиваюсь и смотрю на очередное самодовольное лицо. Ещё один лорд.

— Мы прежде не встречались. Лорд Дорвуд. — Мужчина протягивает мне руку.

— Виктория Родзионтковская, второй агент Адриэлского центра. — Пожимаю руку в ответ.

— О, я всё о вас знаю, — хищно улыбается Дорвуд. Если мне не отказывает память, он лорд первой категории, ярый сторонник Роуза.

Лорд берёт меня под руку и начинает отводить в сторону. Растерянно смотрю на Брайса, но тот лишь сжимает руку в кулак в знак поддержки.

— Вы теперь весьма популярны, Виктория. Извините за фамильярность, вашу фамилию способен одолеть не каждый. Сейчас все о вас только и говорят, попали в эфир, чуть не сорвали выборы, это, конечно, похвально. — Дорвуд заводит меня в одну из комнат и задёргивает штору, создавая четвёртую стену.

К своему ужасу я обнаруживаю здесь Ксенона Роуза и Александра Драгомира.

— Но неужели вы правда думаете, что такие действия проходят без последствий? — Тон лорда быстро меняется и Дорвуд толкает меня в центр комнаты.

— Ты доставила мне много проблем, моя дорогая, — елейным тоном говорит Роуз. — Не думай, что твои действия как-то повлияли на мои планы, тебе это не под силу. Однако, ты слишком назойливо мельтешишь перед глазами.

Сердце бьётся чаще. Неужели они убьют меня здесь, не дожидаясь жертвенной ночи?

— Чем ты думала?! — Дорвуд так громко кричит, что я вздрагиваю от неожиданности. Краем глаза замечаю, как Драгомир чертит в воздухе руну, подавляющую звук. Он как всегда одет в чёрное, стоит холодный и безучастный. — Ты соображаешь, на кого замахнулась?! — продолжает кричать Дорвуд. Он больно хватает меня за запястье. Один из самых молодых верховных лордов, сил у него предостаточно. — Ты лишь девчонка! Обычная жалкая девчонка, которая забыла, с кем имеет дело! Перед тобой сильнейшие лорды совета! Думаешь, что можешь перейти нам дорогу? Твои слова ничего не стоят! Никто тебе не верит, все твои усилия напрасны!

— Но всё же, за такое надо платить. — Роуз подходит ближе. — Сегодня ты умрёшь, передав силу кому-то другому, кому-то, с кем возникнет меньше проблем. И лучше бы тебе молиться, чтобы так и было. Ведь если ты выживешь, — надменно усмехается лорд, — я лично превращу твою жизнь в ад. Я мог бы использовать тебя, как символ. Хранительница великой силы творит правосудие. Я мог бы быть милосердным, но ты захотела играть по-другому. Я заставлю тебя собственноручно убивать тех, кого ты так усердно защищаешь. Это будет твоим личным адом, напоминанием о том, что впредь следует быть умнее. Ты никому не нужна, никто не знает тебя в лицо, работаешь в тени, предпринимая жалкие попытки изменить мир. — Роуз на меня не кричит, но каждое слово отдаётся эхом в моей голове. — Я строил этот мир десятилетиями, Адриэл принадлежит мне, скоро все в этом убедятся. Твой любимый Ирридий сотрут с лица земли, я уничтожу всё, что тебе дорого. И виновата в этом будешь только ты сама.

Рука Дорвуда резко разжимается, освобождая моё запястье. Я уверена, что там останутся следы, даже не смотря на плотный пиджак, прикрывающий кожу. Внутри меня всё замирает. Я ни капли не сомневаюсь, что этим людям под силу осуществить всё задуманное.

— Возможно, тебе будет проще умереть сегодня. Это быстрее. Подумай, прежде чем бороться за жизнь, — говорит Роуз выходя из палатки.

Слёз уже не остаётся, я просто смотрю в одну точку на стенке шатра, пытаясь не вестись на провокации, нельзя позволять им рождать внутри сомнение. Этого они и добиваются.

Я смотрю на Драгомира. На его лице не движется ни один мускул, он лишь молчаливая тень Роуза, один из самых сильных магов Адриэла. Ему вообще плевать, что со мной будет. Он всю жизнь издевался надо мной в центре, называя слабой и недостойной носить звание агента.

В груди закипает ненависть. Пусть они все горят в аду. Эти люди давно потеряли свою человечность.

Дорвуд выходит в следом за Роузом. Шторка безвольно закрывается за ним, оставляя меня в мрачном плохо освещённом пространстве. Драгомир движется вслед за другими лордами.

— Как дорого вы продали свою душу? — не сдерживаюсь я. Александр замирает перед выходом и поворачивается ко мне. — Вы монстр, не человек. Как вы можете стоять здесь и молчать, как рыба. Вы — сильнейший лорд Ирридия! Неужели вас не волнует судьба родного королевства? Вы такой же трус, как и Де Ренью! — Вся моя ненависть облачается в слова.

— Идиотка, ты ничего не понимаешь. — Драгомир говорит так же холодно и спокойно. Эмоции так и не проявляются на его лице. — Ты ещё ребёнок, тебе не понять, как устроен этот мир. Это противостояние сильнейших, не тебе в нём участвовать. Если хочешь остаться в живых, думай головой, а не своими гипертрофированными чувствами. Будь сдержаннее, мудрее. Иначе тебе не выжить в этом мире. Стоило остаться на Земле, тебе здесь не место.

— Это слова труса, человека, бегущего от ответственности. Вам под силу бороться, но вы просто поступаете так, как проще. — Голос разливается гневом, так долго сдерживаемым мною. — Я знаю вашу историю. Раньше вы были одним из самых почитаемых лордов, ваше графство процветало. А что теперь? Территорией управляют другие люди, вы занимаете место правителя просто для галочки. Ходите, как ледяная статуя. Вы говорите мне про чувства?! Да, может, они мешают мне, но у вас сердце и вовсе отсутствует! Как умерла ваша дочь? Никто так и не раскрыл это дело!

