Le Conte №11
— Эйлин, он одел тебя как шлюху!
Эйлин оборачивается на вдовствующую королеву, стоящую у распахнутой двери в покои. Сейлан прожигает свирепым взглядом свадебное платье. Игнорируя присевших в книксен служанок, стремительно подходит к хмурящей брови Эйлин, которая недоумевает от ситуации. Вдовствующая королева с гневом цепляет красный цветок и отрывает его, кидая на пол.
— Кто вам приказал его приколоть к платью?! — шипит Сейлан, оборачиваясь к поджавшимся служанкам.
Девушки переглядываются, не поднимают голов и трясутся, но молчат. Их молчание еще сильнее разозлило Сейлан, что она подходит к одной из служанок и, больно сжимая, выкручивает чужую руку в сторону.
— Я спросила: кто приказал приколоть цветок падшей девки на свадебное платье?! Отвечай!
— Я... я... — служанка заикается, трясется. Ее глаза бегают из стороны в сторону, не цепляются ни за что, но все же произносит: — Его... Величество... Леонардо... Кастильо.
— Выйдите все! — Сейлан отпускает руку служанки, наливает вино в пустующий бокал и выпивает напиток залпом, пока не остается наедине с Эйлин. — Где твои фрейлины? — обращается уже к сирене.
— У них тоже примерки платьев на церемонию, — спокойно отвечает Эйлин. — В чем смысл красного цветка на груди?
— Мало того, что он приказал сшить такое открытое платье, так еще и этот чертов цветок! — свирепствует вдовствующая королева, прикрывая глаза, чтобы успокоиться. Поднимает более спокойный взор на Эйлин. — Ты уже могла заметить, что человеческий мир отличается от нашего и что мужчины не всегда хранят верность своей жене. Порой... и женщины так же поступают.
— Леонардо такой же.
— Да, — кивает и продолжает Сейлан: — Есть такой род занятий, когда парни и девушки продают свое тело ради удовлетворения плотских желаний других людей за определенную плату. И порой они могут достаточно зарабатывать. А для того чтобы хоть как-то отличать их от обычных горожан, они носят красный цветок на груди. В основном он сшит из ткани. Материал не имеет значения, главное — он должен быть приколот справа. Леонардо не только хочет унизить тебя перед всеми, но и оклеветать тебя.
— Ну что ж...
Эйлин поднимает с пола красный бархатный цветок, нежно разглаживает лепестки и прикладывает к груди, где он и должен висеть. Смотрит на свое отражение, на белые, собранные в привычную прическу, волосы, украшенные золотой диадемой, на лицо с тонкими чертами, где пролегла тень усталости из-за тяжелой учебы, приносящая плоды. Эйлин бы злиться и ненавидеть Леонардо, его надменность и холодность, но за два месяца жизни в замке Айл-кох[1] из ее души исчезли все плохие эмоции по отношению к королю: она просто уже привыкла и теперь старается не обращать на это внимания. Понимает, что неправильно, что после свадьбы все может измениться. Ведь ее прямая обязанность — родить наследника, а Леонардо будет долго и упорно добиваться своей цели. Но Эйлин старается не думать о деторождении. Пока не так важно. Надеется, что сможет договориться с Леонардом хоть на что-нибудь. Еще раз притрагивается к лепесткам цветка левой ладонью, а потом касается пальцами прикрытых ключиц. До примерки на ней было бриллиантовое колье, сплошь усыпанное светлыми камнями, по центру которого опускался еще один камень в форме дождевой капли. Эйлин отворачивается от зеркала и смотрит на туалетный столик, где как раз и лежит колье.
— У меня есть идея, как унизить Леонардо в ответ, — проговаривает и надевает колье поверх тонкой синей материи, закрывающей ключицы. Эйлин подправляет «тесьму» нижнего платья так, чтобы драгоценность лежала ровно, и победно улыбается.
— Что ты хочешь сделать? — недоуменно спрашивает Сейлан, вставая позади невесты, а глазами говорит: «Какой политический ход ты задумала?»
— Попросить Его Величество разрешения изменить немного его подарок.
***
Вдовствующая королева продолжает наблюдать за примеркой свадебного платья вплоть до ее окончания. Эйлин же попросила одну из служанок передать королю, что она его ищет. Ей все еще не разрешалось выходить из своих покоев. После примерки, когда королева Сейлан оставила ее, Эйлин чинно сидит за рабочим столом и читает учебник материал по истории к следующему уроку. Другого выбора у нее и нет. И хоть Селеста с Оливией пришли, фрейлины занимаются своими делами: герцогиня Рубио — читает какую-то книгу на латинском, а виконтесса Адан — вышивает что-то на полотне.
Прошло несколько часов, за которые они отобедали, прежде чем в покои вошел Леонардо. У него были растрепаны волосы, усталый вид, щетина пробивалась. Увидев его, Эйлин приподнимается и приседает в глубоком реверансе. Не сразу обратила внимание, но при повторном взгляде замечает, что Леонардо не надел аби[2], без которого тот практически не обходится. Поэтому сейчас, глядя на мужчину в камзоле-дуплет из коричневой материи, расшитой золотыми нитками, не может оторвать глаз. Слишком сильно подчеркивается фигура Леонардо: широкие плечи, узкая талия и прямые ноги, а меч на бедре придает воинственный вид
— Мне сказали, что ты меня искала, — обращается Леонардо к Эйлин. Ей приходится опустить глаза, чтобы прийти в себя от мимолетного наваждения. Не может объяснить, что ее нашло. — Что такое?
— Ваше Величество, — выдыхает и натягивает доброжелательную улыбку Эйлин, найдя смелость посмотреть прямо в глаза Леонардо, — сегодня была примерка свадебного платья, и я была одновременно удивлена и восхищена тем, что вы мне подготовили.
