Глава 12
Я уже собираюсь зарегистрироваться в гостинице «Касл-хаус», когда вбегает мистер Гордон. И хорошо, потому что я вспомнила, что забыла сумку с вещами в его кабинете.
- Ой, Энни, я так рад, что успел вас перехватить. - Он вытаскивает из нагрудного кармана помятый платок и снова вытирает лоб - похоже, у него такая привычка на нервной почве. - Фрэнсис попросила, чтобы до оглашения завещания, которое состоится завтра утром, вы остановились в Грейвсдаун-холле. На улице ждет такси, чтобы отвезти вас туда. Не возражаете?
- Я... - Откашлявшись, я следую за мистером Гордоном на главную улицу, к такси. - Конечно, звучит немного по-детски, но при мысли о том, чтобы остаться в одиночестве в большом доме, сразу после того как тетя Фрэнсис...
- Прекрасно вас понимаю, - отвечает мистер Гордон. - Но в последней воле Фрэнсис также упомянула Саксона и Оливера, и они тоже останутся в поместье. Думаю, Эльва уже там, она считает себя приложением к Саксону и... Ну вы сами с ней встречались. Просто не теряйте бдительности.
Он многозначительно смотрит на меня, и я киваю.
- Боюсь, мне придется задержаться здесь и кое-что доделать, - говорит он, сажая меня в такси. - Увидимся утром.
Я закидываю рюкзак на заднее сиденье, сажусь рядом, и такси трогается. Хотелось бы мне сказать, что я путешествую налегке только со всем необходимым, но рюкзак распирает от блокнотов, романов, открыток, многочисленных ручек, усталого ноутбука и нескольких непрочитанных книг о том, как написать роман.
Кожаная сумка с минимальным набором одежды и туалетными принадлежностями уже в машине. Я нашла эту сумку в подвале дома в Челси и только в такси заметила, что на ней выведены инициалы РЛГ. Как там звали мужа тети Фрэнсис? Если я та самая «дочь», мне следовало бы это знать. От осознания своей неуместности здесь у меня поникают плечи. Я не должна тут находиться, в сущности, я даже не член семьи, тетя Фрэнсис выбрала меня по каким-то причинам, смысл которых от меня ускользает.
Прежде чем все это обдумать, я звоню маме, мне хочется уцепиться хоть за что-то родное. Она отвечает после второго гудка, и тут я вспоминаю, что сегодня вечером ее выставка в «Тейт», не стоило беспокоить ее в такой важный день. Я удивлена, что она вообще ответила, но от этого на душе теплеет. Может, ей тоже необходимо услышать знакомый голос. Хотя, наверное, сейчас не время рассказывать ей о смерти тети Фрэнсис.
- Привет, Энни, - говорит она.
В ее голосе звучит наигранная легкость, которая появляется, когда она слишком старается куда-то встроиться, но не уверена в своих силах. У нас с мамой бывали взлеты и падения, но, услышав этот тон, я как никогда понимаю, насколько мы близки.
- Привет, мам. Прости, что беспокою, я только сейчас вспомнила, что сегодня открытие. Поздравляю! - Наигранная легкость закрадывается и в мой голос, как эхо маминой. - Как там все?
Слышу на заднем плане гул разговоров и звон бокалов с шампанским. Я представляю выставочный зал с тщательно подсвеченными стенами, чтобы в лучшем виде представить новые полотна в фирменном стиле Лоры Адамс: поначалу они кажутся хаотичными, но, если приглядеться, можно увидеть скрытые слои, прямо как у самой
мамы. Ее главной темой всегда были разрушающиеся пространства городов, снова захваченные природой, и мама изображает это в весьма страстной манере.
- Все идет хорошо, - отвечает мама. - Здесь много знакомых критиков, и люди хвалят картины, многие уже куплены.
- Это же здорово, мам! - восклицаю я с искренним восторгом. Знаю, как многое значит для нее признание, тем более когда после успеха в девяностых у нее начался застой. И хотя она знала, что получит наследство от тети Фрэнсис, денег было всегда в обрез, потому что прибыль от продажи ранних картин испарилась вместе с моим отцом. - Не хочу тебя задерживать.
- Что ты, я рада услышать твой голос. Как у тебя дела? Тетя Фрэнсис все такая же чокнутая?
- Э-э-э...
Я замолкаю, пытаясь найти способ, как не выдать новости про тетю Фрэнсис, но мама каким-то образом чует, что скрывается за моим молчанием.
- Энни, все в порядке?
- Не хотела тебе сейчас говорить. Я правда забыла, что сегодня у тебя выставка, - медленно произношу я.
Мама вздыхает, но не злится.
- Не бойся меня расстроить, Энни. Если у тебя плохие новости, выкладывай.
Я прикусываю губу и киваю, хотя мама меня и не видит.
- Тетя Фрэнсис умерла, мам. Мне очень жаль.
Повисает пауза.
- Мне приехать в Касл-Нолл?