Мне начинает казаться, что в глазах Драгомира что-то меняется, но он продолжает стоять так же ровно.

— «Милена Драгомир умирает в возрасте девятнадцати лет при загадочных обстоятельствах». Я читала статьи. Раскрыть это дело не могут уже пятнадцать адриэлских лет. Сейчас ей исполнилось бы двадцать два. Все об этом говорят, у всех складывается догадка, и я с ней согласна. У вас нет сердца, это вы её убили!

Я не сразу понимаю, что произошло. Щека отдаёт пульсирующей болью. Драгомир смотрит на меня с настоящей яростью.

Он меня ударил. Без магии. Просто подошёл и отвесил пощёчину. Кажется, он не такой уж и непробиваемый. Прикладываю руку к больной щеке и со злостью смотрю на Александра, не опуская головы.

— Не смей говорить о моей дочери, — шипит он сквозь зубы. — Никогда.

Драгомир разворачивается и уходит из комнаты.

Да уж, вот это встряска. Вынуждена признать, что удар Александра действует на меня отрезвляюще, помогая отвлечься от слов лордов. Умереть побыстрее? Да не дождётесь! Я выживу, а потом станцую на ваших могилах.

Выхожу из комнаты, с силой отдёргивая шторку. Сразу же врезаюсь в Шона.

— Я как раз тебя искал! — Кажется, парень порядком успокоился, он выглядит бодро и уверенно.

— Что этот Марсел тебе сказал? Он раскрыл, что будет ночью? — нетерпеливо спрашиваю я.

— Нет, просто решил поднять моральный дух. — Шон неопределённо машет рукой. — Я пойду подышу воздухом, здесь так жарко в этой чёрной одежде, — говорит парень и проходит мимо меня.

Каждый сам за себя значит? Видимо, Шон уже выбрал стратегию. Пора мне уже выключить синдром спасателя.

Быстро оглядываюсь по сторонам. Все продолжают пить и обсуждать грядущие события.

В метре от меня, какой-то мальчик жалуется официанту:

— Мне надоели фрукты! Мама сказала, что тут есть сэндвичи. Хочу сэндвичи! — Юный сын лорда забавно топает ногой.

— Я принесу вам сэндвич с индейкой, — учтиво кланяется официант. Да уж, дети лордов пользуются авторитетом уже с пелёнок.

— Я тоже хочу. — Перегораживаю официанту путь.

— Что, леди? — не понимает тот.

— Принесите сэндвич. Лучше четыре. У вас есть сок? Конечно, есть, здесь же дети. Мне апельсиновый. — Выдаю самую милую улыбку и, не дожидаясь ответа, отхожу к единственному столику, вокруг которого не вертится толпа лордов и их отпрысков.

Уже через десять минут с наслаждением жую третий сэндвич, запивая его соком.

Дикс всегда смеётся над моей любовью к чтению всего, что попадается под руку, например, информации на пачках сока. А зря. Именно благодаря ей я узнала, что апельсиновый сок дарит больше всего энергии. То, что нужно. Я выбрала стратегию. И она чертовски вкусная!

Гости то и дело бросают на меня недовольные взгляды. Они думали, что я буду стоять здесь, пока они поливают меня грязью, а я вот одолжила еды, заготовленной для их детей, и заняла себе целый стол. Не сегодня, лорд Роуз. Я точно умру не сегодня.

— Приятного аппетита!

Ну кого ещё принесло?.. Я решаю, что не буду любезничать. Меня заберут на место сбора с минуты на минуту. Я буду есть, и никто мне не помешает.

Поднимаю глаза, откусывая большой кусок. Плевать на манеры. Возможно, это вообще последняя еда в моей жизни.

— Я Стивен Ричмэн, мы раньше не виделись.

— Я бы пожала тебе руку, но, видишь ли, я ем, и ты меня отвлекаешь. — Только воспитанника Роуза мне сейчас не хватало. Стивен — мой ровесник, но выше меня на голову. Его белоснежные волосы идеально сочетаются с серыми глазами.

— Тут одни фрукты на столах. Где ты раздобыла бутерброды? Я тоже хочу! — усмехается парень.

— Это только для элиты. Каким-то там лордам достаётся только растительная пища, — саркастически замечаю я, отпивая ещё сока. — Зачем подошёл? Не гоже таким, как ты, общаться с простыми агентами.

— Во-первых, ты здорово притягиваешь внимание. Единственная девушка в чёрном посреди этого белого шума. А во-вторых, я сам хочу стать агентом. Планирую переводиться в корпус В с осени. — Стивен задумчиво смотрит на меня. — Знаешь, мой брат Джеймс считает, что выиграет тот, кому нечего терять, а я считаю, что выиграет тот, у кого хороший аппетит, — усмехается парень, глядя, как я дожёвываю четвёртый сэндвич.

— Обычно я не ем фастфуд и бутерброды, но не каждый день тебя выбирают в качестве жертвы на Солнцестояние, — зачем-то оправдываюсь я. — Что ж, ты прав, у меня есть все шансы. Ты видишь перед собой человека, который переживёт жертвенную ночь. Я тебе обещаю.

***

Новая струйка холодного ветра пробирается прямо под плотную ткань водолазки и пробегается по позвоночнику. Я обхватываю себя руками, наблюдая, как солнце прощается с небом, уходя за горизонт. Самая короткая ночь в году неумолимо приближается.

Я стою на небольшой поляне посреди леса, окружённая другими избранными. Шон прижимается к моему плечу, пытаясь справиться с вновь нахлынувшим волнением.

