Глава1
Бидж Воган опустилась на колени перед нижними полками своего шкафа, терпеливо и аккуратно перекладывая содержимое в бумажные пакеты.
Два предмета она уложила отдельно: свой стетоскоп, потому что он стоил так дорого, а диафрагму легко повредить, и комбинезон, который, казалось ей, никогда, сколько его ни стирай, не станет снова чистым после курса хирургического лечения крупных животных в загоне ветеринарного колледжа.
Бидж вынула три большие тетради - "Патологические роды", "Нервные болезни", "Ортопедия и переломы" - и "Офтальмологию" Северина в потрепанном бумажном переплете. Упаковав их, она положила сверху темные очки, которые надевала при выездах на вызовы: они могли еще пригодиться.
По кармашкам рюкзака Бидж рассовала копытный нож (выглядевший как гибрид открывалки для бутылок и отвертки), свой экземпляр "Последнего единорога", ручки, хирургические зажимы и ножницы, выгоревшую бейсболку с эмблемой студенческого клуба.
На самой нижней полке нашелся ее неприкосновенный запас - коробка печенья "Ритц", которую она брала с собой на те дежурства, что приходились на обеденное время. Бидж подумала, не съесть ли несколько печенинок сейчас, но потом решительно отставила коробку и продолжала методически опустошать шкаф: еще три тетради с записями историй болезни, футляр с фонариком и запасными батарейками, пенопластовые коробочки от биг-маков.
На самом дне лежало мятое и грязное приветствие от Западно-Вирджинского ветеринарного колледжа: колледж поздравлял Бидж Воган "с началом занятий на выпускном курсе". Бидж скомкала бумагу и сунула ее в тот же пакет, что и упаковки от биг-маков. Все же пока, пожалуй, стоит сохранить тетради с записями.
Идя по туннелю, соединяющему общежитие с учебным корпусом, Бидж улыбалась и кивала приятелям в запятнанных рабочих халатах, которые все как один с преувеличенной заботой справлялись о ее самочувствии. Бидж поднялась по лестнице, миновала библиотеку и вошла в вестибюль перед смотровой.
Ожидающий приема подросток, крепко прижимая к себе взъерошенного кота, с опаской посмотрел на Бидж. Она ободряюще улыбнулась ему и бросила взгляд на дверь кабинета, где шло занятие по диагностике болезней мелких животных.
Когда Бидж уже почти миновала дверь, ее внимание привлек женский голос:
- И я рекомендовала бы не кормить и не поить животное в течение двадцати четырех часов и немедленно начать внутривенное введение физиологического раствора по шестьдесят кубиков в час, назначила бы антибиотики, а потом щадящую диету.
- Это все? - Мужской голос звучал доброжелательно и терпеливо - почти ласково.
Студентка - Бидж узнала Марлу Шмидт - ответила неуверенно:
- Да, я бы сделала такие назначения, доктор Трулав.
- Панкреатит трудно поддается диагностике, юная леди, - продолжал мужской голос; теперь в нем звучало удовлетворение.
- Да, это, пожалуй, одна из самых частых ошибок в ветеринарии. И вы уверены, что вам больше нечего добавить?
Марла что-то тихо пробормотала. Ее перебил уверенный голос другой студентки:
- Можно задать вопрос?
- Безусловно, Диди, - ответил доктор Трулав. Вопрос был обращен к Марле.
- Но почему не были назначены ежедневные анализы сыворотки крови на амилазу и липазу?
- Хороший вопрос, Диди, - одобрительно отозвался Трулав.
- Вы ведь ничего не говорили о последующих анализах крови, не правда ли, Марла?
- Я как раз собиралась, - начала оправдываться та.
Бидж повернулась и быстро пошла от двери, столкнувшись при этом с кем-то и разроняв пакеты. Столкнулась она с Лори. Та наклонилась и умело начала собирать рассыпавшиеся вещи, каким-то образом ухитряясь класть их в том же порядке, как их уложила Бидж.