Если мама и расстроена, то очень хорошо это скрывает. Она всегда это умела, и я знаю, что до конца вечера будет показывать всему миру лучшую сторону Лоры Адамс. Но я чувствую себя ужасно из-за того, что привела на открытие выставки призрак тети Фрэнсис.
- Пока нет, - отвечаю я. - Пожалуйста, не волнуйся, все под контролем. Если ты мне понадобишься, я дам знать.
При этих словах я мысленно вздрагиваю, потому что мы с мамой прекрасно знаем, что это неправда. Когда я нуждаюсь в маминой помощи, то всегда прошу кого-то другого или справляюсь сама. Она замечательная, но никогда не была моим спасательным кругом. Честная версия этого заявления звучала бы так: «Если ты мне понадобишься, я позвоню Дженни».
- Ладно, - вздыхает мама. Снова возникает неловкая заминка. - Энни, можешь оказать мне услугу?
- Хм, конечно.
- Тетя Фрэнсис всегда вела подробные записи. Они в маленькой комнате рядом с библиотекой. Можешь привезти мне одну папку? Просто... очень важно, чтобы она не попала в чужие руки.
В голове бешено крутятся мысли и выплескиваются наружу.
- Я... Да, конечно. Какая из них тебе нужна?
Я слышу еще один вздох, он звучит устало.
- Под названием «Сэм Арлингтон».
Папа.
Я провожу рукой по волосам, забыв, что собрала их в неряшливый пучок, срываю резинку, и они рассыпаются по плечам. Наверное, я должна разозлиться на тетю Фрэнсис из-за того, что она вела записи о моем отце, но вся злость направлена на маму, знающую о существовании этих записей. И, видимо, она знает, что в них. Мама вдруг кажется мне незнакомкой.
- Энни? Ты еще там?
- Ага, - откликаюсь я. - Я здесь. Я достану папку.
- Спасибо, - с облегчением благодарит она. - Можешь читать записи или не читать, дело твое.
Это приводит меня в бешенство, потому что решение в любом случае принимать мне. Это ведь я сейчас в Касл-Нолле, копаюсь в жизни тети Фрэнсис. А теперь еще в жизни мамы.
- Ладно, возвращайся к выставке, - говорю я, напомнив себе, что сообщила о смерти тети Фрэнсис в такой важный для маминой карьеры день.
Как обычно, я коплю все чувства, с которыми она меня оставила, чтобы разобраться с ними позже.
- Да, я лучше пойду.
- Прости, что все так вышло. С новостями о тете Фрэнсис.
Мы завершаем разговор, и тут я замечаю, что таксист смотрит на меня в зеркало заднего вида.
- Резерфорд Лоуренс Грейвсдаун, - произносит он, встречаясь со мной взглядом в зеркале.
- Что-что?
- Инициалы у вас на сумке. Я сложил два и два. Я ведь везу вас в поместье Грейвсдаун. Семейное наследство?
- Э-э-э... ну да.
Я изучаю водителя. Я привыкла, что лондонские таксисты - безликие незнакомцы, но здесь, в Касл-Нолле, я только что разговаривала с мамой о сокровенном в присутствии того, кто с удовольствием посплетничает в местном пабе.
С заднего сиденья трудно разглядеть водителя, но он примерно мамин ровесник, с коротко стриженными седыми волосами и широкими плечами. И от него пахнет куревом.
Он сворачивает на круг перед Грейвсдаун-холлом и останавливается. Расплатившись, я подхожу к опущенному со стороны водителя стеклу. Таксист окидывает дом таким злым взглядом, что я невольно отшатываюсь.
Но когда мужчина видит меня, то снова натягивает на лицо приветливую маску.
- Вы ведь дочь Лоры, верно?
- Да.
Я немного его опасаюсь, но по привычке не могу вести себя невежливо.
Он ухмыляется:
- У нас с ней кое-что было. С Лорой. Очень давно. Когда мы были подростками. - Он опять злобно смотрит на дом. - Но вмешалась Фрэнсис и положила этому конец. Не хочу плохо говорить о покойной, но не удивляйтесь, если Лора не горюет из-за ее смерти. Между ними не было особой любви.
Ничего не могу с собой поделать - у меня просто отвисает челюсть. Он не только подслушал мой разговор, но и встречался с мамой? А теперь с радостью лезет не в свое дело? Да кем он себя возомнил?
Таксист продолжает болтать, а я молча стою, вытаращившись на него.
- Вы так на нее похожи, - улыбается мужчина. - Передайте ей привет от Реджи Крейна.
- Ваша фамилия Крейн? Как у детектива Роуэна Крейна?
Реджи кивает:
- Он мой сын. Вы наверняка уже с ним встречались.
- Да, - ошарашенно произношу я. - Встречалась.
Уравновешенный детектив совершенно не похож на этого любопытного таксиста, но дети часто отличаются от родителей и внешне, и по характеру.
Лишь когда такси уезжает, я вспоминаю слова Саманты из полицейского участка.
«Она третировала всю семью Крейнов».
Интересно, насколько сильно третировала и достаточно ли этого, чтобы желать ей смерти.