Часть 1. Труп, который появился не вовремя
Глава 1. В которой Пончик объявляет голодовку, а лифт принимает роковое решение
Если бы Анфисе Петровой в тот роковой вторник сказали, что ее жизнь вот-вот разделится на «до» и «после», она бы лишь рассмеялась и потянулась за очередной мармеладкой. Ее мир был прочно и надежно склеен тремя вещами: работой в уютном, похожем на аквариум офисе, вечерами в обнимку с пушистым котом Пончиком и непоколебимой верой в то, что утро начинается не с кофе, а с хорошего настроения.
Но утро этого самого вторника началось с катастрофы вселенского масштаба. Вернее, с двух.
Катастрофа номер один: ее белый, пушистый, с голубыми глазами дворянин-аристократ, кот Пончик, объявил голодовку. Он с презрением отвернулся от своего королевского паштета «С фуа-гра для самых утонченных» и, улегшись на подушке Анфисы, уставился на нее взглядом, полным трагического разочарования.
— Пончик, солнышко, это же твой любимый! — взмолилась Анфиса, тщетно пытаясь засунуть хотя бы крошку ему в рот.
— С фуа-гра! Ты понимаешь? Я сама на паштет с фуа-гра смотрю только по большим праздникам!
Пончик в ответ лишь флегматично зевнул, продемонстрировав розовое нёбо и идеальные зубки. Его пушистый белый бок колыхался в такт дыханию, словно маленькая снежная вершина.
— Ладно, — капитулировала Анфиса. — Сегодня куплю тебе лосося. Только не смотри на меня так, будто я лишила тебя последней радости в жизни.
Катастрофа номер два поджидала ее за порогом квартиры. Лифт в их девятиэтажном доме, который чинили ровно сорок три дня (Анфиса вела скрупулезный счет), наконец-то починили. Обычно Анфиса, чей рост составлял скромные 159 сантиметров, предпочитала бегать по лестнице, чтобы размять ноги. Но сегодня, опаздывая из-за кошачьей драмы, она с надеждой нажала кнопку вызова.
Чудо! Дверь с тихим шелестом открылась. Анфиса, вся такая маленькая и юркая в своем самом ярком желто-зеленом платье в цветочек, шагнула внутрь, мысленно уже составляя план спасения рабочего дня.
И тут случилась катастрофа номер три, затмившая собой все предыдущие.
В лифте, прислонившись к стене в неестественной позе, сидел мужчина. Точнее, полусидел-полулежал. На нем был идеально скроенный костюм цвета темного шоколада, а на паркете из светлого кафеля под ним растекалось алое, похожее на экзотический цветок, пятно. Его лицо, еще недавно, должно быть, выражавшее надменность, теперь было просто бледным и пустым. Глаза смотрели в потолок, не видя его.
У Анфисы перехватило дыхание. Мозг, привыкший к Excel-таблицам и звонкам клиентам, на секунду отказал. Первой мыслью было: «Боже, ему плохо! Надо помочь!» Вторая мысль, холодная и отчетливая, накрыла ее с головой: «Анфиса, дурочка, да он же мертвый!»
Вместо крика из ее горла вырвался лишь тихий, сдавленный звук, нечто среднее между «ой» и «апчхи».
И в этот самый миг между ее ног пронеслась белая молния. Пончик, обидевшийся на паштет, решил, что самостоятельная охота — куда более достойное занятие. Он метнулся в приоткрытую дверь лифта.
— Пончик, нет! — ахнула Анфиса, но было поздно.
Кот с грацией истинного хищника, совершенно игнорируя труп, подбежал к ноге покойного, обнюхал лакированный ботинок и, словно найдя его недостаточно интересным, уселся в метре от тела и принялся вылизывать лапу. Он делал это с таким видом божественного безразличия, будто в лифте лежал не мертвый человек, а случайно оброненный кем-то пакет с мусором.
И тут Анфиса заметила страшную деталь. На белоснежном, пушистом боку Пончика, прямо над ребрами, алело небольшое, но яркое пятно. Кот испачкался. В крови.
В этот момент сверху, с лестничного пролета, донеслись четкие, быстрые шаги. Кто-то спускался.
Паника, острая и животная, сжала горло Анфисы. Что подумают соседи? Молодая девушка, труп в лифте и кот с кровавым пятном на боку. Картина была настолько криминальной, что даже в самом захудалом детективном сериале ее сочли бы слишком клишированной.
Инстинкт самосохранения сработал быстрее мысли. Она впрыгнула в лифт, схватила под мышку возмущенно заурчавшего Пончика и, отчаянно стараясь не смотреть на тело, тыкнула длинным малиновым ногтем в кнопку первого этажа.
— Только бы никого, только бы никого, — зашептала она, чувствуя, как бешено колотится сердце Пончика у нее под мышкой.
Лифт, скрипя, пополз вниз. Каждая секунда казалась вечностью. Двери открылись на первом этаже. Холл был пуст. Анфиса вылетела на улицу, как пробка из шампанского, и прижалась спиной к холодной стене дома, стараясь перевести дыхание.
Теперь ее день был официально разрушен. И на руках у нее был единственный свидетель, который, судя по довольному урчанию, не собирался ничего рассказывать. Более того, он с явным удовольствием принялся вылизывать улику с своего бока.
«Все, Анфиса, — сказала она себе, глядя на проезжающие мимо машины. — Грустить нельзя. Сидеть сложа руки — тем более. Значит... надо действовать!»
Она посмотрела на Пончика. Тот уставился на нее своими невинными, как летнее небо, глазами.
— Ну что, сыщик пушистый? — прошептала она. — Поехали на работу. Похоже, у нас с тобой появилось первое дело.