Изгибы забытых эмоций

Ева всегда молчала, когда Джон срывался на ней. Она, правда, считала, что выше этого – отвечать на его оскорбления ответными ругательствами. Однако ей никто не запрещал думать о нём как о последнем куске дерьма. Его высказывания в её адрес уже давно не задевали, и в этот раз она также просто смотрела в пол, пока Кабреро выплёскивал свой яд.

Макс как всегда не отсвечивал. Стоял рядом, иногда потирая шею и свои блондинистые волосы на затылке. Он уже сам привык к постоянным крикам своего тренера и даже перестал как-либо ему возражать. Его не радовала мысль о новой партнёрше, за то недолгое время, что он танцевал с Евой, Макс привык к ней, и они хорошо станцевались вместе. Да, у неё были некие «проблемы» с эмоциями, но даже парню было понятно, что криками Джон ничего не добьётся.

А от его слова много что зависело, к сожалению, и то, что он отстранил Еву от национальных, сильно в итоге скажется на самом Максе. Вот только сам Макс не хотел бы упускать возможность получить баллы в свою книжку танцора.

Алесандро внимательно всматривалась в пол паркета, пока Кабреро, как ненормальный, вопил на всю школу.

– Да чёрт возьми! Почему ты не можешь просто улыбнуться?! – остатки его фраз куда-то улетали мимо ушей и не доносились до неё, Ева словно пыталась мысленно раствориться в паркете зала и ничего не слышать.

На этот раз пластинка у Джона не затыкалась, а всё крутила одну и ту же шарманку. «Как ему самому не надоело каждый раз мне повторять всё те же заезженные фразы?».

– Неплохо устроился Кабреро, смотрю, годы идут, а ты не меняешься.

Знакомый голос разбил стены в ушных раковинах, которые были построены с целью огородиться от противного голоса Кабреро. Но сейчас, это был тот самый голос, который разговаривал с ней на крыше. И восхищался её танцем, говорил, какая она замечательная танцовщица. «Это невозможно. Что он тут делает?». Мысли продолжали путаться, но взгляд её не подводил, это действительно было Итон собственной персоны.

– Ты здесь откуда? – от внимательности Евы не ускользнул, изменившийся тон Кабреро и то, как мышцы в его теле напряглись. Венка на его висках слегка даже вздулась, кажется, а лицо чуть покраснело. Хотя, может, оно таким и было, пока он нещадно надрывал свои связки, крича на неё. Но эта сомнительная нотка, затаившаяся в его сказанной фразе, насторожило Еву.

Тем временем они продолжали препираться между собой и по эмоциям Джона, Скорсезе лидировал. Он был сдержан, слегка надменен и с легкой улыбкой на губах переносил все нападки Кабреро.

– Раз ты такой умный, сам её попробуй чему-то научить. Она только и умеет, что лицо кирпичом делать.

Девушка перевела взгляд на Итона. Тот лишь по недоброму сверкнул глазами и Еве на мгновение стало страшно. «Что же, чёрт возьми, здесь происходит?»

– Правда, разрешаешь? По рукам, я покажу, как работаю профессионалы. На национальных ты сядешь в лужу, – Ева оторопела от его слов и словно статуя стояла неподвижно, он ошеломил её. Лишь шёпот на ухо вывел из оцепенения. – Прости за этот цирк, – и от его пониженного голоса стало совсем неуютно внутри. – Пойдём нечего стоять в одном помещении с одноклеточным.

Еве казалось, что она очутилась в каком-то дешёвом кино, и молча покинула студию вместе со Скорсезе. Он всё также придерживал её за талию, пока выводил из здания на улицу. До её мозга медленно, но верно, доходило то, что произошло, а Итон уже довёл её ближайшей лавочки и предложил присесть.

Сам парень еле сдержался, чтобы прямо в зале не дать Джону по лицу за его отношение к этой девушке. Он ничего о ней не знал и позволял себе так с ней разговаривать. Казалось, ещё немного и хореограф вернётся внутрь, чтобы пару раз всё же съездить по роже Кабреро.

– Что это сейчас было?

Парень даже на секунду испугался резко заданного вопроса, который буквально выдернул его из собственных размышлений. Он не слышал голоса девушки с той самой встречи и сейчас тот снова казался ему как будто незнакомым.

Скорсезе поставил сумку на скамейку, достал пачку сигарет и закурил.

– Что вы имеете в виду?