Людей забрали прямо из их домов, молодая женщина стоит в одном лишь халате. Другие подготовились лучше. На одном из крепких парней красуется пуленепробиваемый жилет. Да уж, подстраховаться было не лишним.

Нас всех уже досмотрели на наличие оружия. Теперь, остаётся просто ждать, когда распорядитель проведёт нас к дому. Несколько охранников пристально за нами наблюдает, фиксируя каждое движение.

Вдалеке раздаётся музыка. Несколько десятков метров леса скрывают от нас веселящуюся толпу. Там уже разводят костры и вовсю водят хороводы. Кто-то приносит жертву своим богам. Будто бы нас им недостаточно.

К счастью, в нашей группе не оказывается детей, лишь пара подростков примерно нашего возраста. Я вглядываюсь в лица сквозь сумерки, пытаясь распознать слабые стороны. Здесь несколько стариков, вряд ли они продержатся долго. Девушка в белом праздничном платье, которое волочится по земле, далеко не убежит. А вот четверо мощных парней, которых я сочла бы за ровесников Бена, кажется, решают объединиться. Они пожимают друг другу руки, закрепляя союз. Это плохо.

— Нам надо держаться вместе, — говорит Шон, проследив за моим взглядом. После его разговора с Марселом и увёрток от ответа я не могу доверять напарнику так, как раньше. Как бы я не старалась обойтись без жертв, до утра доживёт лишь один.

— Да, конечно, — ободряюще улыбаюсь я.

Вижу, как из леса на поляну проливается луч света. Распорядитель несёт с собой яркий фонарь. Ставит его на землю и смотрит на нас.

— И так, полчаса до начала жертвенной ночи. Начинаем инструктаж. — Я стараюсь максимально сконцентрироваться и запомнить каждую деталь. — Пятьдесят участников. Шесть часов на то, чтобы справиться с соперниками. Как только вы войдёте в дом, дверь заблокируется и откроется ровно в четыре утра. Выйти сможет лишь один человек. Более того, у него будет всего две минуты на то, чтобы отбежать на безопасное расстояние от дома, после чего сооружение взорвётся. Ваша задача добежать до огненного круга в паре сотен метров от дома и поднять руку вверх, это будет означать вашу победу. В доме блокируется магия. Отныне, вы все равны и у каждого есть шанс на спасение. Внутри, над выходом из дома висят часы, вы можете отслеживать оставшееся время. Так же, на запястье каждого из вас уже надет пульсометр. Вы не можете самостоятельно его снять. Если человек умирает, данные автоматически обновляются. Вы можете видеть число оставшихся соперников на табло у входа. В доме спрятано оружие, способное увеличить ваши шансы на выживание. Теперь перед вами стоит выбор: спасти себя или дать возможность выжить кому-то другому. У каждого свой путь искупления.

Распорядитель пристально смотрит на всех собравшихся.

— А теперь, пора идти.

Мы движемся сквозь лес, в другую сторону от веселящегося народа. Музыка постепенно затихает, когда мы выходим на очередную поляну. Она больше всех предыдущих. Мой внимание сразу же приковывается к мрачному каменному зданию. Дом напоминает мне особняк из какого-то фильма ужасов, в нём нет ни единого окна, лишь два этажа непроглядного мрака.

Идём прямо туда, вглядываясь в жуткие стены. Черная пологая крыша давит на меня своим массивом. Распорядитель останавливается у крыльца.

— По моему сигналу вы зайдёте в дом. Пусть ваша жертва будет ненапрасной. И пусть победит достойнейший.

Пока все неуверенно толпятся, я хватаю Шона за руку и грубо пробираюсь через толпу, активно пользуясь локтем. Люди в страхе осматривают фасады дома, а мы занимаем ближайшее ко входу место.

— Итак, двери откроются через три... два... один...

— Бежим! — кричу я Шону. Мы подрываемся с места и со всех ног бежим сквозь открывшийся проход. Я слышу, как толпа пытается пробраться сквозь узкую каменную арку, создавая давку.

На секунду замираю посреди коридора. Всё это напоминает мне одну из компьютерных хоррор-игр Дикса. Старые половицы скрипят, а коридор тускло освещён одинокими лампами, прикреплёнными к стенам.

— Давай на второй этаж, нужно спрятаться! — торопит меня Шон, дёргая за руку.

Позади нас оказывается четвёрка парней. Они хотят броситься за нами, но в них случайно врезается женщина в халате. Увидев более лёгкую жертву, один из мужчин со всей силы бьёт её в висок, от чего та ударяется о стену и сползает на пол. Я вздрагиваю.

— Быстрее! — Шон дёргает меня ещё сильнее.

Пока парни проверяют результат своей работы, мы добегаем до конца коридора и быстро поднимаемся по деревянной лестнице. Наверху оказывается множество комнат. Дёргаем ручку ближайшей двери, но она заперта. Пробираемся дальше, вглубь громадного дома. Наконец, залетаем в самую дальнюю комнату. Слабый шпингалет служит ненадёжным утешением. Шон хватает стоящий рядом стул и подпирает им дверь. Если кто-то захочет сюда попасть, это не составит ему большого труда.

Я слегка выдыхаю и оглядываюсь по сторонам. Кажется, это спальня. В маленькой комнате пылится застеленная кровать. На потолке болтается тусклая лампочка, свисающая на проводе. У стены располагается деревянный шкаф и небольшой письменный стол, у которого мы только что отобрали стул. На этом убранство комнаты завершается.

— Надо проверить шкаф, — говорю я. — Там может быть оружие.

Дверцы отворяются с протяжным скрипом, внутри лежит лишь куча старых тряпок. Я начинаю вываливать их на пол, ощупывая, чтобы проверить не спрятано ли что-то внутри. Пусто.

— Ничего, — вздыхаю я. — Можем осмотреть другие комнаты.

