Gamer

Нэд просыпался. Больше всего это было похоже на возвращение в реальность из небытия. Сознание с трудом пробивалось сквозь плотный, густой туман, окутавший разум. Он чувствовал себя отвратительно: голова гудела, будто в ней били в огромный барабан, каждый удар которого отдавался резкой болью в висках. Он с трудом приподнял веки, но сразу же зажмурился — яркий свет, ослеплял усиливая и без того невыносимую пульсацию в голове.

— Боже... — прохрипел Нэд, его голос прозвучал чуждо и хрипло. Он с трудом перевернулся на живот, утыкаясь лицом в подушку и пытаясь утихомирить барабанщика. Горло саднило, словно изнутри его натерли наждачной бумагой, а во рту стоял противный привкус, напоминающий смесь перебродившего пива и горечи.

— Что за нахрен? Где я так набрался? — пробормотал он, пытаясь собрать мысли в кучу и вспомнить хоть что-нибудь.

Продолжая прятаться от яркого света в подушке, Нэд попытался воскресить в памяти вчерашний вечер, но процессу воскрешения сильно мешал чертов барабан. Стоило ему только осознать, что картинка начинает обретать ясные очертания, как раздавался очередной гулкий звук, и ударной волной ее разносило в дребезги. Эти осколки с тихим, печальным звоном опадали на дно черепной коробки и категорически не желали складываться обратно. Промучившись так какое-то время, Нэд решил пойти другим путем — путем идентификации окружающего его пространства. Что-то ему ненавязчиво нашептывало, что он будет сильно удивлен.

Вытянув руки в стороны, он наощупь попытался определить, что находится вокруг него. Странности и несостыковки начались с самого начала. Раньше, лежа на животе и вытянув руки в стороны, он мог дотронуться до прикроватной тумбочки с одной стороны и края стеллажа с другой стороны кровати. Теперь же его руки не встречали никакого препятствия, они ощущали только мягкое покрывало, казавшееся бесконечным.

Когда это его кровать стала такой широкой и когда это у него завелась вторая подушка? Эти вопросы оказали поистине оживляющее действие на организм Нэда в целом и, кряхтя словно столетний старик, он все-таки смог перевернуться на спину и медленно приоткрыть глаза, давая себе время привыкнуть к свету.

Постепенно резь в глазах прошла, и окружающее приобрело четкие очертания. То, что он увидел, заставило его ошарашенно замереть, а сердце бешено заколотиться. Комната была совершенно незнакомой. Стены, обстановка и даже запахи, витавшие в воздухе, — все было чужим, будто он попал в дурной ситком.

Растерянно сев на широченной кровати, он с усилием начал растирать лицо ладонями, в душе надеясь, что все это всего лишь обман зрения или безобидный розыгрыш Майли и Джека. Увы — не сработало!

Комната как была незнакомой, так незнакомой и осталась. Отчаянно вцепившись в свои взлохмаченные после сна волосы, Нэд начал лихорадочно соображать, пытаясь понять, что же ему делать дальше.

Приняв решение, он попытался было скатиться с кровати, но запутался в огромном сером покрывале, которое словно мягкие кандалы опутало ноги, мешая выбраться. Раздраженно ругаясь, Нэд выпутался из плюшевого плена и устремился к единственному окну в комнате. Дрожащими руками отодвинув в сторону полупрозрачную ткань, он вынужден был зажмуриться от яркого солнечного света, ударившего в глаза. Сморгнув выступившие слезы, он начал рассматривать пейзаж за окном, пытаясь увидеть знакомые виды.

Район за окном был абсолютно незнакомым. Глядя невидящим взором в окно, Нэд снова и снова пытался найти логичное объяснение всему происходящему. В голове зашумело, ладони стали влажными, сердце бешено забилось, пытаясь вырваться из грудной клетки. Перед глазами потемнело и Нэд, прижав трясущиеся руки к груди, неосознанно начал пятиться, пока не наткнулся на кровать. Обессиленно рухнув на мягкую поверхность, он начал концентрироваться на разных мелочах вокруг себя, стараясь переключиться с паники, захлестывающей его с головой.