– Вы что, только что поспорили с Кабреро на меня? Ещё и до национальных, вы рехнулись? – возмутилась танцовщица и уставилась на хореографа. Который хоть и совсем капельку, чувствовал себя не в своей тарелке рядом со злой Евой, но всё же больше был доволен собой, нежели наоборот.

Он понимал её состояние, но нисколько не пожалел о своём решении и сейчас внутри чувствовал настоящий ураган эмоций. Однако старался сдерживать довольную улыбку до ушей. Но это не было спором, лишь удачный момент в нужный час и в нужное время. Предлог. Да, это предлог, чтобы её забрать. Ну и позлить Джона оказалось приятным занятием, хоть он и сам был на грани выйти из себя.

Выпуская дым, Итон посмотрел Еве прямо в глаза: – Не льстите себе. Мы поспорили не на вас, а скорее на себя самих. Я просто сказал ему, что он хреновый хореограф, раз он в вас ничего не распознал, – самодовольная улыбка всё же прорезалась через его серьёзную маску, и он чуть было зловеще не захихикал, как в каком-нибудь фильме со злодеями.

– О, а вы как будто всё увидели по одному моему танцу! Бред! – Еву начинало злить его высокомерное поведение, захотелось чем-нибудь стереть эту довольную ухмылку с его лица. Чему он вообще так радуется? Может, захотел потешить своё самолюбие и использовать её? Специально позлить Джона, например...

– Детка, – Скорсезе выпустил последний клубок дыма и затушил сигарет о рядом стоящую урну, попутно, выбрасывая бычок, а Ева оторопела от резкой смены стиля разговора. – Этим мы с ним и отличаемся, – вдруг серьёзно начал Итон. Вся его довольная моська куда-то делась, и он вдумчиво заговорил с ней. – В первую очередь, я профессионал, поэтому в твоём танце я видел эмоции. Говоря о том, что «ты можешь строить лицо только кирпичом», он ошибся.

Скорсезе сел рядом и Ева снова не осознала, как перестала на него злиться. Всё как тогда, на крыше. И даже его резкий переход на неформальный диалог с ней перестал казаться ей нарушением личных границ.

– Пойми, что злость, гнев, обида – тоже эмоции. Нужно только их достать, направить в нужно русло и добавить новых красок, чтобы ты была вкусной картинкой на паркете. И поверь, все будут смотреть на тебя и никто не сможет оторвать взгляд, они будут проживать вместе с тобой твои эмоции и хотеть ещё. Я это гарантирую. Веришь мне?

Скорсезе внимательно смотрел прямо в глаза Еве и ждал от неё ответа. Он видел все её колебания, и даже промелькнувший страх.

– М-м-м, не очень.

Почему-то такого ответа Итон не ожидал, и слегка рассмеялся. Тем более физиономия девушки так забавно исказилась, словно ей предлагали протухшую рыбу на рынке.

– Исправим, – покопавшись в карманах своей джинсовой куртки, парень достал визитку, предварительно проверил только, правильный ли адрес студии был на ней написан. – Вот. Завтра приходи по этому адресу где-то к двенадцати. До открытых национальных соревнований у нас около двух месяцев. А работы много.

– Я ещё не согласилась на эту явную авантюру, – Ева слегка зарделась, вновь внезапно появился человек так по-странному веривший в неё.

– Мы всем докажем, что ты талантливый танцор.

На этих словах он удалился, помахав рукой. Оставил Еву наедине со своими мыслями и рассуждениями по поводу всего случившегося и этого странного разговора.

***

Итон нервно расхаживал по залу. Время на часах показывало без десяти двенадцать, а Евы всё ещё не было. Неужели она передумала? Могла ли она посчитать его каким-то ненормальным чуваком и просто вернуться обратно в школу искусств?

Вопросы в голове хореографа не давали ему покоя всё утро. Он действительно переживал и чуть ли не грыз ногти на руках. Ещё несколько кругов по залу и он истошно застонал, глядя на часы.

Всё утро он был в состоянии предвкушения. Мозг был полон идей и Ева так красиво в них вписывалась. Итон словно обезумевший учёный хотел сотворить невозможное и эта девушка идеально подходила его «опыту». Эти национальные отличались тем, что финал будет проходить немного по-другому, каждая пара будет выступать соло и Скорсезе хотел сыграть на этом, немного разнообразив представление.

Он создал эту картину, увидев тот самый танец, и как творческий деятель он заболел это идей, стремясь воплотить её в жизнь. Но ничего не получится без этой леди, которая явно опаздывала или вообще проигнорировала все его вчерашние слова.