— Рад это слышать, — ухмыляется, но без злобы.
— Однако я хотела бы внести небольшое изменение в него.
— Какое? Тебе что-то не нравится? — Леонардо неспешным шагом обходит стол и приближается к будущей супруге, поднимая ее лицо за подбородок и заставляя смотреть на себя.
— Меня все устраивает, Ваше Величество. Я хочу на венчание надеть ваш подарок — бриллиантовое колье. Но я хочу попросить вашего дозволения немного изменить его.
— Как именно? — его глаза наливаются темнотой, злостью, но Эйлин не может от них оторваться. Главным образом потому, что не позволяет себе дать слабину, показать свое ничтожное положение относительно короля.
— Я хочу попросить мастера дополнить колье католическим крестом, который мне дали во время крещения.
Едва она договорила, как ей показалось, что Леонардо перестал дышать. Даже мрак в глазах рассеялся, а вместо нее пришло недоумение. Король отпускает руку, которой держал Эйлин, и пару раз моргает, переосмысливая ее слова.
— Ты правда хочешь надеть на венчание крест и мой подарок одним украшением?
— Да, если Ваше Величество позволит, — учтиво отвечает Эйлин и еще раз делает реверанс, но не такой глубокий. Однако не успевает выпрямиться, как Леонардо притягивает ее к своей груди и смотрит в испуганные и искрящие искренностью глаза. Леонардо наклоняется, оставляя между их лицами всего лишь несколько дюймов, практически дыша на губы Эйлин, но не приближается, не нарушает эту едва различимую границу. — Лео...
Гнев не до конца исчез из его сознания и тела, он еще где-то присутствует и напоминает о себе пульсацией в венах. Но Леонардо держится, не позволяет ему просочиться дальше, ближе к сердцу, и полностью захватить его разум. Он изгоняет гнев, подавляет. Ведь смотрит на самое прекрасное и неземное существо, которое видел когда-либо в своей жизни. Сколько бы ни отрицал, не закрывался от своих чувств, не может сдержать их. Леонардо знает, что это не любовь и не симпатия, но и не влечение с похотью. Это что-то другое, чему он не может найти пока объяснения. Его тянет к этой маленькой сирене, которая ничего не знает об интригах, о заговорах, о человеческом мире. Но именно это ее незнание, ее невинность и притягивают Леонардо. Он не хочет спугнуть ее, однако не может по-другому. Не может позволить себе показать свои чувства и мысли. Иначе его двойная игра на политической арене распадется и закончится так и не начавшись.
Перед ним, буквально в его руках, сирена, у которой есть свои мотивы, она такая хрупкая и нежная, что Леонардо не может сдержаться. Леонардо вдыхает ее запах кожи: сладковатый и с нескрываемым запахом морской соли. Он все ждал, когда Эйлин поймет его намерения на венчание. Интересно было понаблюдать, как эта маленькая русалочка отреагирует на столь откровенное платье. Леонардо хотелось, чтобы Эйлин не просто подчинялась, а училась бороться. Он должен научить ее отстаивать свою позицию и подстраивать ситуацию под себя. Не прогадал. Король уверен, что в ее просьбе есть подтекст, что у Эйлин какой-то замысел, который пока разгадать не может. Эмоции затуманивают здравый рассудок. Но Леонардо сейчас не важно, что задумала сирена. Леонардо в этот самый момент, обнимая морскую принцессу, все равно, о чем та думает и чего добивается.
— Хорошо, — соглашается. — Я найду ювелира и пришлю его в твои покои.
Он отстраняется от Эйлин, бросает на нее равнодушный взгляд и выходит из покоев, оставляя смутившихся и переглядывающихся фрейлин друг с другом и некоронованную морскую королеву с нескрываемой победной улыбкой.
***
Оставшиеся дни до венчания к Эйлин практически перестают приходить учителя, но если и проводят занятия, то весьма короткие. Они проверяют выполнения задания и дают новые. Эйлин такое обстоятельство дел не совсем нравится, но понимает: это указ короля. Большую часть времени фрейлины развлекают ее разговорами: рассказывают о жизни вне замка, о традициях и обычаях, которые распространены в Королевствах Ноли и Аурум. Эйлин слушает их с удовольствием, но без особого энтузиазма: она пытается понять, как устроен человеческий мир, какие законы в них действуют, и как их можно будет применить в своих целях. Только это и беспокоит сирену. Почти что. С каждым новым днем ей становилось не по себе от мысли, что станет королевой-консортом и придется делить супружеское ложе с Леонардом. А она до сих пор не видела полного текста брачного договора. И чтобы хоть немного успокоиться, Эйлин попросила Селесту рассказать о традициях венчания и как будет проходить сама церемония.
— Я бы ее описала как что-то красивое и невероятное! — с блаженством произносит герцогиня, мечтательно прикрыв глаза. — Как же мне хочется самой испытать все это!
— Селеста! — скептически цокает языком Оливия, смотря на девушку с нескрываемым укором.
— Ладно, ладно, — Селеста выдерживает секундную паузу, думая, с чего начать повествование, и начинает рассказывать. Ее голос из обычного строгого и нежного стал блаженным и певучим, что даже Эйлин начала заслушиваться. У нее даже возникает мысль, что свадебную церемонию, которую следует ожидать с неким благоговением, не такая уж и плохая. Однако стоит подумать об этом, как она мысленно дает себе пощечину и отсекает в своей голове любые попытки проникнуть или вновь возникнуть столь бредовой мысли. Сирена сразу же меняется в лице и думает, а не русалка ли герцогиня Селеста Рубио, раз так певуче и маняще рассказывает о венчании. Но Эйлин не так глупа и наивна, чтобы принять эту догадку за истинно верное: фрейлина никоим образом не может относиться к подводным жителям. Разве что ее предки были из моря. — Леди Эйлин, вам наскучил мой рассказ?