- Боже мой, и угораздило же меня родиться такой неуклюжей!
- Да нет, дело во мне, - сказала Бидж, тоже наклоняясь и собирая рассыпанное, но не так ловко, как Лори. "Наверное, дело во мне",- с испугом повторила она про себя.
Копытный нож выскользнул из ее пальцев, и Бидж медленно наклонилась за ним, пряча от Лори свое огорчение.
- Выглядишь ты лучше. Ты что, проспала весь уик-энд? Это был первый осмысленный вопрос, который Бидж услышала за последнее время.
- Да, всю субботу, - ответила она.
Бидж не сомкнула глаз две ночи, дрожала все утро в пятницу, а потом пошла к доктору Трулаву и сказала ему, что чувствует себя совсем больной и не может выйти на дежурство. Разговаривая с ним, она начала плакать и никак не могла остановиться. Доктор Трулав похлопал ее по руке, с сочувствием улыбнулся и отправил отсыпаться. А вечером Бидж получила письменное извещение о том, что экзамен по терапии мелких животных она не сдала и должна будет пройти курс повторно.
Со слипающимися глазами, плохо соображая, Бидж позвонила доктору Трулаву, чтобы подтвердить получение извещения (он сам к телефону так и не подошел; разговаривала Бидж с его секретаршей), и отправилась спать. Бидж прогнала воспоминания и обнаружила, что Лори все еще вопросительно смотрит на нее.
- Сегодня я проснулась уже совсем в норме, отдохнувшей и бодрой. Теперь все в порядке.
- Конечно, все в порядке, - ответила Лори решительно.
- С тобой и раньше было все в порядке - просто ты переутомилась. Ты хоть с кем-нибудь обсудила все это? С друзьями? С родными?
- Ты же знаешь о моей матери, - ответила Бидж сухо.
- Да, я знаю. Такое случается чаще, чем ты думаешь, Бидж, и... - она заколебалась, - я слышала, что у нее была неизлечимая болезнь.
Бидж коротко кивнула. Она не знала ничего о болезни матери, пока не прочла ее предсмертную записку. В этом-то и был весь ужас. Лори снова спросила:
- Так ты говорила с кем-нибудь? - Лори Клейнман, техник-анестезиолог, была слишком молода для того, чтобы опекать студентов, но по характеру не могла не беспокоиться о них. Бидж была рада ее сочувствию.
- Я позвонила брату. - Он проявил симпатию, но довольно отстранение наверное, еще не прошел шок, вызванный самоубийством их матери.
Бидж тогда рассердилась, что ее горести не так уж его взволновали.
- А говорить об этом с друзьями я еще не готова.
- Ну, со мной-то ты говоришь. И мне не нравится, что ты так поспешила собрать вещички. На твоем месте я сделала бы это через три недели, по возвращении. Лори говорила так, как будто не испытывала никаких сомнений, но смотрела внимательно и настороженно. Недаром она была учительницей, прежде чем стала анестезиологом. У Бидж (об этом она не сказала даже своему брату) вырвалось:
- Может быть, я сюда не вернусь. Лори кивнула:
- Я догадывалась, что у тебя может возникнуть такая мысль. Бидж чуть не рассмеялась.
- И это все? Ни потрясения, ни огорчения, ни сожаления? - У Бидж были и другие печали, но говорить о них с кем-нибудь - даже с Лори - она еще не могла.
Лори грустно улыбнулась:
- Ты поставишь крест на своей карьере.
О какой карьере речь, подумала Бидж.
- Ну ты-то это сделала.
- Ты имеешь в виду преподавание? Мне оно не особенно нравилось. А ты ведь по-настоящему любишь ветеринарию... - И провалила один из основных предметов.
- Бидж было трудно объяснить, что дело даже не в этом - провал был просто последней каплей.
- Это не ты провалила. Тебя провалил доктор Трулав, - поморщилась Лори. Он ведь говорил тебе, что, если у тебя случатся неприятности, ты всегда можешь к нему обратиться. Ну вот, ты и обратилась...