– Если ты не придавишь свою жопу, клянусь, запущу в тебя чем-нибудь тяжёлым, – голос ещё одного парня, который также находился в этой студии, громом упали на Скорсезе.

Итон уставился на своего подопечного: высокий, смуглый парень двадцати пяти лет, сидел на полу, разминаясь. Его чёрные волосы, которые касались его плеч, сейчас почти подметали пол. Он делал наклоны к ногам, растягивая заднюю поверхность бедра.

– Чего смотришь? Ты реально надоел перед глазами маячить, настрой сбиваешь.

Скорсезе хотел ему что-то сказать, но дверь в зал открылась и на пороге появилась смущённая девушка, а следом за ней администратор, что обычно встречает учеников на входе и умело справляется с его расписанием.

– Пожалуйста, Ева, проходи, – лепетала Клэр, любезно подталкивая девушку внутрь.

Александро поправила спортивную сумку на плече, переводя взгляд от одного нового лица к другому, и после посмотрела на Итона: – Простите, я опоздала, автобус попал в пробку и...

– Слава небесам, ты здесь! – тут же воскликнул громко незнакомый Еве парень, подбегая к ней с распростёртыми объятиями. Девушка даже понять не успела, как уже была прижата телом к танцору: – Детка, ты спасла мне жизнь. Ещё бы немного и меня бы стошнило от его наматывания кругов по этому залу, – головой он указал на Скорсезе.

Александро не сдержала смешок, уставившись на остолбеневшего Итона. Который смотрел на них и, кажется, на мгновение вообще выпал из реальности. Конечно, он знал обо всех причудах Арчи, и даже перестал удивляться им, но он не ожидал, что тот так бесцеремонно заключит Еву в объятия. Да ещё и начнёт говорить о нём в таком свете при ней.

Клэр заметила недобрый огонёк в глазах своего начальника и поспешила удалиться: – Оставлю вас, – хихикая, прощебетала она, и ускользнула за дверь, тихонечко её прикрывая. Администратор заметила, что Итон как мальчишка растерялся перед этой леди и совсем не свойственно себе отреагировал на выходку местного шалуна.

– Меня зовут Арчибальд Диаз, но лучше зови меня Арчи, – улыбка этого высокого парня обескураживала, заставляя поддаваться его флюидам дружелюбия. Ева аккуратно пожала его руку и неосознанно улыбнулась. Итон это подметил, правда, тут же его лицо приобрело выражение лёгкой смущённости. «Ей так идёт улыбаться...».

– Арчи? – Александро удивлённо приподняла бровь. – Звучит как кличка для собаки, – она не успела осознать, как сказала это и почти собралась извиниться, как новый знакомый заговорил.

– Что я слышу, Итон? Она тоже смеётся над моим именем? – танцор расхохотался. – Хорош, мы с тобой поладим! – и выставил ладонь вперёд, чтобы девушка дала «пять».

Ева легонько хлопнула своей ладошкой в ответ, и получила ещё одну заразительную улыбку от Арчи. Здесь царила совершенно другая атмосфера, нежели в школе искусств. Тут даже воздух был более свободный и лёгкий. Это было непривычное ощущение, но оно располагало к себе и обволакивало, словно забирало тебя в свои объятия.

Девушка осмотрела зал, отмечая какие здесь были огромные окна, что пропускали лучи Нью-Йорского солнца. Было очень уютно и непривычно светло. Минимум вещей, большой бум-бокс для музыки и несколько дополнительных приспособлений для разминки и растяжки в противоположном углу, откуда к ней и подбежал Арчи.

– Спасибо, что пришла, – Итон наконец-то «отмер» и его внутренний ребёнок ликовал, глядя на Еву. «Она пришла. Она, правда, пришла».

– Я подумала, что терять мне уже нечего. Странно только то, что когда я с утра ходила забирать свою танцевальную книжку, миссис Альбертсон ничего мне не сказала, даже не удивилась.

– Потому что я с ней уже заговаривал, – Скорсезе, прокашлялся. – Вчера я приходил, чтобы поговорить с ней тебе.

– Оу, быстро вы, – Александро удивлённо смотрела на него и не понимала своего ощущения. Она не была обижена на миссис Лидию за то, что так легко согласилась её перевести в другую студию, но вот что весь процесс занял только день, казалось ей невообразимо странным.

Неловкую тишину нарушил Диаз, и Ева с Итоном были ему благодарны.

– Ева, давай я покажу тебе женскую раздевалку, пока этот истукан придёт в себя, – Арчи указал направление к одной из дверей, что были почти напротив той, из которой она пришла.