Эта тактика принесла свои плоды, и его дыхание стало успокаиваться, а сердце уже не пыталось пробить грудную клетку, и Нэд мог мыслить более или менее связно.

Вчера они с Майли и Джеком были в баре, он напился, и друзья, скорее всего, притащили его к себе домой. Но так как район за окном не знакомый, значит он все же дома у Джека. Эта мысль немного успокоила испуганно мечущиеся мысли парня, и он решил, что нужно найти хозяина и попросить вызвать ему такси до дома. Неловко поднявшись, шатаясь Нэд побрел к двери. Тихонько приоткрыл ее и просунул голову в проем, осматривая пространство, открывшееся перед ним. Это была гостиная, о чем красноречиво говорили огромная плазма и не менее огромный диван напротив. Никого в ней не обнаружив, Нэд уже более решительно вышел из-за спасительной двери, осматриваясь более тщательно.

Из-за двери рядом со спальней доносился звук льющейся воды, скорее всего, Джек был в душе. Нэд сконфуженно присел на спинку дивана, решив подождать, пока он выйдет из ванной.

Шум за дверью стих, и спустя несколько мгновений она резко распахнулась, и на пороге показалась фигура, окутанная паром. Парень вытирал мокрые волосы полотенцем и не замечал постороннего в комнате. Но вот он опустил полотенце, поднял голову, и их глаза встретились. Бездонные звездные омуты столкнулись с грозовым морем, и обоих накрыл шок узнавания.

Перед ним стоял Оливер. В его широко раскрытых от удивления глазах читалась растерянность и... вина? Несколько томительных секунд они молча смотрели друг на друга, словно пытаясь понять, как дальше себя вести в этой неоднозначной ситуации.

— Ты?! Что ты здесь делаешь? — хрипло вскрикнул Нэд, нарушив неловкое молчание. Его голос дрожал, испуганный взгляд метался по комнате, пытаясь найти пути экстренного отступления.

— Я тут живу... — нерешительно начал Оливер, пытаясь подобрать слова, но они как на зло застревали в горле тяжелым вязким комком. Он совершенно не ожидал так быстро столкнуться лицом к лицу с Нэдом и был явно смущен и не знал, как себя вести.

В этот момент Нэд опустил глаза и с ужасом осознал, что Оливер стоит перед ним, завернутый лишь в одно тонкое полотенце, которое едва прикрывало то, на что он всеми силами старался не пялиться. Мокрые волосы беспорядочно спадали на высокий лоб, а одна непослушная капля воды, сверкая в лучах утреннего солнца, медленно скатывалась вниз по его мускулистой груди, огибая рельефный пресс и исчезая где-то за краем полотенца. Нэд, завороженно проследивший весь путь капельки, почувствовал, как его шею и щеки затопила горячая волна стыда, и он стремительно покраснел. Сердце заполошно забилось, словно пойманная в клетку птичка. В животе поселилось странное, тягучее томление, как будто его тело неосознанно отзывалось на близость полуобнаженного Оливера. Нэд быстро отвел взгляд, но образ мускулистой фигуры, прикрытой одним лишь полотенчиком, уже успел навсегда запечатлеться в его памяти.

Нэд ощутил, как его тело горит, словно в огне, а в голове пронеслась недоуменная мысль: «Что за черт? Я что заболел?» Он неловко оттянул ворот футболки, и его прошибло холодным потом от невероятной по своей своевременности идеи проверить, что же на нем самом надето. А то Оливер как-то подозрительно пристально рассматривал его.

Резко опустив голову, он посмотрел на себя и чуть было не застонал в голос: на нем были лишь мятая футболка и трусы.

— Твою ж... — воскликнул Нэд, нервно оглядываясь в поисках своих штанов. Заметил он их на полу рядом с кроватью и, не теряя ни секунды, бросился обратно в спальню. Его движения были резкими и нервными; он чуть не упал, запутавшись в штанинах, пытаясь натянуть джинсы на дрожащие ноги.

Оливер, все еще стоявший в гостиной, наблюдал за этой сценой, чувствуя себя крайне неловко. Он понимал, что нужно что-то сказать, но слова никак не складывались в предложения, разбегаясь от него, словно испуганные мыши.