Да, он был таким внимательным, понимающим, отнесся к ней так по-отечески.
- ...а он прислал тебе письменное уведомление. Он не просто свинья, он трусливая свинья. Бидж с сомнением покачала головой:
- Но ведь все говорят, что он превосходный преподаватель.
- Это потому, что он сам так говорит, а противоречить ему небезопасно. Все говорят также, что Диди Паррис прекрасная студентка и отличная староста группы.
Бидж почувствовала себя неловко. Лори всегда отличалась проницательностью, но что касается доктора Трулава и Диди, тут она проявляла удивительное упрямство, называя одного злобным, а другую мерзавкой. Лори вздохнула:
- Не хочешь верить мне насчет Трулава - и не надо, но уж лучше поверь мне вот в чем: ты одна из лучших студенток группы. Все мы так думаем.
Бидж сердито вытерла глаза, снова оказавшиеся на мокром месте. Хоть теперь это и не имело особого значения, но она дала себе слово, что никогда больше не заплачет в этом здании. Лори опасливо огляделась:
- Как ты думаешь, никто меня не слышал? Не надо было так говорить о Трулаве. Я сама себе противна в таких случаях.
- Лори всегда впадала в панику, боясь, что ее откровенные высказывания будут подслушаны. Она поднесла спичку к сигарете. Все анестезиологи пили слишком много кофе и слишком много курили, нуждаясь в стимуляторах. Повернувшись к выходу. Лори добавила:
- Кстати, тебя искал доктор Доббс. - Ее улыбка стала почти игривой. - На твоем месте я бы обязательно к нему заглянула. Вдруг он сегодня в хорошей форме. Лори ушла.
Бидж вздохнула, переложила пакеты из одной руки в другую и направилась к кабинету Доббса. Дверь кабинета украшали изображение рыжей коровы, брыкающей человека в комбинезоне и резиновых перчатках, черно-белая табличка, на которой значилось: "Доктор Конфетка Доббс", и написанное от руки объявление: "Стучите, даже если дверь открыта". Бидж опустила на пол часть своих пакетов и нерешительно постучалась. Мужской голос произнес:
- У двери явно студент, умеющий читать. Должно быть, Бидж. Прошу.
Бидж вошла, оставив дверь приоткрытой. Прозвище "Конфетка" было следствием любви семейства Доббс к лошадям вообще и рысаку по имени Сладкая Конфетка в частности. Доктор Доббс, не смущаясь, называл себя так на всех ветеринарных конференциях вместо официального Чарльз Фрэнклин Доббс.
Конфетка, которому было около тридцати, явно гордился своими прошлыми достижениями. В добавление к прозвищу он хранил (и носил) ремень с пряжкой, украшенной эмблемой Невадского общества наездников и ковбоев, сувенир времен участия в родео.
Манера Конфетки читать лекции явно отражала как его жизнь на ранчо, так и богатый хирургический опыт. С другой стороны, он носил рубашки пастельных тонов и галстуки вместо обычных на ранчо вышитых рубах и при посещении хлевов и стойл - черные резиновые сапоги вместо изукрашенных ковбойских сапожек.
В тех редких случаях, когда он надевал головной убор, это была поношенная бейсболка без эмблемы клуба, а не стетсон1. Конфетка редко говорил о своем прошлом, связанном с родео и работой на ранчо. "Конфетка Доббс, - заметила однажды Лори, - держится сам по себе". И добавила (с откровенностью, которой сама же удивилась): "Ну разве не жалость!" Однако сейчас Конфетка вовсе не казался Бидж привлекательным.
Подперев голову руками, он пристально посмотрел на девушку и спросил:
- Собираешься съездить домой?
На одну секунду у Бидж возникла безумная мысль сказать ему, что она собирается вовсе не "съездить", что ее отсутствие продлится гораздо дольше, чем он думает, но вслух она произнесла только:
- Да, наверное.
- Ты выглядишь посвежевшей. Только отоспаться тебе и было нужно. Что ты собираешься делать дальше?