– Арчи, – угрожающий голос Скорсезе лишь ещё больше развеселил парня, и он лишь пожал плечами и показал язык.

Итон устало сделал фейс-палм и размял переносицу. Конечно, он не подумал, что такой лёгкий перевод не мог не задеть Еву. Как будто в той школе за неё совсем не держались как за ученика и профессионала. Но ведь она не знает того, что произошло в том кабинете, да и вряд ли обрадуется тому факту, что про её личную жизнь рассказывают первому встречному.

Пока стоило об этом вежливо помолчать, он найдёт время признаться в том, что слегка знаком с её не простой ситуацией и что именно после смерти приёмной матери начались эти проблемы с выражением эмоций. Кажется эта смерть, повлекла за собой сложные психологические последствия. А Итону очень хотелось узнать всю историю целиком. Может быть, если ему удастся раскрепостить и раскрыть Еву, она когда-нибудь ему откроется.

Арчи любезно проводил Александро в женскую раздевалку, которая особо ничем не отличалась от обычных школьных. Также было два ряда шкафчиков и таких же два ряда мягких скамеек. В каждой дверце торчал ключ, чтобы можно было свой шкаф закрыть.

– А куда сдаются ключи? – уточнила Ева, когда Диаз ей всё показал.

– Итону, он хранит их у себя, потом мы подходим и называем свой номер. У девочек номерки красные, у парней синие. Переодевайся, и пойдём разминаться, – подмигнув, танцор вышел из раздевалки и закрыл дверь.

Глубоко выдохнув, Ева положила сумку на скамью и села на неё следом. Всё в этом месте было чужим. Внутри всё ещё были волны колебания и дискомфорта, несмотря на то, что её здесь приняли так радушно. Всё здесь говорило о том, что это место точно будет другим и вряд ли она будет каждую репетицию слышать один сплошной ор.

Однако с этими мыслями пришёл и страх. «Что если у меня не получится? Если не удастся совладать с собой? Я понимаю, что должна поменяться и что здесь будет всё по-другому, однако, получится ли не подвести их всех?».

Александро каждый прожитый год после смерти мамы, казался всё мрачнее и мрачнее. Возвращаясь к танцам, внутри её жила надежда, что у неё получится как раньше. Однако эта надежда разбилась о реальность и на постоянные крики и унижения от Джона, который просто, наверное, добивал то, что осталось. А вот привычка оттачивать фигуры и свою технику до идеализма – никуда не делась. И до мозолей на ногах, она танцевала одну и ту же партию снова и снова.

Когда она вышла в зал, Итон подбирал мелодию на бум-боксе, а Арчи продолжал делать растяжку, только уже возле стены.

– Ну что, ты готова? – Диаз начал подпрыгивать на носках.

– Эм, ну скорее да, чем нет, – Александро чуть сжалась, и это не осталось не замеченным.

– Расслабься, дорогая, – танцор стал делать наклоны. – Ты просто шикарно выглядишь, и фигурка что надо, ай...

Итон дал лёгкий подзатыльник парню, а тот притворился, что это был самый сильный удар, который чувствовала его голова. Девушка внутренне улыбнулась и слегка расслабилась.

– Ты – тиран.

– А ты – балабол. Ева, разминайся и начнём, – Скорсезе оглядел её с ног, до головы отмечая, что она в том же танцевальном комбинезоне, что и в первую их встречу. Только в этот раз сверху на талии была красная шифоновая юбка на запах. Страстный и жгучий цвет, для танго – самое оно.

Наблюдая за общей разминкой двух танцоров, Итон в голове выстраивал план действий. Они оба далеко не новички, поэтому он думал начать с простых фигур в более высокой категории.

Они начали с полного правого поворота, и перешли на внешний спин. Классический поворотный лок вправо и следом открытый телемарк в крыло. Казалось, что в вальсе что-то ещё и срасталось, Итон подмечал некоторые моменты для доработки и старался их сразу говорить, когда они повторяли, то или иное движение. Хореограф видел, что в целом они подходят друг к другу как пара и их комплекция тел гармонично смотрелась.

Но стоило начаться танго, как фигуры посыпались почти в самом начале.

– Прости, – прошептала Ева, когда их ноги вновь столкнулись друг об друга.

– Продолжаем, – скомандовал тут же Итон, и Арчи продолжил вести.