Зато в голове Нэда крутилась одновременно тысяча мыслей: «Как он тут оказался? Почему он раздет? Что вообще произошло прошлой ночью?»

Оглушённый хаотичным роем вопросов без ответа, Нэд пулей выскочил из спальни, бросив на ходу:

— Спасибо за... прием, но мне пора, — выдавил из себя сконфуженный до крайности Нэд, избегая зрительного контакта. Его лицо все еще полыхало алым, и он готов был провалиться сквозь землю от неловкости.

— Эээ...Ок... — только и смог неловко выдавить из себя Оливер. — Нэд... подожди...

Оливер сделал ещё одну попытку объяснить Нэду, как он оказался в его квартире, но снова не смог из себя выдавить хоть какое-либо логичное объяснение. Хотя первую половину произошедшего вчера было объяснить гораздо проще, чем вторую.

Нэд, не дожидаясь дальнейших вопросов, рванул к двери, пытаясь максимально быстро проскочить мимо застывшего каменным изваянием Оливера. Однако, очень вовремя запнулся за край ковра, и если бы не оперативно поймавший его Оли, то самолюбию Нэда был бы нанесен смертельный удар. Так думал он вплоть до того момента, пока не обнаружил себя крепко прижатым к вкусно пахнущей гелем для душа накачанной груди. Руками Нэд инстинктивно обхватил его, чтобы не упасть, и сейчас каждым миллиметром поверхности ладоней ощущал мягкую горячую кожу и плотные канаты мышц спины своего спасителя.

Находясь в крепких объятиях, Нэд невольно обратил внимание, что полотенчико на узких бедрах Оливера выстояло, не показав ни чего из того, что так тщательно скрывало.

«Мне бы его стойкость...» — подумал Нэд, ощущая, как быстро бьется сердце Оли и как плотно он прижимает к себе его тело.

Занятый самобичеванием на тему «какой же это стыд», Нэд не сразу обратил внимание, что сильная грудь, к которой он так неосторожно приник, тяжело поднималась и опускалась, и сам Оливер, горячий словно печка. Атмосфера резко сгустилась, и в воздухе появилось напряженное ожидание развязки.

Нэд ощцщал, как каждая клеточка его тела кричит о неловкости, смущении и возбуждении.

— Нэд, я... — низким вибрирующим голосом позвал его Оливер.

— Прости, но мне нужно идти, — скороговоркой протараторил Нэд и, оттолкнув его, бросился к выходу.

Оливер машинально посторонился, пропуская его. Когда дверь захлопнулась, он остался один — возбужденный, разочарованный и раздираемый чувством вины. Оливер практически рухнул на диван. Голова гудела от множества мыслей и образов. Он с силой провел ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями, но они снова и снова путались, словно клубок ниток.

— Это полный пиздец... Как же я облажался... — прошептал он, чувствуя лихорадочное нетерпение, охватившее его тело и разум.

Он до сих пор ощущал крепкое, стройное тело Нэда, так доверчиво прижимающееся к нему. Его запах снова пробудил воспоминания о прошедшей ночи, о мягких, податливых губах и тихих, сладких стонах.

Он словно горел изнутри, низ живота болезненно тянуло. Малейшее прикосновение ткани к возбужденной коже вызывало волны болезненного предвкушения, которые просто сводили с ума.

Кровь бешено стучала в ушах, а в груди будто разлилось море огня. Ему казалось, что он даже выдыхает пламя.

Он тяжело вздохнул, закрыл глаза, и перед его мысленным взором опять всплыли картинки прошедшей ночи. Раскрасневшийся Нэд в его руках, такой страстный, жаждущий...

Оливер низко, хрипло застонал сквозь стиснутые зубы, откидываясь на спинку дивана, по его телу пробежала сладостная дрожь. Волна горячего желания смыла все разумные мысли.

Его рука сама собой, плавно скользя по рельефному животу, устремилась вниз, к краю полотенца. Оливер попытался сопротивляться, но его тело будто жило своей жизнью, и оно знало, что сейчас ему просто жизненно необходимо. Пальцы нетерпеливо дрожали, когда он распахнул полотенце и дотронулся до средоточия всепоглощающего желания, закрыв глаза и представляя Нэда. Его голос, его запах, его прикосновения, его тело, протяжно стонущее под ним...