— Нет, не стоит. Нужно переждать. В первый час умирает больше всего человек. Поверь, сейчас там творится настоящий хаос.

— Откуда ты... А, ну конечно, твой новый друг Марсел. И зачем же ты мне это рассказываешь? Мог бы отпустить туда, а сам остаться в безопасности, — раздражённо говорю я. Меня угнетает факт, что сейчас у одних людей преимуществ больше, чем у других.

— Ты чего? Мы же напарники! Я бы никогда тебя не подставил. Конечно, я не мог говорить об этом там, в шатре, но это не значит, что мы теперь по разные стороны баррикад. Мы постараемся выбраться вместе.

— Ты же слышал, выйдет только один, — вздыхаю я, присаживаюсь на кровать. В воздух вздымается облачко пыли. Шон садится рядом.

— Если выбегать по очереди, то да, дверь захлопнется за спиной. Но, мне кажется, если выскочить оттуда вместе, прижавшись друг к другу, датчик распознает нас, как один объект.

Мне становится слегка стыдно за то, что я так быстро записала Шона во враги. Он прав, мы команда, нам под силу выбраться вместе. Однако, последние слова Дэвида всё ещё крутятся в голове.

— Да, мы выберемся. И не такое случалось, правда? — я стараюсь улыбнуться.

— К тому же...

Выстрелы, доносящиеся из глубины дома, заставляют парня замолчать. Я прикусываю щёку изнутри.

— Кажется, они более успешны в поиске оружия, — мрачно замечаю я.

— Нам всё равно нельзя выходить хотя бы ещё один час. Подождём, пока они там перестреляют друг друга. Теоретически, можно сидеть до самого конца, надеясь на то, что никто так и не доживёт до рассвета. Потом спустимся к двери.

— Нет, это плохая идея. — Мы говорим тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания к нашему убежищу. — К тому моменту, как мы спустимся к выходу, там будет уже целая очередь. Скорее всего, вооружённая. Более того, нужно следить за временем, дверь откроется всего на две минуты, после чего дом взорвётся, надо ещё добежать. Кстати, я не видела никакого огненного круга на поле.

— Наверное, его зажгут позже. — Шон пожимает плечами. — Ладно, ты права. Тогда сидим здесь примерно час, стараемся отсчитывать время, ищем оружие в соседних комнатах. Затем смотрим время и количество выживших.

— Хорошо, — киваю я.

Что ж, время пошло.

Отсчитываю в голове пятидесятую минуту, положив голову на колени, которые я обхватываю руками. На весь дом раздаётся ужасающий крик, пробирающий до костей. Стараюсь не сбиться.

— Сколько насчитал? — спрашиваю я у парня, сидящего на кровати по-турецки.

— Пятьдесят шесть, а ты?

— Пятьдесят один.

— Ладно, ещё десять минут и выходим, — говорит Шон, щёлкая пальцами на руках.

— Потише, конспиратор хренов. — Я закатываю глаза. В комнате снова повисает молчание.

Спустя обозначенное время, Шон тихо отодвигает стул от двери и снимает её со шпингалета. Мы молча выходим, оглядываясь по сторонам. Не знаю почему, но этот дом напоминает мне отель из книги «Сияние», прочитанной пару лет назад.

Я дёргаю ручку соседней двери, но та не поддаётся. Мы решаем не нарываться и движемся дальше. У нас нет цели расправиться с другими избранными, главное, просто спастись. К счастью, следующая дверь открыта. Заглядываю внутрь комнаты, оглядывая её в поисках опасности.

— Всё чисто, — говорю я. Мы с Шоном заходим внутрь.

Комната похожа на кабинет. За рабочим столом, располагаются шкафы и секретеры. Прикрыв за собой дверь, Шон начинает рыться на полках, перекладывая из них книги и всевозможные пожелтевшие бумаги. Секретер и вовсе оказывается пустым. Не готовая сдаться, я начинаю выдвигать ящики рабочего стола, они тоже набиты всяким хламом. Опустошаю один за другим.

Парень подходит ко мне, оглядывая ящики.

— Постой-ка, у моего дедушки был точно такой же стол. Я видел его в детстве. У деда в третьем ящике хранился коньяк, который он прятал от бабушки. Там было двойное дно. Давай проверим, чем чёрт не шутит.

Я пожимаю плечами и полностью вытаскиваю третий ящик, выгружая его на поверхность стола. Ощупываю дно, но не вижу никаких лазеек.

— Дай сюда. — Шон нетерпеливо меня отодвигает, в очередной раз оглядываясь по сторонам. Да, в этом доме становишься параноиком в мгновение ока.

Парень простукивает дно, и проводит пальцами по стыкам. Надавливает на один из углов и противоположные концы дна слегка приподнимается. Шон подцепляет деревяшку, вытаскивая её из ящика.

— Джекпот! — довольно усмехается парень.

На дне лежат пистолет и метательный нож. Я хватаю огнестрельное, проверяя его состояние.

— Чёрт, он не заряжен! — с горечью вздыхаю я.

— Ничего, возьмём с собой. Возможно, нам удастся достать патроны.

— Ладно... Тогда спускаемся вниз?

— Давай, теперь у нас чуть больше преимуществ. — Шон хлопает меня по плечу. — Да не переживай ты так, прорвёмся.

Пятнадцатилетний парень успокаивает меня перед лицом смерти. Вика, соберись уже наконец.

— Да, у нас все шансы. — Выдаю что-то похожее на полуулыбку. Ведь как верно заметил брат Стивена Ричмэна, нам нечего терять. По крайней мере мне. Однако, сдаваться я пока уж точно не собираюсь.

Тихо пробираясь сквозь комнаты, мы выходим к лестнице, оказавшись с другой стороны коридора. Спускаемся осторожно, стараясь не привлекать внимания.