Бидж промолчала. Сейчас, когда вся ее жизнь разлетелась на части, ей было не так уж важно, что делать дальше. Никаких желаний у нее не осталось. Конфетка кашлянул:
- Ну, раз у тебя нет никаких планов, как насчет того, чтобы еще раз записаться в группу "Докторов на колесах"? Бидж чуть снова не выронила свои пакеты.
- Почему вы спрашиваете?
- Потому что мне нужен еще один студент.
Бидж подыскивала слова для вежливого отказа, когда Конфетка добавил:
- Поставь свои пакеты и закрой дверь.
Бидж неохотно подчинилась. Ей неожиданно показалось, что в кабинете нечем дышать. Обычно Конфетка, женатый человек, прекрасно знающий о своей привлекательности, неукоснительно следил за тем, чтобы при всех его разговорах с представительницами прекрасного пола дверь оставалась открытой. Что бы это могло значить?
- Я не знала, что вы будете руководить еще одной практикой по крупным животным, - нервно проговорила она.
- Это частное мероприятие. - Конфетка кивнул на ее пакеты: - Они не слишком тяжелые?
- Что? Ox... - Бидж опустила пакеты на пол.
Конфетка оторвал руки от стола, но не показал ей, что держит.
- У меня тут кое-что для тебя есть. Будет лучше, если ты захватишь это с собой в одном из пакетов: не стоит оставлять его в шкафу. - Он сдвинул брови. - Что-то последнее время вещи здесь повадились обзаводиться ногами и уходить.
Бидж кивнула. Действительно, воровство в колледже не было редкостью. Пока ей везло, и ее стетоскоп и книги были в целости и сохранности, хоть она и решила продать их.
- Что вы мне даете?
- Да так, ничего особенного. - Конфетка все еще не показывал ей предмет, который держал в руках. - Пожалуй, будет лучше, если это останется в секрете.
- Вот как? - Подарок? От Конфетки? Она почувствовала испуг, хотя и была польщена. На курсе было полно более хорошеньких студенток, а уж жена Конфетки - та и вовсе красавица...
- До тех пор, пока ты не сделаешь доклад об этом перед началом практики, подчеркнул Конфетка.
- Ox! - Бидж не скрывала смущения. "Доклад перед началом практики" означал бы долгие ночи подготовки и утра, когда глаза не открываются, работу в библиотеке, которую нужно как-то втиснуть между сменами в операционной и в отделении интенсивной терапии. Доклад должен давать широкую картину, но одновременно быть подробным; преподаватель и даже другие студенты будут дотошно допрашивать докладчика обо всем - от дозировки лекарств до послеоперационной диеты, от особенностей анестезии до обоснования того, какой толщины нить для сшивания раны нужно использовать в данном случае.
Конфетка встал из-за стола:
- Только не затопчи меня, бросившись вперед.
- Доктор Доббс, я ценю ваше предложение и вашу доброту, но я сомневаюсь...
- Конечно, ты сомневаешься, - согласился Конфетка. - Поэтому я и хочу, чтобы ты взглянула на это.
Он вручил ей то, что держал в руках. Предмет был дюймов шести длиной, с заостренным концом. С другого конца поверхность была неровной, как если бы он был обломлен. За исключением этого его спиралевидная форма была совершенна: гладкая белая поверхность, плотная текстура, коническое тонкое острие... Бидж повертела предмет в руках, так, чтобы свет падал на него под разными углами. Конфетка наблюдал за девушкой.
- Трудно удержаться, правда? Я тоже не мог им налюбоваться. Бидж подняла глаза:
- Что это?
- Я не всегда буду под рукой, чтобы ответить на любой вопрос. Определи сама. - Конфетка явно развлекался. Бидж была слишком заворожена красотой предмета, чтобы почувствовать себя задетой.
- То ли рог, то ли зуб. - Подумав, она добавила: - Если это зуб, то зуб очень крупного животного.
- А как ты определила, что это не резной камень или не коготь?