— Нет, — качает головой Эйлин. — Но что-то мне подсказывает, что ты не просто так возвышенно говоришь о свадьбе.
— Точно, — кивает виконтесса Адан. — Неужели ты в кого-то влюблена?
Лицо Селесты вспыхивает, словно несколько часов она пробыла на палящем солнце. Ее привычные спокойные и ясные глаза со смятением и смущением опускаются на заламывающиеся пальцы, что фрейлина превращается, как описала бы это Эйлин Кин, из зрелой и рассудительной для своих лет девушки в маленькую девочку, чьи родители узнали какой-то секрет. Эйлин удивляется такому резкому преображению. Не видит во влюбленности в кого-то чего-то запретного и плохого, ведь даже в подводном мире влюбленность и любовь существуют, несмотря на наличие родственных душ. И порой не все подводные жители могут оказаться кумар-энайд со своими возлюбленными, что приводит к неразделенной любви или отказом от подтверждения духовной связи. Не раз такие случаи были и есть, только никто не обращает на это внимание.
— Селеста... — мягко зовет ее Эйлин.
— Да, я влюблена в одного человека, — с улыбкой поднимает голову герцогиня Рубио, но на губах и в глазах расцветает скорбь и сожаление. — Но нам не быть вместе. Я знаю его семью, с ним мы даже росли вместе. Но... — выдыхает и опускает голову. — Мне не быть его супругой из-за его статуса.
— Почему ты так думаешь? Выше твоего статуса только королевская семья, — недоумевает Оливия с той детской наивностью, которая еще может существовать в силу ее возраста. — Или ты влюблена в какого-нибудь конюха?
— Он младший брат Его Величества короля Королевства Аурум — Энрике Кастильо, — спокойно отвечает Селеста.
— Подожди, — Эйлин замирает и впитывает полученную информацию и не понимает, как такое могло произойти. — Ты хочешь сказать, что влюблена в дядю Леонардо?
— Да, — кивает Селеста, — он родился за три года до рождения короля Леонардо Кастильо, поэтому ему в этом году будет двадцать семь. После смерти покойного короля Роберто Кастильо, его отослали к моему отцу на воспитание, потому что своих детей у него еще не было. Но позже родилась я, и мы росли вместе.
— Мне надо выпить, — только и произносит Эйлин, наливая из графина вино в кубок, подходит к открытому настежь окну, смотря на знойное небо и обдумывая полученную информацию о свадебной церемонии и дяде Леонардо, о котором Эйлин даже не слышала.
Еще недавно думала, что у них родословные сложные и братья с сестрами могут быть в другом клане, но не предполагала, что и на суше, особенно среди королевских семей, родственные связи порой могут удивлять и шокировать. Она знает, что где-то в замке живет еще одна вдовствующая королева — жена покойного короля Жана Морена, сына Сейлан. Эйлин с ней встретилась лишь однажды. Это произошло после принятия католичества. В те далекие, как ей кажется на сегодняшний день, дни сирена решила начать склонять дворян на свою сторону, показывать, что она достойная королева-консорт и чтит традиции людей и верна им. Ставка на образование и на принятие католичества не могло Эйлин гарантировать благосклонность аристократов. Поэтому, когда Леонардо еще не запретил покидать свои покои, то попросила Селесту принести молитвенник и рассказать о значении молитв и в каких случаях их нужно употреблять. Пару дней ей потребовалось, чтобы выучить наизусть основные молитвы, и по прошествии этих нескольких дней Эйлин начала ходить в гвидди[3], где все обитатели замка молятся своему Богу и прочищаются наедине со своими мыслями.
Сначала Эйлин не хотели пускать в гвидди, но после того, как она потребовала ее впустить ради прочищения, гвардейцы нехотя открыли дверь. И стоило ей перешагнуть порог, как один из придворных мужчин быстро удалился. Гвидди оказалось темным помещением с широкими и высокими окнами, выполненные мозаикой в религиозном стиле. Она осматривала несколько скамеек по бокам комнаты, иконы, находящиеся напротив двери, множественное количество зажженных свеч и скромный алтарь на возвышении, состоящий из стола, накрытого оранжевой материей, и подушечки полу, чтобы опуститься на колени. В гвидди больше никого не было, поэтому Эйлин спокойно перекрестилась, подошла к алтарю, повторила движение правой рукой и поклонилась, и опустилась коленами на красную мягкую подушку. Она сложила ладони друг к другу вдоль груди, закрыла глаза, опуская слегка голову, и начала произносить молитвы шепотом.
Для нее потерялся ход времени в те мгновения, хоть и не верила и не верит в здешнего Бога и человеческим молитвам. Закончив с молитвы, Эйлин начала молиться своим богам. Не все подводные жители почитают богов, некоторые абсолютно безразличны к ним, хоть и знают их имена. Некоторые все же чтят память о них и передают знания своим детям. Но никто и никогда не признается, что подводные жители — язычники. Для них боги словно близкие друзья, которым можешь рассказать о своих переживаниях, попросить о помощи, о подсказке, как жить дальше. Однако все понимают, что боги не ответят. Для подводных жителей боги — это просто способ выговориться через молитвы, излить душу и получить силы, чтобы справиться с проблемами и выбрать путь, по которому двигаться. И хоть подводные жители проводят своего рода праздники колеса года[4], они не отдают свои жизни и судьбы в руки богов. Ее народ — творцы своих жизней и сами несут ответственность за поступки и действия. Но только с помощью молитв русалки, сирены и тритоны могут успокоить свои мысли, вернуть ясность ума и найти силы в себе, чтобы двигаться дальше, преодолевать жизненные проблемы и стать теми, кем хотят быть. А не просить наставления у аморфного Бога, который должен решить за них проблему и помочь с определением жизненного пути.