Я прислушиваюсь к каждому шороху, но дом как будто задерживает дыхание. Тишину нарушает лишь жалобный скрип ступеней. Я пытаюсь грамотно распределять вес, но это здание слишком древнее и не идёт на уступки.

Наконец, мои ноги касаются деревянного пола, покрытого старым зелёным ковром. Коридор тянется между двумя лестницами, расположенными с разных концов дома, вход посередине. Здесь освещение хуже, чем в комнатах, глазам приходится привыкать к тусклому свету.

Жду пока Шон закончит спускаться и начинаю двигаться к выходу, крепко сжимая в правой руке нож. Впереди что-то светится, кажется, это электронное табло с количеством оставшихся в живых людей. Бросаю взгляд на пульсометр, закреплённый на руке. Он ничем не отличается от обычного фитнес-браслета. Разве что, его невозможно снять.

В какой-то момент Шон обгоняет меня, я вижу в полумраке его силуэт.

— Твою мать, — бормочет парень.

Я ускоряю шаг, готовая броситься на помощь, обороняться. Однако, тем, кого я вижу перед собой уже на меня плевать. Прямо у входа лежит около десяти человек. При таком тусклом освещении мне тяжело разглядеть их лица, но мне кажется, что я вижу ту женщину в халате. Она умерла первой.

— Надо их обыскать, у них может быть оружие, — тихо говорит Шон.

— Вряд ли. Скорее всего их убили сразу после того, как нас запустили в дом. Ты прав, здесь был настоящий хаос, — говорю я, глядя на трупы, лежащие друг на друге.

— Не факт, кого-то могли убить позже, — возражает парень.

— Ладно, давай, только быстро.

Не дойдя одного метра до часов и табло, мы начинаем ощупывать трупы. У меня нет отвращения, я часто приезжаю на места преступлений для расследования, но всё же водить руками по остывающей коже очень неприятно. Пальцы быстро становятся липкими от крови, я нащупываю в темноте чужие карманы и проверяю, не осталось ли чего в руках у погибших.

— Ты права, ничего нет. Почти все погибли просто от сильных ударов, у большинства головы пробиты, но я не вижу следов огнестрельного. Скорее всего они умерли в первые десять минут, — говорит Шон.

— Подожди тут что-то есть. — Пальцы натыкаются на какой-то металлический предмет.

— Что, оружие?

Палец утыкается в кнопку и мне в лицо ударяет поток света.

— Фонарь! — радуется Шон, пытаясь говорить полушёпотом.

Я кручу в руке небольшой старый фонарь, его свет проявляет мои красные пальцы. Низ чёрных брюк тоже пропитывается чужой кровью.

— Батарейка садится, — замечаю я, оценивающе глядя на приглушённый свет.

— Зато мы не станем маяком для оставшихся в доме, во всём есть свои плюсы, — бодро говорит Шон. Я смотрю на него, приподнимая одну бровь. Когда под ногами ковёр хлюпает от крови, все шутки воспринимаются в штыки.

— Надо быстрее посмотреть время и валить отсюда. Слишком открытое место, — тороплю я, направляя свет от фонаря в сторону входа.

— Хорошо. — Шон начинает аккуратно перешагивать через тела, я делаю то же самое.

Красные цифры электронного табло сразу же притягивают взгляд. «Двадцать».

— Чёрт, они положили тридцать человек где-то за два часа, — поражённо выдыхает Шон.

— За один час и сорок минут, если говорить точно. — Я подсвечиваю фонарём циферблат, висящий высоко над моей головой. Красивые старинные часы находятся прямо над входом и показывают, что у нас остаётся чуть больше четырёх часов.

Мой взгляд бегает от табло до циферблата и обратно. Больше половины избранных мертво. Я уверена, что большинство погибло от рук той компании из четырёх парней и от того, кто стрелял.

А что есть у нас? Один нож на двоих, незаряженный пистолет? Чёрт, нашему положению не позавидуешь...

Родзионтковская, соберись уже. Я ненавижу свою фамилию, она напоминает мне об одиночестве. Я единственная, кто сохраняет её. Мама вышла замуж, бабушка и дедушка давно умерли. Моя фамилия — напоминание о том, что мне не на кого положиться, я сама должна себя спасать. Это действует отрезвляюще.

Да, может, я проигрываю в плане вооружения, но не оно делает агентов лучшими на потоке. У меня остаётся мой мозг, пора бы им воспользоваться. Вспоминаю слова Бена. Хитрость — вот моё оружие.

— Нам надо снять часы, — говорю я Шону.

— Ты хочешь украсть их и спрятать, чтобы остальные не могли следить за временем?

— Нет, не так. Если просто спрятать часы, они будут караулить у выхода, выжидая пока дверь откроется, тогда нам ни за что не выбраться. Нужно перевести время на час назад. Они успокоятся, будут думать, что есть ещё час в запасе. Когда останется пару минут до открытия двери, здесь будет бойня. Если все решат, что время ещё не пришло, они не придут сюда так рано, у нас появится шанс проскочить. Вместе.

— Это гениально! — радостно выдыхает Шон. — Я тебя подсажу.

Откладываю фонарик и, с помощью парня, снимаю часы со стены. К счастью, они с лёгкостью поддаются. Провожу пальцами по красивым витиеватым узорам, обрамляющим циферблат. С обратной стороны нахожу круглые рычажки, позволяющие управлять стрелками. Несколько вращений, и время идёт вспять ровно на час.

Возвращаю часы на место и вздрагиваю от какого-то движения. Табло. Цифры меняются. «Девятнадцать».

— Надо валить поскорее, — говорю я, ударяя фонарик об руку, пытаюсь заставить работать ярче. Он недовольно мигает.

— Подожди! — Шон убирает мою руку с фонарём вниз. — Выключи его.