Из основного обратного поворота в фоллевэи фо степ. Диаз старался вести Еву аккуратно, чтобы она привыкла к нему, но угнаться за ней оказалось сложнее, чем он думал. Словно строптивая лошадь. И здесь он заметил, что её лицо при этом ничего не выражает. Конечно, это лишь первая репетиция, но всё же. Арчи начинал думать, что это он делает что-то неправильно.

– С тобой всё в порядке? – чуть запыхавшись, прошептал танцор на ухо Еве, когда они были в миллиметре друг от друга.

– В смысле? – также ответила ему Ева, перестраиваясь на другую фигуру, которую прокричал Итон. Музыка тем временем несла её дальше, ей не хотелось бы тратить дыхание на переговоры.

– Ну, просто, – Арчи поднял её к себе. – Твоё лицо... может, я что-то делаю не так.

Александро тут же остановилась. Итон удивлённо посмотрела на обоих, а потом заметил в глазах девушки нарастающую панику.

– Я...я...мне нужно выйти на воздух.

Арчи даже не успел ничего сказать или возразить, как Ева выскользнула за дверь зала. Парень в недоумении повернулся к своему тренеру, который уже выключал музыку на устройстве.

– Ну, и что ты ей сказал? – Скорсезе не понимал, что произошло, от этого он почему-то стал неосознанно злиться. Хотя, может в глубине души ответ на его поведение у него был. Когда Ева с Арчи танцевали, он как профессионал исполнял своё дело, оценивал и присматривался, выявлял их слабые стороны, но стоило им остановиться, и он увидел растерянный и напуганный взгляд Евы, как что-то в желудке скрутилось неприятным узлом.

– Да я только спросил всё ли с ней хорошо, и не косячу ли я где-нибудь. По её лицу вообще ничего не понять было.

– Арчи, я сейчас расскажу лишь часть того, что знаю, но ты поклянёшься не говорить об этом Еве и при ней больше, о её эмоциях на лице, ты ничего не скажешь.

***

Еву Итон нашёл на крыльце здания. Прямо на входе она сидела на ступенях и смотрела на мимо проезжающие машины. Люди шагали туда-сюда по улице, показывая тем самым, что жизнь не стоит на месте, она всегда куда-то движется.

Хореограф устроился рядом и тоже стал наблюдать за всей этой суматохой города, отмечая про себя, что, наверное, именно за эту пульсацию он однажды и влюбился в Нью-Йорк.

– Вы зря тратите на меня время.

Итон перевёл взгляд на девушку, и отчего-то её захотелось обнять. Сказать, что то, что она пережила, не ставит на ней крест и она настолько восхитительна, когда танцует – это точно должен видеть каждый.

– Не думаю. Ты может и сомневаешься в себе, но ты не видишь себя моими глазами, – Скорсезе повернулся к Еве лицом, потому что почувствовал её взгляд на себе.

– И, что ты видишь?

– Искру. Которую нужно снова зажечь.

Александро внимательно изучала его лицо и не понимала, что же он в ней такого талантливого нашёл, что каждый раз так безудержно отказывался сдаваться и продолжал убеждать её в том же. Девушка положила голову на колени, продолжая смотреть в глаза этому странному мужчине, что так внезапно появился в её жизни.

– Ты странный.

Мягкий и нежный голос, который донёсся до ушей Итона, просто лишил его дара речи. Он с минуту сидел и молча наблюдал за девушкой, даже не сразу понял, что она только что перестала ему «выкать».

– Смотрю, у нас намечается прогресс в отношениях, – съехидничал Итон, и широко улыбнулся. В груди разрослось довольное чувство, будто он только что преодолел высокую стену. Девушка лишь пожала плечами, мол «не понимаю, о чём ты говоришь».

Скорсезе встал и протянул руку Еве, которая чуть помедлив, всё же приняла его приглашение и поднялась следом. До сих пор для неё было удивительным то, как этот человек влиял на неё. С ним хотелось улыбаться...

– Встретимся сегодня на крыше, – начал Итон. – Будем вытаскивать тебя из анабиоза.

***

– Завтра на репетицию не опаздывай, будем прорабатывать ваши шаги с Арчи, а то сегодня у вас ничего путного не вышло, – Итон закрывал дверь, выводящую на крышу, на засов, пока Ева потихоньку спускалась на пролёт к лифту, чтобы вызвать его.

– Хорошо, я постараюсь не опоздать.

Они зашли в лифт и каждый нажал на свой этаж. Итон выходил первым.

– До завтра, – помахал он ей на прощание.

– До завтра, – она подняла ладонь в ответ, лишь слегка перебрав поочерёдно пальцами.