Эйлин думала об этом, пока молилась. Закончила. Открыла глаза, поднялась и увидела рядом с собой еще одну женщину, которая молилась. Она хотела бы уйти и не мешать, но вместо этого присела на одну из скамеек и начала ждать, когда женщина, одетая в черное траурное платье и сидевшая на коленях перед алтарем и произносившая молитву за упокой и искупление своих грехов, завершит. Эйлин терпеливо ждала, не знала даже чего, но ей было любопытно. На подсознании понимала, что женщина — та вдовствующая королева, стоявшая во главе Королевства от силы четыре года и потерявшая мужа и сына. Она замолчала и поднялась, смотря прямо на Эйлин грустными, полными печали, тоской и сожалением, глазами, что даже их тени отразились на слегка постаревшем лице. Эйлин встала со скамьи и сделала глубокий реверанс:
— Приветствую вас, Ваше Величество.
— Я уже давно не являюсь королевой, Ваша Милость, — подошла к ней женщина и заглянула в голубые глаза. — Я слышала о тебе, но мы ни разу не встречались. Трудный ты путь выбрала, леди Эйлин Изабелла Кин. Тебе нужно было держаться подальше от этой семьи... от моей семьи. Я уже усвоила урок и больше не попаду в ту же ловушку. Но ты слишком молода, чтобы понять это. Я была такой же. Однако время не вернуть, и ничего не исправить.
— О чем вы говорите? — недоумевала Эйлин. Чужая речь ей показалось еще одной исповедью, о которой никто не просил. — Что не так с вашей семьей? Почему мне следует держаться подальше от нее?
— Спроси вдовствующую королеву Сейлан Морен. Спроси моего племянника. Они тебе расскажут. Не сразу, конечно, — женщина качнула головой, но продолжила: — Леонардо расскажет не сразу, а вот Сейлан с удовольствием. Это темная история. Мне пора. Я буду молиться за твою душу, леди Эйлин Изабелла Кин. И никогда больше не обращайся ко мне как к королеве. Я не заслужила этого.
Женщина собралась уходить, но когда подошла к дверям, Эйлин спросила:
— Как мне к вам обращаться? Как вас зовут?
— Мое имя — Элисия Екатерина Морен. Я — Ее Высочество вдовствующая принцесса Королевства Аурум Элисия Екатерина Морен.
Сказав эти слова, не обернувшись, женщина покинула гвидди, оставляя Эйлин один на один со смешанными чувствами и мыслями, которых одновременно было слишком много и слишком мало, что Эйлин не могла ухватиться ни за одну. Она продолжила стоять у скамьи, на которой и сидела, смотреть на выход и осознавать только одно: семья Кастильо, чья власть распространилась из Аурума на Ноли, имеет темные тайны, известные Элисии Морен, Сейлан Морен и Леонардо Кастильо. Эйлин поняла и то, что ей нужно продолжить изучать историю региона и Королевства, чтобы хоть как-нибудь приблизиться к правде. Она не собирается идти к вдовствующей королеве или к королю, чтобы спрашивать у них. Будет узнавать информацию обходным путем, через другие источники, а потом уже задавать вопросы. К Сейлан ей не хочется идти, потому что у Эйлин нет желания и цели связывать себя с русалкой. По крайней мере, сейчас не время. Не тогда, когда вдовствующая королева своими действиями косвенно влияет на аристократов в замке.
Вспомнив это, ей приходит мысль, что что-то может произойти на их свадьбе, ведь некоторые гости — монархи Королевств региона, в котором не все союзники. Эйлин возвращается к фрейлинам с улыбкой, скрывая свои мысли. Хоть она с ними и в дружеских отношениях, они по-прежнему остаются доносчиками королю о ее действиях, разговоров и мыслях.
***
В день венчания Эйлин надеялась, что хотя бы солнечная погода будет скрашивать столь «радостное» событие, но надеждам не суждено было сбыться. С самого утра моросил мелкий дождь, который видела через мутное стекло окна, пока служанки помогали ей совершать утренний туалет, а после наносили макияж, собирали церемониальную прическу и одевали в подшитый вариант свадебного платья. Ей сделали довольно яркий, по сравнению с повседневным, макияж. Белая пудра, выбеляющая и так светлую кожу Эйлин. Светлые тени покрывают почти все веко, но от середины плавно переходят в красные, поднимающиеся к бровям. Сурьмой подводят глаза. Наносят румяна, что Эйлин смотрит на свое отражение и приказывает убрать их: настолько ей не нравится, как выглядит с ними, а служанки не смеют перечить. А на губы наносят что-то розовое.
— Это вам король приказал? — спрашивает, хотя знает ответ.
— Да, Ваша Милость, — отвечает одна из служанок и продолжает красить губы.
Ее светлые волосы поднимают крайне высоко, говоря, что с этого дня прическа должна будет соответствовать статусу, а Эйлин даже спорить не хочет. Неважно, как будет выглядеть. Главное, кем она является. Только не учла, что для сбора новой прически ей будут так сильно натягивать волосы, зачесывать чуть ли не каждую прядь, а потом закалывать шпильками, а воском фиксировать их. Эйлин попыталась отстраниться от происходящего, закрыв глаза, но боль напоминала о себе. Не хочет открывать глаза и смотреть на новую себя. Когда же «пытка» закончилась, она увидела, как все ее волосы собраны на затылке, и среди них виднеются собранные с сада веточки мирта[5], состоящие из маленьких белых пятилепестковых цветов, из центра которого поднимаются стебельки с желтым круглым наконечником. Ей нравился их запах, поэтому невольно улыбается, глядя на них. И только Эйлин поймала себя на улыбки, как замечает, что ей не надели диадему.
— Разве мне еще чего-нибудь не нужно? — поднимая бровь, вновь спрашивает.
