Я в норме.
#zouispassmethatblunt
— Как ты, дружище?
Луи вздыхает, разглядывая суставы на руке Зейна. Он знает, что не должен, знает, что Гарри ненавидит, когда он делает это, но он чувствует себя довольно хреново, и хорошо, что он никого не убил. Он знает.
— Отлично, почему ты подумал, что это не так?
— Я знаю, тебе нравится Гарри, Лу, — говорит он спокойно, даже когда Луи вздыхает и кашляет. Он никогда никому не говорил, что он чувствует к Гарри, но, ладно. Итак, Зейн знает. Он даже не думает отрицать, знает — с Зейном не прокатит.
— И теперь у него есть девушка, Анна, — продолжает Зейн, — я знаю, тебе, должно быть, тяжело. Тебе не кажется, что Гарри следует завести настоящие отношение, не в сети? Ты же не думаешь, что это — хорошая идея, Лу, я знаю, что ты думаешь.
— Я думаю, — Луи делает ещё один вдох, — я думаю, он должен делать то, что делает его счастливым.
— Почему ты никогда не говорил ему правду? — Зейн полностью меняет тему, так что Луи хочет сменить её. Он думает, что с него хватит, голова кружится и он чувствует себя странно. Его телефон гудит в кармане, и это заставляет его подумать о Гарри и его греховно розовых губах.
Его греховные розовые губы и тёмные кудри, они очень мягкие, когда он запускает руку в них, как хорошо это было бы, дергай он эти кудри, пока Гарри будет стонать его имя-
— Луи, — зовёт Зейн снова, трясёт за плечо, вырывая из грязных мыслей. Позор, но просто Гарри так горяч, и Луи так влюблён. Он задаётся вопросом, может ли он попасть в тюрьму за то, что он делает, но он понимает, что ему плевать.
— Он... он натурал, Зейн. Типо. Он любит сиськи, — объясняет Луи, размахивая руками и показывая на свою грудь, сжимает — воздух, чтобы показать — ничего нет. — У меня нет ничего такого.
— Ну, ты не можешь знать наверняка. Он может быть би. Или геем. Или долбанным циклопом. Ты не можешь знать, — голова Зейна устроилась на диване, и он выдыхает и делает глубокий вздох, прежде чем закрыть глаза. Луи хочет, чтобы он уехал, и он бы дальше фантазировал о Гарри, но он думает, что, возможно, его одержимость становится чуть-чуть нездоровой.
— Нет.
— Хотя, он такой покорный, — говорит Зейн, и Луи фыркает, потому что да, это так. Да, очень верно.
— Это не значит, что он не натурал. К чёрту гендерные нормы. — говорит Луи немного громче, чем нужно, посмотрев на дверь в автобусе, когда услышал шаги. Боже, это было бы так неловко, если бы Гарри зашёл прямо сейчас и увидел пару парней, валяющихся на полу, которые говорят как девочки подростки.
— Да, хорошо. Всё ещё думаю, ты должен сказать ему. Он мог бы бросить ту девушку ради тебя.
— В этом нет необходимости. И, кроме того, он счастлив. Я не могу разрушить это, — признается Луи, смягчаясь немного и уставившись на руки. Он хотел бы довериться кому-то, но единственные люди, которым он мог сказать, так же близки к Гарри, как и он. Он не думает, что кто-то из них отреагирует так, чтобы быть полезным. Он знает, если бы они поменялись ролями, он бы тоже разозлился за то, что кто-то ведет игру с его другом, какую ведёт он.
— Я думаю, Гарри любит тебя тоже, Лу, ты такой тупица, что не замечаешь, — Зейн растягивает слова, и надежда вспыхивает в груди Луи. Что, если Зейн прав? Что, если Луи действительно нравится Гарри, но тот просто слишком смущён тем, что чувствует? Он может представить себе это сейчас, они лежат, прижавшись к друг другу, на диване, смотря фильм в пятнадцатый раз за две недели, голова Гарри на коленях Луи, а он играет с его волосами и делает комментарии по поводу героев, Гарри просто мурлычет, улыбаясь ему. Он может представить, как они спорят из-за последнего куска пиццы, прежде чем в конце концов решат поделить её пополам, хихикая как дураки, когда один из них испачкает соусом рубашку. Он может представить, как их ноги переплелись ночью, большие руки Гарри обернуты вокруг талии Луи, а руки Луи вокруг его шеи, прижимая голову к груди, и он целует его в волосы на ночь, но Гарри не узнает — он уже спит, в безопасности в руках Луи, задаваясь вопросом, как он,чёрт побери, был таким счастливым.
К несчастью для Луи, ничто из этого не было реальностью. Теперь он чувствует себя очень подавленным. Он думает, стоит ли есть мороженое, чтобы поплакать.
— Гарри и я были друзьями в течение четырёх лет, чувак. Я думаю, он бы сказал, если бы любил меня, — печально говорит Луи, понизив голос и закрыв глаза. — и у него теперь девушка. Он вымотан, смею заметить. Я не собираюсь вмешиваться в это. Я не хочу неловкости между нами. Тем более теперь. Не тогда когда мы в туристическом автобусе, не тогда, когда у него новые отношения. Так делают мудаки.
— Ну, ты уже, вроде как, мудак, — комментирует Зейн. Луи громко смеётся, закрывая лицо руками.
— Я знаю.