В жизни так бывает... [лень редачить, сорян]

— Я смотрю, у вас все наладилось? — спросила мать, наблюдая, как альфа бережно вытирает салфеткой рот Чимину, а тот лишь краснеет.

— Дорогая, ты о чем? — единственный, кто обратил внимание на слова женщины, муж переспросил жену.

— А ты не видишь? — жестом головы показала на парочку, что лыбились друг другу, как ненормальные. — Чимин...

— ...

— ЧИМА! — не выдержала игнорирования мать, вскрикнув.

Съев последнюю виноградинку, предложенную и положенную в рот альфой, Чим наконец-то обратил внимание на мать, одарив всех своими красными щечками.

— Ничего не хочешь объяснить?

— Н... — не выговорил Пак, уставившись огромными глазами на своего альфу, что схватил его за бедро под столом.

— А?

— Я..я... — младший совершенно не мог думать и о чем-либо говорить, ведь шастающая холодная рука Мина хозяйничала по ногам омеги.

— Мы встречаемся, чему я очень рад. — объяснил все Юнги. — Наконец-то я добился этой Булочки. — тыкая в носик истинного, улыбался альфа.

— Ура~, мои детишки! Как же я рада за вас!

А Чимину было совсем не весело. Рука Мина до сих пор блуждала по стройному, подкаченному телу омеги, иногда чуть придавливая и случайно задевая ребром ладони половой орган.

***

— Пупс, ты скоро? — обнимая кресло со спины, шептал альфа, выцеловывая тонкую шейку Кенсу. — Я домой хочу.

— Я тоже хочу. Подожди, пожалуйста, минутку. Мне надо закончить с этими документами. — не обращая внимание на ласки Чона, омега продолжал работать.

— Ну~, Кёся! Время уже семь вечера, мы не успеем в кино~. — стонал Хосок.

— Ну~, Хося~. — повторял за истинным врач. — Если ты мне не будешь мешать, я закончу намного быстрее. Холосо? — состроив детскую мордочку, омежка поцеловал Чона.

— Ни халофо, но я подожду.

***

Приглушенный свет. Комната, освещаемая только лунным светом. Чимин поворачивается, что бы пожелать Юнги спокойной ночи, но не успевает, потому что тот закрывает его рот горячим и страстным поцелуем. ЧимЧим, издав лёгкий стон желания, приник к альфе всем телом.

— Спокойной ночи, малыш. — чмокнув еще раз в носик, альфа отправился на диван.

— Спокойной ночи, хён.

Уже ночь, Мин сладко сопит в подушку, отвернувшись лицом к стене, а Пак прожигает широкую спину истинного. Ему не спиться. Не хватает одного элемента рядом. Не хватает кофеина в крови.

— Хё~н, ты спишь?

— Грх~...

— Юнги-хён, можно я к тебе прилягу? Пожалуйста.

В ответ снова тишина, нарушаемая только легким сопением. Не долго думая, Чимин вылез из под своего теплого одеяла и аккуратно подошел к большому дивану, на котором спал Мин. Не забирая одеяло, не прислоняясь к альфе, Пак улегся на другом краю, свернувшись в клубочек. Не прошло и десяти минут, как замерзающее тело омеги накрыло воздушное одеяло, что насквозь пропахло кофем. Прижимая к себе Чимина, утыкаясь тому в макушку, Юнги снова уснул со словами:

— Спасибо, Чимин~и. Я люблю тебя и не отпущу. Никогда.

***

— Ну, Кенсу~! Ты меня не любишь?

— Люблю. Мы с тобой истинные, я не смогу от тебя избавиться. — странно улыбался врач, снова перебирая бумаги.

— В смысле?! Если бы смог, избавился бы? — обиженно спрашивал Хосок.

— Несомненно.

— Да иди ты... — обессилено упав на диван, процедил альфа.

— Куда? — оставив документы на завтра, омежка отправился к истинному.

— Домой!

— Но, Хося, вроде кто-то в кино хотел. — ластился Кенсу, разминая плечи альфе. — Устал?

— Очень~. Хочу обнимашки в кроватке~.

— Тогда поехали? Я все.

— Ура~, Кёсенок освободился! — с новым приливом сил вскрикнул Чон, поцеловав истинного в лобик. — Забыл сказать, теперь ты живешь со мной.

— Эй, я не соглашался!

— А мне плевать. Ты мой, значит будешь жить со мной.

— Уф, весь в Юнги-хена пошел! Не бери с него такой пример, он жуткий собственник!

— Эй, букашечка-какашечка, не ори, а то накажу.

***

Время 3 часа утра, а Чимин опять не спит. Он ворочается, ерзает в разные стороны и мычит во сне.

— Чим, с тобой все хорошо? — забеспокоился альфа после того, как его разбудил тихий вскрик и удар в плечо. — Чимин~и, дорогой, проснись.

— Мргхпр. Хен?

— У тебя что-то болит? Ты вскрикиваешь во сне и ерзаешь.

— Чешется. Очень сильно чешется. Хен, чешется! — как попугай, повторял Пак, ворочаясь на диване.

— Что чешется? Где? Почесать? — осматривая омегу, расспрашивал Мин.

— П... попа чешется. Там. Прям там...

«Загрузка началась: 5%» — высветилось перед глазами Юнги. Что делать? Жестоко отыметь и сразу лишить всех болей — нельзя. Сдерживаться и дать гору таблеток? Вредно.

— Чим, повернись на живот, пожалуйста, и молчи, не возмущайся.

— А? Что ты собираешься делать? — испугался Пак.

— Че-са~ть...

Чимин выполнил все указания хена. Ему было очень стыдно, но терпеть такой зуд он не мог. Это невыносимо.

— Сам припустишь боксеры или я? — шепотом спросил Юнги, дабы не спугнуть лисенка, который решил довериться охотнику.

— Т.ты. — утыкаясь лицом в подушку, всхлипывал младший.

Легкое движение и боксеры из чистого хлопка опущены до колен омежки. Настойчивые пальцы требовательно сжали его бедра, подняв таз, поставили в коленно-локтевую. От прикосновения холодных, но таких длинных, пальцев к влажному и жаркому колечку мышц каждый ощутил незабываемую эйфорию. Поводив вокруг колечка, слегка надавливая и задевая коготком, альфа дунул, как маленькому ребенку на ранку. Чимина захватили разные эмоции. Он затрясся в легкой судороге от наслаждения.

— Уже лучше? — монотонно спросил Юнги, продолжая доставлять удовольствие. — Не больно? Мне перестать?

— Л-лучше. Не.не больно. — шептал Чимин, снова содрогаясь, покрываясь мурашками.

— Мне прекратить? — хрипло выдохнул Мин.

— Нет, хён, правее. Чешется, правее...

— Тут? — спросил альфа, чуть надавливая в нужной стороне, не входя даже на одну фалангу, потому что НЕЛЬЗЯ.

— Д-да! — чуть громче вскрикнул омега, задыхаясь от наслаждения и удовлетворения. — С-спасибо, мне уже намного луч-ше... — поблагодарил он альфу, заливаясь краской.

— Всегда пожалуйста, Чим~и. Не стесняйся — это естественно, но если кто-то это будет делать кроме меня, тебе пиздец. — предупредил Мин, чмокнув в висок. — Спи, я в туалет...