— Нет, леди Эйлин. Ваша диадема относится к низкому рангу дворцовых украшений. Сегодня она вам ни к чему. В церкви на вас наденут корону, которая будет показывать ваш статус.
— Принеси мне вина.
— Но вам еще платье надевать! — возмущается служанка, но тут же прикусывает язык и опускает голову.
— Принеси мне вина! — требовательным и жестким тоном говорит Эйлин. Как будто она не знает, что ей надевать платье и снова терпеть жесткий корсет! Служанка кивает и подает ей кубок, вино из которого начинает медленно потягивать, продолжая сидеть на пуфике и чувствуя, как напиток затуманивает разум и происходящее. Лишь бы на время забыться.
— Что еще приказал Его Величество?
— Он приказал подготовить вам новые покои рядом со своими, Ваша Милость, — говорит уже другая служанка. — Его и ваши покои относятся к числу покоев королевской семьи, однако истинные покои короля и королевы занимает Ее Величество вдовствующая королева Сейлан Морен, которая отказалась переезжать и передавать покои.
— Понятно, — Эйлин допивает вино и встает, ожидая новую порцию «пыток».
Платье надето, синие шелка и парча ниспадают до пола, оставляя после себя легкий шлейф. Эйлин подходит к туалетному столику и берет заранее подготовленное бриллиантовое колье, у которого ниже бриллианта в форме дождевой капли спускается католический крест, сделанный мастером самостоятельно. Он решил не использовать выданный Эйлин при крещении крест, чтобы новое украшение смотрелось более ярко и величественно. Она не стала спорить, а только поблагодарила. Служанка аккуратно берет колье и надевает на чужую шею и поправляет ткань нижнего платья, прикрывающего ключицы.
— Леди Эйлин, не хочет использовать ароматическую воду?
— Нет. Я выхожу замуж, а не соблазняю мужчин.
— Но...
— Молчи, — отрезают надоедливую служанку Эйлин и наливает еще вина от раздражения, когда видит, как дверь в покои открывает и входят фрейлины в нежно-голубых платьях, создавая визуальное единение с невестой. — Я так понимаю, что вы мои свидетельницы?[6]
— Вы верно подметили, — кланяется Оливия.
— Давайте без формальностей. Все и так знают, что мы общаемся неформально.
— Леди Эйлин, — начинает говорить Селеста. — Я слышала, что в замок прибыли не только дворяне с других Королевств и с нашего государства, но и гости с берега Аэквор.
— Что?! — замирает Эйлин с поднятым кубком. Сердце пропускает удар. Неужели...
— Говорят, что это два морских короля и две морские королевы с детьми.
— Сколько детей? — у Эйлин перехватывает дыхание, ее рука, держащая кубок, начинает дрожать.
— Шесть.
— Мама и папа, — с облегчением и улыбкой выдыхает сирена, присаживаясь на пуфик. — Они здесь. Блейр, Дуфф, Камрин, Кили, Арелла, Мёфи. Они здесь!
Улыбка не может сойти с ее лица еще некоторое мгновение. Она не замечает вокруг себя ничего, даже скромно радостно растянутые губы Селесты и неловкую улыбку Оливии, которая прячет глаза и опускает голову. Служанки выходят из покоев, оставляя девушек наедине, пока в дверь не стучится Джон — оруженосец и личный слуга Леонардо, говоря, что карета подана. Эйлин глубоко вдыхает и также глубоко выдыхает, встает и идет вперед с высоко поднятой головой, не обращая внимания на жителей замка, не приглашенные на официальную часть венчания. Придворные перешептываются, глядя на ее наряд, но Эйлин не беспокоится о них и будущих слухах. Прекрасно знает, зачем Леонардо приказал сшить для нее такое отвратительное платье: чтобы она почувствовала себя некомфортно, неловко и смущенной, но Эйлин не намерена сдаваться просто так. Крест на шее тому доказательство. Она не позволит себя унизить таким простым способом, она переживет весь этот день, все эти надменные, укоризненные и пошлые взгляды. Эйлин покажет свое величие, только бы пережить этот день, эту церемонию, эту ночь, а после начнет вникать в политические дела. Базовые знания ведь у нее есть.
Спускаются во двор замка. Смотрит по сторонам, но вокруг, кроме слуг и гвардейцев, никого нет. С легкой обидой садится в карету на мягкие красные подушки. Фрейлины присаживаются напротив нее и опускают бархатные занавески на окнах кареты. Девушки едут в тишине, каждая думает о своем, но у каждой в сердце трепет, но по разным причинам. Эйлин начинает осознавать страх, который подавляла в себе, понимает: у нее нет выхода и пути к отступлению. Селеста — как два беззаботных месяца закончились, и что Эйлин еще не до конца понимает, в какой мир попала. Оливия — о своей будущей участи — возможно, вскоре ее также выдадут замуж за какого-нибудь знатного парня или мужчину, и ей придется смириться с этим. Карета трясется из-за камней на дороге, она едет настолько медленно, отчего когда они добираются до главной площади в городе, опьяняющий эффект от вина у Эйлин проходит окончательно.
А тем временем жители города вовсю приветствуют следующую королеву, хоть и консорта. Эйлин только слегка выглядывает из кареты, прежде чем снова скрыться за занавеской. Ее начинает раздражать такое лицемерие от людей, которые в самый первый день на суше закидали ее камнями, овощами и грязью. А теперь они улыбаются ей, махают руками и восклицают: «Ее Величество королева-консорт Эйлин Изабелла Кастильо». Ей настолько тошно от их возгласов, что желает утопить себя в вине, но графин с напитком остался в покоях, да и Селеста будет смотреть с нескрываемым укором.