Нажимаю на кнопку, изгоняя из коридора свет. Жалкие лампы на стенах едва ли справляются со своей задачей.

— Смотри! — Парень указывает куда-то между стеной и потолком. — Красная точка. Видишь?

— Чёрт, камера!

Прямо на меня направлена маленькая, едва заметная камера, мигающая крошечной красной точкой.

— Это лорды, они следят за нами, — поражённо говорю я. — Это просто очередное развлечение. Традиции, честь Адриэла, искупление грехов — всё это бред. Им нравится смотреть на то, как умирают люди, попытавшиеся перейти им дорогу. Мы хотели бороться и вот где оказались.

— Да, вы хотели, — едва слышно говорит Шон, подчёркивая местоимение. От этих слов моя кожа покрывается мурашками. В этой простой фразе кроется слишком много смысла. Прежде, чем я успеваю что-либо ответить, рядом с моей головой о каменную стену бьётся метательной нож.

Уворачиваюсь прежде, чем ещё один нож втыкается в то место, где мгновение назад находилось моё лицо. Толкаю Шона вперёд, к лестнице, оглядываясь по сторонам в поисках нападающего. Замечаю, как с другой лестницы, в противоположном конце коридоре, быстро спускается фигура. Я не могу включить фонарик, чтобы не облегчать этому человеку задачу. Не сговариваясь, мы с Шоном бежим по коридору зигзагом, как нас учили. В этот момент понимаю, что фигура с лестницы не смогла бы бросить нож в сторону входа, находясь в такой плоскости. Это был кто-то другой.

Фонарик вылетает из руки, когда кто-то сбивает меня с ног и валит на пол. С близкого расстояния вижу мужчину лет сорока. Если память мне не отказывает, он не относится к той смертоносной компании. Мужчина заносит надо мной нож, но чьи-то руки обхватывают его сзади за шею, начиная душить. Не теряя времени, выхватываю свой нож, закреплённый на ремне брюк. Повезло ещё, что я не упала прямо на него.

Мужчина размахивает оружием и попадает Шону в бедро. Парень шипит от боли, но не выпускает нападающего из захвата. Я с силой втыкаю свой нож мужчине в правое плечо, лишая его возможности размахивать оружием, его нож падает на пол.

Что у меня за дурацкая привычка бить по конечностям? Надо целиться в живот, это лучше, чем в сердце. Не факт, что получится пробить рёбра. Делаю быстрый выдох и стараюсь попасть в брюшную полость, но мою щёку пронизывает режущая боль. Второй нападающий оказывается рядом слишком быстро. Машинально хватаюсь за щёку, ощупывая повреждение, рана совсем неглубокая. Повезло.

Поднимаюсь на ноги, выставляя перед собой руку с ножом, отступаю назад, освобождая пространство для манёвра, но спотыкаюсь об очередное тело и падаю прямо на него. По всему телу пробегает дрожь, когда в паре сантиметров оказываются невидящие глаза и открытый в предсмертном крике рот какой-то женщины. Хватаю потерянное оружие, мгновенно вскакиваю на ноги и, уворачиваюсь от ещё одного выпущенного ножа, быстро подбегаю к Шону. Ему всё ещё удаётся сдерживать мужчину, но сил уже не хватает, слишком разные весовые категории.

Не раздумывая, втыкаю нож мужчине в живот, его ноги подкашиваются, раздаётся хрипящий крик. Не думай об этом, не думай, не думай, не сейчас.

Стоит мне отвернуться, как прямо передо мной возникает второй человек. Теперь я вижу, что это женщина, она вся измазана в крови, глаза горят безумием. Окидываю взглядом её руки, остаётся всего один метательный нож. Я бью женщину коленом в солнечное сплетение, но она успевает полоснуть мою руку чуть выше локтя. Я чувствую, что в этот раз ранение более серьёзное. Стискиваю зубы и стараюсь выбить нож у соперницы, но её миниатюрная комплекция позволяет ей ловко уворачиваться. Из-за глубокого пореза на правой руке, моя координация ухудшается. Попадаю ногой прямо в коленную чашечку, мои тяжёлые ботинки бьют в цель. Ноги женщины подкашиваются, она опускается на колени, всё ещё размахивая ножом. Я собираюсь ударить её по голове, но воздух разрывается из-за внезапного выстрела.

Замираю на месте, поднимая глаза на звук. На втором этаже, в открытом пространстве территории стоит человек с ружьём. Господи, чего только нет в этом проклятом доме...

Бросаю попытку разобраться с женщиной и подбегаю к Шону, он сжимает обеими руками кровоточащую рану на бедре. Он не сможет идти самостоятельно.

В горле появляется ком. Одна я убегу гораздо быстрее, я смогу спрятаться, у меня будет шанс. Женщина пытается встать на ноги, нож сверкает, отражая красный свет электронного табло. В паре метров от нас раздаётся ещё один выстрел, этот человек явно не умеет стрелять. Скорее всего, он впервые держит в руках ружьё.

Пока женщина упирается руками в колени, переводя дух, я с силой толкаю её в стену. Правая рука плохо меня слушается, удар выходит не сильным. Женщина отталкивается от каменной поверхности одной рукой, а другая уже распрямляется, чтобы выпустить свой последний нож. Просвистевшая рядом пуля, заставляет соперницу отскочить в сторону. Воспользовавшись выигранной секундой, я помогаю Шону подняться, закидывая его руку себе на шею. Он с трудом встаёт, опираясь на моё левое плечо.

— Давай, надо торопиться, — говорю я, стараясь увести парня из зоны обстрела.

Мы движемся вглубь первого этажа медленнее, чем хотелось бы. Вижу, как сзади на нас несётся женщина, готовясь выпустить нож, но горе-стрелок наконец попадает в цель. Я слышу позади звук падающего тела.