- У камня была бы другая текстура. К тому же вы не предложили бы мне сделать доклад о камне.
- Пожалуй. Хотя я люблю дурачить простофиль. Ну а почему это не может быть когтем? Бидж подняла предмет к свету.
- Любое животное с когтями такой величины неравномерно стерло бы его при ходьбе или копая землю.
- Прекрасно, Шерлок, - искренне похвалил ее Конфетка. Его вопросы были трудны, но не содержали подвоха, и он не скупился на похвалу, когда ответ того заслуживал. - Но ты так еще и не сказала мне, что это такое.
Бидж продолжала смотреть на предмет, пытаясь сообразить, где она видела что-то подобное.
- Практика будет по крупным животным?
- Более или менее. Некоторые мелкие тоже обязательно появятся.
Бидж потрогала пальцем кончик предмета. Он был острее любого известного ей рога.
- Мы будем работать с экзотическими животными? - Бидж затаила дыхание. Все будущие ветеринары зоопарков готовы были перегрызть друг другу горло, только бы попасть на практику по экзотическим животным; другим студентам нечего было на это и надеяться. Ходили слухи о месте в интернатуре в Сан-Диего по коала и в штате Вашингтон по пандам.
- Не с теми экзотическими видами, которые ты имеешь в виду, - ответил Конфетка. - Но тут есть свои интересные моменты. - Он явно не торопился рассеять ее недоумение, ожидая, что она скажет о предмете, который держала в руках. Смутное воспоминание о чем-то, что она изучала на биологических курсах, когда готовилась к поступлению в ветеринарный колледж, промелькнуло у нее в голове. Морское млекопитающее со спиральным рогом...
- У зверя два таких рога?
- Нет. Перед глазами Бидж встала картинка из учебника: светлая пятнистая шкура... живет в Арктике... не кит, но никогда не покидает воды... Как же он называется? Черт возьми, как же?..
- Нарвал, - вдруг с облегчением выпалила Бидж. - Это ведь рог нарвала? Конфетка пристально посмотрел на девушку:
- Неплохо. Очень даже неплохо. Замечательная догадка. Бидж улыбнулась, почувствовав намек на то удовольствие, которое ей доставляли жизнь и занятия всего месяц назад.
- Но это все-таки только догадка, - добавил Конфетка, - и к тому же неправильная. Не кидайся покупать унты и гидрокостюм, потому что отправляемся мы не в Гренландию. Теперь Бидж оказалась в полной растерянности.
- Это сухопутное животное?
- Да; такой подсказки ты, пожалуй, заслуживаешь, - протянул Конфетка, внимательно наблюдая за нею.
Бидж почти не обратила внимания на его ответ; она снова сосредоточилась на роге.
- Сухопутное животное... У антилопы парные рога, да и цвет у них более темный. У козлов рогов тоже два, и к тому же они не такие закрученные - по крайней мере у известных мне видов...
У Бидж возникло смутное подозрение, заставившее ее поежиться. Да что там подозрение - уверенность. Конечно. Как она раньше не догадалась. Это же очевидно, только... Только этого животного ведь не существует. Бидж посмотрела на Конфетку. Тот ответил ей невинным взглядом.
- Как насчет еще одной попытки, Бидж? Девушка покачала головой.
- Правильно, - одобрил Конфетка. - Ветеринарам часто приходится гадать, но много лучше, если они не гадают, а знают. Бидж перевела взгляд на рог, надеясь почерпнуть в нем уверенность. В ее руке лежало нечто гладкое, теплое и абсолютно невероятное. Она прошептала:
- Думаю, что я знаю.
- Ну так как - думаешь или знаешь? - Конфетка попытался придать вопросу легкость, но в его голосе прозвучало напряжение, как если бы от ее ответа многое зависело.