Карета останавливается у церкви, дверца открывается, и Эйлин ступает на красную ковровую дорожку, на которой лежит россыпь белых лепестков роз, покрытых мелкими каплями дождя, а по краям материи стоят наиболее знатные люди. Правда, им не положено входить в церковь, статус не настолько высок. Эйлин перекрещивается. Натягивает улыбку, хотя внутри у нее все сжимается. Ей хочется обратно сесть в карету и попросить ее увести к морю, где она и спрячется. Но вместо этого только гордо поднимает голову, расправляет плечи, смотря вперед, а не на шокированных и переговаривающихся дворян, делает улыбку более уверенной и счастливой, держит в руке маленький букет, который ей выдал Джон. К ней подходит Ронан Кин, одетый в человеческую одежду. Отец протягивает руку дочери, на что Эйлин едва не роняет капли слез, но берет его за руку. Перед ней начинают идти две маленькие девочки в светлых платьях, подбрасывая вверх еще больше лепестков роз, позади — фрейлины.
Свет сменяется темнотой. Дневной, хоть и пасмурный, заменяется на свет от свеч. Звуки шумящей толпы перерастают в торжественный хор. Эйлин медленно идет, смотря вперед на алтарь, где стоит священник, а слева от него — Леонардо с Эдмондом с еще одним мужчиной, по фигуре которого видно его высокое положение. Тот держится прямо и стойко, а светло-каштановые волосы вихрем окружают его голову. Эйлин попыталась бы рассмотреть его чуть больше, если бы не начала приближаться к первым рядам, где заметила копны белых с голубым, синим и серебряным отливами. Семья. Они сидят на первом ряду слева от прохода, по которому идет Эйлин. Стоило ей заметить, как слезы не могут сдержаться на глаза: вспомнила день, когда последний раз видела семью и разговаривала с матерью и отцом. И хоть морской король Гласиалиса идет рядом с ней и ободряюще сжимают ее руку, ей очень горько. Все эти два месяца, что живет в замке, то учебой, то ненавистью к Леонардо стирала мысли о семье, даже о назойливых Камрин с Кили.
Не замечает, как поднимается на алтарь уже одна, перекрещивается, стоя напротив священника, одновременно с Леонардо и присаживается коленями на подушечку. Эйлин слышит, как король тихо говорит: «Слезы вытри», — и вытирает, стараясь не размазать макияж. Священник зачитывает молитву, но Эйлин не слушает, не вникает в смысл. Ей она ничего не даст. Набор звуков и слов. Не более. Объясняют, в чем смысл таинства венчания, дают наставления. Эйлин слушает, понимает суть, но опять же ей все равно. Священник обращается к королю:
— Пришел ли ты, Леонардо Александр Кастильо, добровольно в этот божий день? Является ли твое желание вступить в законный брак искренним и свободным?
— Пришел добровольно, честной отче. Является, честной отче.
— Имеешь ли ты, Леонардо Александр Кастильо, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жену эту Эйлин Изабеллу Кин, которую здесь пред собою видишь?
— Имею, честной отче.
— Готов ли ты, Леонардо Александр Кастильо, хранить верность друг другу в болезни и здравии, в счастье и в несчастии, до конца своей жизни?
— Готов, честной отче.
— Имеешь ли ты, Леонардо Александр Кастильо, намерение с любовью и благодарностью принимать детей, которых пошлет вам Бог, и воспитывать их согласно учению церкви?
— Имею, честной отче.
Священник перекрещивает Леонардо и обращается с теми же вопросами к Эйлин, на которые отвечает также утвердительно. Хоть и половина из этого далеко не правда. На вопросе про детей, ее согласие выходит дрожью в голосе. Понимает, что своими согласиями подписывает себе приговор, но не может отказать. Не знает, чем может обернуться гнев Леонардо и какие последствия могут быть, если скажет заветное «нет». Снова начинается чтение молитвы, на что Эйлин едва удерживается от закатывания глаз и только тихо хмыкает, и это не остается незамеченным от Леонардо. Плечи устали, колени мерзнуть начинают от холодного пола. Ее глаза хотят закрыться от монотонности, но нельзя. Священник заканчивает спустя долгие минуты, которые показались Эйлин вечностью, берет в руки корону Леонардо, подносит ее над его головой, и перекрещивая его, произносит фразу трижды:
— Венчается раб Божий Леонардо Александр Кастильо с рабою Божией Эйлин Изабеллой Кин во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
— Венчается раба Божия Эйлин Изабелла Кин с рабом Божиим Леонардо Александром Кастильо во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, — таким же возвышенным тоном повторяет священник, надевая на голову невесты корону, похожую на символ власти короля, но немного ниже по высоте, с рубинами и бриллиантами.
— Господи Боже наш, славою и честью увенчай их! — величественно вскрикивает священнослужитель. — Прошу вас подняться, дети мои.
Эйлин с Леонардо встают на ноги и поворачиваются друг к другу лицом и вытягивают правые руки, на которые священник кладет белую материю, обвязывая ею сцепленные руки. Она знала и об этом, не удивляется поэтому, но все же горсть подозрений возникает в ее голове, ведь таким же ритуалом подводные жители становятся женатой парой. А происходит это после подтверждения родственной связи. Но Эйлин старается пока не думать об этом, а смотреть в глаза Леонардо и сохранять свою непоколебимую холодную и беспристрастную маску. Священник дочитывает короткую молитву и убирает материю, поднося вместо нее кубок, из которого молодоженам нужно испить глоток вина в знак единения души и тела. Сначала отпивает Леонардо, а за ним Эйлин, а после вновь присаживаются на колени. Никто из них не замечает взгляда Сейлан Морен, в котором читаются сомнения и тайные знания о неправильности всей ситуации.