— Давай, из последних сил, нужно спрятаться. — Подгоняю Шона, но наш темп не сильно меняется. Прямо над нашими головами раздаются шаги стрелка. Если он спустится быстрее, чем мы скроемся, нам конец.

От отчаянья я дёргаю свободной рукой ближайшую дверь. К счастью, она поддаётся. Слышу скрип ступеней лестницы. Довольно грубо заталкиваю Шона внутрь комнаты, усаживая на пол. С силой захлопываю дверь, последний свет сразу же пропадает. Я не могу нащупать щеколду, удушающая паника разливается по телу. Быстро шарю по стене в поиске выключателя. Наконец, пальцы попадают по кнопке, и лампочка на потолке начинает медленно разгораться. Не тратя времени на лишние размышления, хватаю швабру, оказавшуюся рядом, просовываю её под дверную ручку. Хлипкую щеколду тоже двигаю, но это не приносит особой пользы. Теперь наша жизнь зависит от этой дурацкой старой швабры.

Шаги раздаются совсем близко. Я сажусь на кафельный пол рядом с Шоном и прикладываю палец к своим губам. Парень кивает, стискивая зубы. Я молча снимаю пиджак, прикладывая его к ноге парня, чтобы кровь не вытекала так быстро. Вжимаю ткань в рану, задерживая дыхание.

Дверь дёргается. Сердце практически останавливается. Ещё раз. Швабра с трудом выдерживает натиск. Выстрел. Тишина.

Всё замирает. Никто больше не пытается ворваться внутрь.

Я опираюсь спиной на стену, продолжая держать пиджак на ноге Шона.

Не знаю, сколько мы так просидели. Может, полчаса, может, час. Спустя какое-то время мы понимаем, что нас не ищут. Нам везёт оказаться в ванной комнате. С моей помощью, Шон промывает рану холодной водой. К сожалению, она быстро заканчивается.

Перетягиваем ногу пиджаком, кровотечение немного останавливается, но Шон всё равно выглядит бледным. Опускаемся на пол. Напротив нас стоит старинная ванна, пожелтевшая от времени. Пол грязный, но нам плевать. На раковине остались отпечатки чьих-то кровавых пальцев. Кажется, мы не первые, кто здесь останавливается.

Меня начинает клонить в сон. Наверное, сейчас где-то час ночи. Моя рука всё ещё болит, хотя рана не такая глубокая, как я опасалась. Откидываюсь головой на холодную стену, меня немного тошнит. Одна картинка сменяется другой. Застывшие глаза умершей женщины, мои руки, втыкающие нож мужчине в живот, ковёр, хлюпающий от крови.

— Эй, тебе нельзя спать. — Сидящий рядом Шон трясёт меня за плечо. Я понимаю, что действительно сижу с закрытыми глазами. — Нам надо следить за временем и сохранять бдительность, это слишком проходное место.

— Другого не было, ты бы не дошёл, — оправдываюсь я.

— Это не упрёк. — Шон тоже откидывается на стену. — Я тебе очень благодарен за то, что ты меня не бросила.

— Забей. — Стараюсь говорить, как можно проще. — Любой из нас поступил бы так же.

— Не любой. Не принижай своих заслуг, — вымученно усмехается парень. — Знаешь, открою тебе секрет: изначально я не собирался становиться агентом, боялся. Я думал приезжать несколько раз в год и ограничиваться посещением «второсортных» корпусов. Однажды, я по воле случае заглянул в спортивный зал. Ты тренировалась там с Диксом, был рукопашный бой. Глядя на вас, я бы никогда не подумал, что вы встречаетесь. Кажется, вы дрались в полную силу. Со мной было ещё несколько ребят, они все любовались Диксом, ведь он был таким крутым и накаченным британцем, знаешь... — Шон улыбается сквозь зубы. Я слушаю его, стараясь оставаться в реальности. — Но я смотрел на тебя. Шестнадцатилетняя девчонка ни в чём не уступала парню. В твоих глазах был огонь, жажда победы, ты заряжала всех окружающих энергией, показывала, что нужно бороться до конца. Ты победила Дикса. Не знаю, может он и поддался во имя любви, но этот бой ты выиграла. В тот момент я понял, что хочу быть агентом, стоять наравне с такими же крутыми людьми, быть на страже правопорядка. Я всегда стараюсь на тебя равняться, у тебя почти идеальная раскрываемость, ты круто стреляешь и постоянно находишь выход из любой ситуации.

Я прикусываю губу.

— Нет, Шон, есть ситуации, из которых я выбраться не могу. Я не такая крутая, как тебе кажется. Я погружаюсь в работу, как будто это единственное, что у меня есть. Я вижу себя, понимаю, что я делаю. У меня есть цель и я иду к ней, не замечая ничего вокруг. Все говорят про целеустремлённость и силу воли, но это не то. Я уничтожаю всё вокруг. — Смотрю прямо перед собой, вглядываясь в позолоченные ножки ванной. — Почему работа? Да потому что ей плевать, кто я: хороший человек или плохой, какая я внутри. Нужна эффективность, это у меня получается. А всё остальное... Я не попадаю, понимаешь? «Лучший агент, лучший агент», а толку то? Правда всё равно лежит на поверхности, я просто брошенный ребёнок, который хочет почувствовать себя нужным, услышанным. Да плевать всем на мои протесты, людям Тиррассея не нужны перемены, они боятся неопределённости. Я придумала себе призрачную цель и ради неё иду по головам. Говорю, что не буду убивать. А что на самом деле? Вокруг меня всё горит с неистовой силой. — Горло сдавливает ком. — Хочешь услышать мою правду? Раз уж мы делимся интересными фактами.

Парень молча кивает.