Бидж сглотнула. За последние четыре дня она плакала и при преподавателях, и при однокурсниках; для нее это означало публичное унижение. На нее смотрели, ее жалели; она чувствовала себя смешной и мучилась от стыда. Ей так хотелось, чтобы все это наконец кончилось. Она окинула взглядом кабинет - учебник Мерка по ветеринарии, диплом Конфетки, полученный им в университете Джорджии, - в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей найти ответ. В конце концов ей помогла закрытая дверь: даже если она будет выглядеть дурой в глазах еще одного профессора, какое это имеет значение?
- Я знаю, - произнесла она дрожащим голосом. Выпрямившись, Бидж посмотрела Конфетке в глаза и сказала гораздо спокойнее:
- Но одно мне неизвестно. Ведь это принадлежит животному с телом лошади и... - Надо же забыть название в такой момент! - ...бородой как у козла. На кого оно больше походит - на лошадь или на козла?
Конфетка промолчал. Вместо ответа он взял рог у нее из руки. Вынув из кармана рубашки фонарик, он слегка ударил им по рогу, держа его за кончик. Раздавшийся звук напоминал звон маленького серебряного колокольчика. Секунды шли за секундами, и Бидж обнаружила, что звук растет и ширится, как будто находя новые силы в собственном эхе, чистый и глубокий, сначала как звук колокольчика, потом - как звон церковного колокола, потом - как перезвон целой звонницы колоколов; он превосходил все, что Бидж когда-нибудь приходилось слышать.
Конфетка сжал рог в руке, и звук мгновенно замер, не оставив после себя отзвуков. Конфетка протянул рог Бидж:
- Как правило, только для показа в зоопарках животным приходится восстанавливать обломившиеся рога. Этот случай можно назвать особым. Возьми рог с собой и как следует изучи, а через неделю, в понедельник, сделаешь о нем доклад. -
Конфетка снял с полки папку. - Здесь то, что тебе желательно прочесть.
Бидж беспомощно смотрела на Конфетку. Если она возьмет рог, она должна взять и папку. Если она возьмет папку, значит, она снова студентка колледжа, снова должна делать доклады, присутствовать на обходах, проводить бессонные ночи с умирающими животными. Она снова выйдет на арену - туда, где она чувствовала себя дурой, неудачницей, бездарью. И ради чего - она ведь теперь не станет практикующим ветеринаром.
Если же она не сделает этого, она никогда не узнает, откуда это чудо появилось. Бидж молча взяла рог и осторожно уложила его в тот пакет, где лежал ее стетоскоп.
Конфетка передал ей папку, на ней значилось: "Бидж Воган первый доклад". Бидж заглянула внутрь. Там оказалась потрепанная книга в тисненом кожаном переплете. Корешок был оторван, и книгу, чтобы страницы не рассыпались, перетягивала резинка. Бидж сняла ее и раскрыла том.
Переплет на ощупь напоминал замшу, но в то же время отличался от любого материала, который Бидж случалось трогать. На титульном листе до абсурда замысловатые старинные готические буквы складывались в название: "Справочник Лао по небиологическим видам". Бидж прочла первый абзац введения: "Я называю эти виды небиологическими, потому что они не подчиняются естественным законам наследственности и изменчивости под влиянием среды; среди их представителей не наблюдается выживания наиболее приспособленных; все попытки человека внести ясность в представления о их жизненном цикле ничего не дают.
Эти существа, возможно, бессмертны, несомненно, аморальны, им свойствен анаболизм, но катаболизм отсутствует; они спариваются, размножаются, выкармливают потомство, но не воспроизводят себе подобных; они не откладывают яиц, не строят гнезд.
Они не знают ни заботы, ни труда. Представители этих видов - существа, не созданные Господом Ветхого Завета, чтобы жить в райских кущах; шесть дней творения не имеют к ним отношения.
Они - мутанты, боковая ветвь - но не вида, а Вселенной, они - причудливые порождения вожделения сфер". Бидж вернула резинку на место и уложила папку вместе со своими учебниками.
- Увидимся в следующий понедельник, - сказал ей вслед Конфетка. Дверь за Бидж закрылась прежде, чем она сумела выдавить из себя:
- Я приду.