Чтение молитв начинается снова, пока наконец мужчина в белой рясе не произносит конечную фразу: «Слава Тебе, Христе Боже, надежда наша, слава Тебе», и не просит супругов расписаться в брачном договоре. Леонардо уверенно берет перо, макает его в чернила и ставит свою подпись на нескольких экземпляров, в том числе и выцарапывает на двух пластинах оцинкованной стали, что сразу становится понятно, кому они предназначены: первый — морскому королю клана Лингум, второй — морскому королю клана Гласиалис. Но Эйлин не может так просто поставить подпись, она хочет прочитать сам текст, что и делает:
«Часть 1. Пункт 1. Леди Эйлин Кин по окончании церемонии венчания приобретает статус королевы Королевства Ноли в виде королевы-консорт Королевства Ноли.
Часть 1. Пункт 2. По вступлению в силу сего брачного договора леди Эйлин Кин полагается пятая часть королевского бюджета, однако исключительное право распоряжения королевским бюджетом остается за действующим королем, на момент заключения брачного договора, Королевства Ноли.
Часть 1. Пункт 3. Помимо пятой части королевского бюджета, леди Эйлин Кин отходит четвертая доля земель короля Леонардо Александра Кастильо, право распоряжения которыми остается исключительно за действующим королем, на момент заключения брачного договора, Королевства Ноли.
Часть 2. Пункт 1. Леди Эйлин Кин в качестве королевы-консорта Королевства Ноли не имеет притязаний на трон в случае смерти короля Леонардо Александра Кастильо.
Часть 2. Пункт 2. По вступлению в силу сего брачного договора леди Эйлин Кин запрещено возвращаться в море. В ином случае ее ждет смерть через лишение головы в Королевстве Ноли.
Часть 2. Пункт 3. Помимо этого, в случае смерти короля Леонардо Александра Кастильо, леди Эйлин запрещено возвращаться в морские воды.
Часть 3. Пункт 1. Все дети леди Эйлин Кин, рожденные в брачном союзе с королем Леонардо Александра Кастильо, признаются законными наследниками и приобретают равные права на трон Королевства Ноли.
Часть 3. Пункт 2. Вне зависимости от пола первого ребенка, рожденного в брачном союзе между леди Эйлин Кин и королем Леонардо Александра Кастильо, он или она признается наследником трона Королевства Ноли, так называемый крон-принц Королевства Ноли или крон-принцесса Королевства Ноли.
Часть 3. Пункт 3. В случае смерти короля Леонардо Александра Кастильо, трон Королевства Ноли переходит к наследнику согласно части третьей пункту второму. В случае его\ее несовершеннолетия (восемнадцати лет), то есть в том возрасте, в котором король Леонардо Александр Кастило пришел к власти, регентом назначается вдовствующая принцесса Королевства Аурум Элисия Екатерина Морен под руководством Совета, включающий избранных ранее придворных лиц».
Эйлин удивленно хлопает глазами, вопросительно смотрит на Леонардо, но тот только взглядом показывает, чтобы она ставила свою подпись. И сирена ставит. После них расписываются свидетели — два с каждой из сторон. Священник завершает церемонию венчания финальными словами, а хор исполняет последнюю песню и отходит в сторону, предоставляя королю и королеве-консорту пространство для действий. Эйлин наконец-то оборачивается на свою семью и видит Линетту — мать, Ронана — отца, братьев, сестер, Далласа Мур — морского короля клана Лингум и Лилиан Мур — его жену, одетые в человеческую одежду. Их волосы не собраны в качестве протеста, они не стали снимать морские короны и диадемы. У Эйлин в третий раз наворачиваются слезы на глаза, и во второй раз не может их сдержать: настолько сильно соскучилась по семье, что, проглатывая ком в горле и смаргивая слезы, поворачивается к Леонардо и говорит:
— Ваше Величество, могу я поговорить со своей семьей?
— Ты — королева-консорт, такие мелкие решения можешь принимать самостоятельно, — бросает ей через плечо и возвращается к разговору со своим вторым свидетелем, имя которого Эйлин не знает.
— Так значит я теперь могу самостоятельно принимать решения и отвечать за них? — дерзко спрашивает сирена, делаю ударение на слово «самостоятельно».
— Конечно, можешь, маленькая русалочка, — самовлюбленно отвечает, поворачивая к ней ухмыляющееся лицо. — Только отвечать будешь непосредственно передо мной.
— Тогда прошу вас, Ваше Величество, просветить меня касательно дел и вопросов, которые с этого момента находятся под моей юрисдикцией, — Эйлин доброжелательно улыбается, но слова искрятся ядом, кивает вместо привычного за два месяца реверанса, раз ее статус повысился, и она на одном положении с Леонардо. Отворачиваясь, идет к своей семье, смотрящая на нее с сожалением и печалью, а Арелла и Мёфи с трудом сдерживают слезы, но стойко стоят. Эйлин видит, как последней и по совместительству ее младшей сестре тяжело это дается. Мёфи держит за руку Ареллу и кусает губы, чтобы перекрыть боль расставания физической болью. От такого зрелища у Эйлин замирает сердце, но находит в себе силы дарить улыбку семье, как бы говоря: «Со мной все хорошо», «я справляюсь с Леонардо Кастильо», «как бы тяжело ни было, я выстою и обязательно вернусь домой».