Низ живота все сильнее сводило от безумного напряжения. Оливеру казалось, что он сейчас просто взорвется от желания немедленно избавиться от разъедающего его изнутри огня. Он ускорил движения, стремясь быстрее сделать последний шаг в пропасть наслаждения.

Оливер стиснул зубы, сдерживая хриплый стон, но это было бесполезно. Он был пойман в ловушку собственных чувств и желаний, и сопротивляться уже не было сил.

— Черт возьми... — прошептал он, чувствуя, как волна долгожданного удовольствия и облегчения накрывает его с головой, смешиваясь с горечью и стыдом. Оливер знал, что это неправильно, что всё это может привести к катастрофе, но в этот момент ему было все равно. Он хотел только одного — снова почувствовать то, что было между ними. Хотя бы в своих фантазиях.

Нэд с грохотом распахнул дверь своей комнаты и, едва переступив порог, рухнул на кровать как подкошенный, словно ноги не выдержали тяжести мыслей, переполнявших его гудящую голову.

Он зажмурился, пытаясь упорядочить хаос в голове, но вместо этого перед ним, будто наяву, возникло красивое лицо Оливера, который смотрел на него этим непонятным тяжелым взглядом с поволокой. Он был настолько близко, что Нэд почувствовал, как тепло его дыхания касается разгоряченной кожи, вызывая волнующие мурашки по всему телу. Воспоминание о том, как крепко Оливер прижимал его к своему накачанному телу, его волнующий запах свежести и ощущение мягкой кожи, тонкими иголочками все еще покалывающее ладони, заставили волну жара прокатиться по телу, вызывая уже привычное чувство ожидания и разочарования.

Досада словно тисками сдавила его грудь, во рту появилось чувство горечи

— Да чтоб тебя...

Нэд с усилием дернул себя за взлохмаченную шевелюру, словно пытаясь отогнать навязчивый образ полуголого Оливера, резко вскочил с кровати, чувствуя, как в голове зашумело. Вчерашнее пиво и утренний стресс не лучшим образом сказались на его самочувствии. Все его тело зудело будто обожженное крапивой. В голове шумело, на душе словно нагадила стая котов, и он не мог понять, из-за чего это происходит: от стыда, обиды, разочарования или чего-то еще.

Вот это «что-то еще» и не давало ему покоя, потому что прошлый вечер он хоть и смутно, но помнил. А вот как попал в квартиру Оливера и почему оказался раздетым в его кровати — нет. Лишь иногда всплывали какие-то неясные образы, вносящие еще большую сумятицу в мысли. Его мучила какая-то непонятная тревога, а еще он был озадачен реакцией своего тела на прикосновения к Оливеру, словно его тело уже знало, как нужно реагировать, когда этот человек рядом.

Между ними что-то было ночью????

«Нет, это просто бред какой-то! Ничего не было!» — твердил он себе, но эти вопросы назойливо продолжали кружиться в его голове, лишая душевного спокойствия. Он попытался сосредоточиться и продраться сквозь шумное нагромождение мыслей, догадок и обрывков воспоминаний, но, увы, лишь только сильнее заболела голова.

Нэд схватил полотенце и почти побежал в ванную. Он включил воду на полную мощность и шагнул под душ, пытаясь заглушить тревожные мысли. Жесткие тугие струи горячей воды обрушились на него, смывая не только пот и вчерашний вечер, но и эту ноющую тяжесть, сковавшую его грудь. Он стоял под душем, закрыв глаза, и пытался дышать размеренно и глубоко, но перед его мысленным взором снова и снова всплывали хаотичные обрывки вчерашней ночи, заставляя сердце биться чаще, гоняя по телу удушливые волны жара.

Он не хотел думать об этом, но чем сильнее сопротивлялся, тем ярче становились картинки. Нэд с отчаянным криком ударил в стену крепко сжатыми кулаками, чувствуя, как руки обожгло болью, отрезвляя. Он прислонился лбом к мокрому, прохладному кафелю, ощущая, как его тело дрожит. Он понимал, что происходит, но также понимал одно: это нужно остановить.