— Я думала тебя бросить, это повысило бы мои шансы на выживание, я бы могла спастись. Какой из меня герой? Я не понимаю, кем я стала, я запуталась. Чувствую, что делаю что-то не так, но не знаю, как это исправить. Отталкиваю людей, когда они становятся моими зеркалами. Я не понимаю, что мне делать. В этот раз у меня нет никакого плана, — выдыхаю, скрещивая руки на груди. Плечо неприятно покалывает.

— Не важно, чего ты там думала, не бросила же. Слушай, тебе семнадцать, ты такой же ребёнок, как и я. То, что нас заставляют убивать других людей, рискуя своими жизнями — это безумие. Тебе ещё сложнее, ведь ты не жила в магическом мире с рождения. Ты не обязана быть лучшей, самой первой, тебе не надо ничего доказывать. У тебя есть друзья, есть парень, который тебя любит до безумия. Что ещё надо? Уйди ты с этой дурацкой работы, устройся в какую-нибудь кофейню, продавай латте на кокосовом молоке и не мучай себя.

На губах появляется полуулыбка. Это самая милая и наивная речь из всех, что я слышала. Если бы всё было так просто.

— Ты простишь Дикса?

— Не знаю, сначала надо отсюда выбраться.

— Если мы выберемся вместе, ты просто обязана его простить, — не уступает Шон.

— Я подумаю, — честно говорю я.

— А я вот, если выберусь, позову на свидание Руби Дэвис, агента 031А. Хоть она и старше на год, думаю она не устоит. Кажется, я влюблён в неё по уши. Я всегда боялся к ней подойти, но если уж жизнь даёт мне второй шанс...

Я отвожу взгляд. Не стоит говорить о том, что у Руби уже есть парень, я как-то разговаривала с ним на тренировке. Пусть у Шона будет мечта, ради которой он будет бороться.

— Конечно, ты её пригласишь. Да, у нас ещё всё впереди, — ободряюще говорю я, поглаживая пальцами порез на щеке. — И время на нашей стороне, всё будет в порядке. — Начинаю слегка покачиваться, обхватывая себя руками. — Ты пока останься здесь, я соберу ножи в коридоре, найду фонарь, потом вернусь сюда. Переждём и выйдем отсюда за минуту до открытия входа. Нам повезло, что мы рядом с ним. Проскочим вместе, прижавшись друг к другу. Да, мы так просто не сдадимся.

Шон берёт меня за руку, я перестаю раскачиваться и пожимаю ладонь парня. Один выживший? Ничего, мне не впервой нарушать правила.

Встаю на ноги, при каждом резком движении рука отдаётся болью.

— Сиди тихо, я вернусь через три минуты, только соберу ножи и посмотрю время, — говорю я. Шон кивает в ответ, проверяя повязку на ноге.

Резко выдыхаю и аккуратно вытаскиваю швабру. Надо действовать быстро. Открываю дверь.

В моё лицо сразу же прилетает чей-то кулак. Падаю на пол, ударяясь коленями о кафель. Оказавшись рядом с Шоном, безрезультатно пытающимся самостоятельно подняться с пола, выхватываю у него из-за пояса пистолет и направляю в нападавшего. Дверной проём пуст. Встаю на ноги, прижимая вторую руку к разбитой брови.

Держа перед собой пистолет, выглядываю в коридор. На меня хочет наброситься мужчина из той шайки, но увидев в моих руках оружие, он отступает на шаг. Снимаю пистолет с предохранителя.

— Эй, крошка, давай, договоримся, присоединяйся к нам, — говорит парень, вытягивая руки перед собой, пытаясь защититься.

Я оказываюсь в западне. Если он поймёт, что оружие не заряжено, он меня вырубит. Пользуясь эффектом неожиданности, подскакиваю к сопернику и бью пистолетом в висок, он не теряет сознание, но хватается обеими руками за голову, сгибаясь по полам. Бью коленом в нос, заставляя парня упасть на пол.

За спиной раздаются шаги. Быстро поворачиваюсь, наставляя пистолет, но в тот же момент меня хватают за горло с другой стороны. Стараюсь удержать пистолет ровно, но больная рука предательски дрожит.

— Я стреляю! — хриплю я, рвано хватая воздух.

Сильные руки отпускают мою шею. Сразу же бегу вперёд, делая вид, что целюсь в голову. В глазах парня появляется страх, но он бросает взгляд на напарника, пытающегося остановить кровь из носа и встать на ноги.

Чувствую, что сзади ко мне приближаются и перевожу пистолет на парня у меня за спиной. В этот же момент другой набрасывается сзади, всем телом придавливая к полу, оружие вылетает из руки.

Когда соперник слезает с меня, чтобы схватить пистолет, я встаю на ноги и прыгаю ему на спину. Всё тело ломит от боли. Понимая, что сил в правой руке недостаточно на такого мощного человека, впиваюсь зубами ему в шею. Он вопит от боли, пытаясь меня сбросить. Мой мозг работает уже на автомате. Крепче обхватываю руками шею мужчины, сильнее вжимая в неё зубы. У него получается изловчиться и ударить меня локтем в бок. Мои руки расцепляются, и я падаю на пол.

Как только поднимаю глаза, вижу, что другой парень уже направляет на меня перехваченный пистолет. Двое его сообщников корчатся от боли. Палец опускается на курок, но, к удивлению, мужчины, ничего не происходит. Он недоумённо переглядывается с другими. Стреляет ещё раз.

— Пустой, — говорит соперник со смесью злости и облегчения.

Когда мужчина, прижимающий руки к шее, начинает двигаться в мою сторону, я машинально отступаю назад. Там ко мне подскакивает парень с пистолетом, он бросает бесполезное оружие и со всей силы бьёт меня кулаком по голове. Я встречаюсь с каменной поверхностью стены. Кидаю размытый взгляд в сторону ванной. И отключаюсь.

.