Подходит и обнимает каждого члена семьи и с каждым следующим объятием чувствует подступающие слезы, горечь, которые сдержать все сложнее. Но Эйлин справляется, потому что сирена и старшая принцесса клана Гласиалис. Блейр с Дуффом держатся мужественно, словно вот-вот ринутся в бой на акул, мурен[7] или барракуд[8], которые решили атаковать. Однако по их сильно сомкнутым челюстям, сжатым кулакам и светло-голубым глазам, искрящие самый настоящий огонь, способный уничтожить все на своем пути, Эйлин понимает, что и им тяжело. То, как она не похожа по характеру на своих сестер, ровно также ее братья похожи друг на друга поведением и внешностью. Они унаследовали многое от своего отца, от Ронана, отчего некоторые подводные жители, не имеющие близких отношений с королевской семьей, порой думают, что они близнецы, но это не так. Блейр старше Эйлин на три года, а Дуфф — на один, но даже такая сравнительная небольшая разница видна. Иногда ей казалось, что она их младше на несколько десятков лет. Настолько братья собранные, готовые к решению любых проблем, сильные, умеющие разговаривать и писать на стольких языках, что Эйлин боится услышать эту цифру, а также идеальные военные и государственные стратеги. Даже у нее нет таких умений. Но несмотря на это, один из них — Дуфф — ей ближе. Он всегда оказывался рядом, когда нужно сирене было морально плохо и ей хотелось выговориться. Брат всегда приходил ей на помощь и успокаивал. Что делает и сейчас. Он подходит к ней, мягко берет за руки и говорит:
— Я слышал несколько легенд о морских королевах, и все они отличаются необыкновенной духовной и моральной силой. Ни одна морская королева не похожа друг на друга, но каждая по-своему сильна. Может, ты и можешь превращать воду в лед, но твое главное отличие в другом, — тритон касается указательным пальцем груди сестры, — твоя сила здесь, в твоем теле, в твоей голове. Ты можешь пройти через все испытания, которые встретятся на пути. Ты сможешь, Эл.
— Дуфф, — и слезы начинают все же идти, и Эйлин прижимается к его сильной и такой родной груди, чувствуя через чужеродную одежду тепло брата.
Плачет тихо и осторожно, чтобы не размазать макияж и не запачкать материи, но только выплакавшись, ей становится легче. Никто из семьи или королевской четы другого клана не осуждает ее. Понимают, что ей пришлось гораздо сложнее им. Понимают, это только начало. Понимают, слезы — способ избавления от накопившейся боли. Эйлин осторожно вытирает лицо синим платком и продолжает разговаривать с родителями, королевской четой Лингума, братьями и сестрами, успокаивая самую младшую из них:
— Я обещаю, что вернусь домой, Мёфи. Возможно, очень скоро и даже до твоего совершеннолетия. А возможно, что мне потребуется гораздо больше времени. Но я обещаю, что вернусь. Ты мне веришь?
— Верю, но... — русалка, которой только недавно исполнилось одиннадцать и о чьем дне рождении Эйлин совершенно забыла из-за учебы и подготовки к королевской проверке, шмыгает носом и смотрит на сестру темно-фиолетовыми глазами, доставшиеся ей от прапрабабушки из клана Никс, — но я боюсь, что над тобой будут издеваться и именно поэтому ты не сможешь вернуться.
— Со мной все будет хорошо, Мёфи, — улыбается. — Я же твоя сестра и как-никак морская королева по праву рождения, — она пальцем убирает слезинку с молодого личика и на глазах сестры превращает ее в маленький ледяной шарик, наблюдая, как та берет свою замерзшую слезинку в руки и удивляется.
— Она прям как лед из нашего дома!
Эйлин тихо смеется, когда слышит, как к ним кто-то подходит сзади и обращается напрямую к ней:
— Рад лицезреть перед собой супругу короля Леонардо Кастильо, о которой ходят так много слухов, Ваше Величество Эйлин Кастильо.
Она поднимается и начинает рассматривать оценивающим взглядом мужчину перед собой. У того темно-русые волосы, доходящие до плеч, заплетенные в маленькие косички, начинающиеся у корней, с серебряными кольцами; на голове золотая корона; светло-зеленые глаза, в уголках которых видны складки. По его одежде и короне на голове сразу видно высокое положение, а по меховым вставкам на аби становится очевидным, что тот приехал издалека, в частности, с севера. Эйлин оценивает и его обувь, королевские лилии на короне и там же крест, который до боли знаком, но вспомнить не может, почему-то.
— Могу я узнать, с кем имею честь разговаривать? — любезно интересуется, не собираясь делать реверанс, поскольку королева, и она виновница всей церемонии. А он здесь гость. Хотя часть сознания понимает, кто перед ней.
— Прошу простить меня за бестактность, — мужчина глухо смеется, показывая широкую улыбку и кланяясь. — Перед вами, Ваше Величество, король Королевства Менсис Вильям Стюарт.
Мужчина на вид двадцатипяти лет договаривает, а у Эйлин перехватывает дыхание и стынет кровь, что краска отходит от лица. Ей безумно страшно и не по себе. А рядом нет Леонарда.
Сноски:
[1] Haul coch ‒ красное солнце (вал.) Произношение ‒ (Х)Айл-кох.
[2] Аби — часть мужского костюма XVII века, приталенная верхняя одежда с полами до колен (но в моем варианте до голени), с рукавами, доходящие до запястьев, с застежками в виде пуговиц и воротником-стойкой. Носится нараспашку.
[3] Гвидди ‒ комната для совершения молитв. «Gweddi» — «молитва» (вал.). Произношение: гви(е)дди.
[4] Кельтское колесо года ‒ ежегодный цикл праздников, появился у кельтских племен. Состоит из восьми праздников, происходящих через более-менее равные интервалы.
[5] Веточки мирта (мирт) ‒ род вечнозелёных древесных растений с белыми пушистыми цветками, содержащими эфирные масла, семейства Миртовые.
[6] «Я так понимаю, что вы мои свидетельницы?» ‒ платья свидетельниц находились в той же цветовой гаммы, что и у невесты.
[7] Мурены ‒ огромную змею, ее длина достигает 3 метров, а по спине идет мощный гребень.
[8] Барракуда ‒ тонкая и длинная рыба, достигающая двух метров. Это быстрое создание, совершающее молниеносные рывки и атакующее своими зубами.
https://vk.com/club137867592?z=photo-137867592_457239331%2Falbum-137867592_246765036 - визуализация мирта
https://vk.com/club137867592?z=photo-137867592_457239333%2Falbum-137867592_246765036 - визуализация короны