Выйдя из душа и обернувшись мягким пушистым полотенцем, Нэд чувствовал себя значительно лучше: в голове перестало шуметь, мысли немного успокоились, давая ему возможность переключиться на сиюминутные дела. Проведя рукой по лицу, он ощутил, что не мешало бы побриться. Нэд не был любителем легкой небритости, которая в последнее время была так популярна у парней. Обречённо вздохнув, он шагнул к раковине, провел ладонью по запотевшему зеркалу над ней и потрясенно застыл, глядя расширенными от ужаса глазами на свое отражение.

На его шее, над правой ключицей, красовалось огромное темное пятно, уже начавшее отливать всеми оттенками фиолетового.

— Твою мать! Что это???? Это... это засос???!!!

Дрожащей рукой Нэд дотронулся до него, все еще не веря, что засос настоящий, но легкая болезненность при нажатии доказала, что он самый что ни на есть настоящий.

— Чччччеооорт... — выдохнул он, обессиленно опираясь на край белой раковины.

Значит, у них все-таки что-то было ночью! И все эти смутные воспоминания не являлись плодом его пьяного воображения.

Словно в подтверждение этого ошеломляющего открытия на Нэда обрушились одна за другой четкие, яркие картинки того, что же было благополучно задвинуто сознанием в дальние уголки памяти.

Вот красивое, напряженное лицо Оливера в приглушенном свете ночника, оказывается на расстоянии дыхания от него.

Вот он сам нетерпеливо притягивает к себе ошеломленного Оливера и страстно целует.

Вот уже Оливер, придавливая своим весом к кровати, так горячо и страстно его целует и ласкает, что Нэда снова накрывает волна нестерпимого жара.

Лицо и уши пылали от смущения и возбуждения. Внизу живота ощущалась едва переносимая, сосущая тяжесть. Лихорадочное нетерпение охватило все его существо. Дрожь дикого желания пробежала по телу.

Он смотрел на себя в зеркало затуманенным желанием взглядом. Дрожащими пальцами Нэд дотронулся до своих искусанных губ, и память услужливо подкинула воспоминание о том, какие сладкие и упругие губы у Оливера, и что эти губы делали с его телом.

Словно завороженный, Нэд следил, как его отражение плавно ведет пальцы от ярких губ по подбородку, вниз по шее, в точности повторяя путь, который проделывал Оливер своими губами, руками, языком.

Движение руки по влажной, разгоряченной коже вызывало мурашки удовольствия, разбегающиеся по коже обжигающими угольками и собирающиеся тугим, пульсирующим комком под полотенцем.

Нэд чувствовал себя так, будто его личность раздвоилась: одна сгорала от желания и возбуждения и готова была на все, лишь бы утолить этот голод, сжигающий изнутри. Вторая была в ужасе от происходящего и хотела все немедленно прекратить.

Но стоило его руке скользнуть под пушистую ткань и дотронуться до обжигающе горячей, жаждущей плоти, как все сомнения отошли в сторону, и долго сдерживаемое желание вырвалось из него долгим протяжным стоном.

Закрыв глаза, он отдался этим безумным ощущениям. Нэд полностью погрузился в это сумасшествие. Малейшее прикосновение к себе накладывалось на образы прошлой ночи, усиливая удовольствие многократно. Полностью отдавшись зову своих желаний, он следовал древнему, как мир, ритму, стремясь избавиться от переполняющей его жажды и вожделения.

Нэд пребывал в полном раздрае. После кратковременного помешательства, случившегося в ванной — иначе он это назвать не мог, — он просто сидел в кресле, тупо уставившись в окно невидящим взглядом. В мыслях царила полная сумятица. Такого он от себя не ожидал.

Он оказался совершенно не готов к силе эмоций, охвативших его и подаривших ему настолько яркое удовольствие. Это-то его и пугало больше всего. Он совершенно не понимал, как теперь ему вести себя с Оливером. Теперь каждый раз при виде его он будет вспоминать этот момент своей слабости и незащищенности.