Эпилог
Сначала Джейс ничего не чувствовал. Потом он погрузился во тьму, и его обожгла боль. Ему казалось, что он проглотил огонь и теперь давится пламенем. Отчаянно хватая ртом воздух, Джейс открыл глаза...
...и увидел тускло освещенную комнату, знакомую и незнакомую одновременно. Свет из окна освещал несколько рядов кроватей, на одной из которых лежал он. Грудь, перевязанная бинтами, болела так, словно ее придавил тяжелый груз.
— Джейс.
Этот голос был ему знаком, как свой собственный. Чья-то рука обхватила его ладонь и крепко сжала.
— Алек, — прошептал он.
Внезапно ему стало жарко. Неужели он снова стал собой?
Взглянув в голубые глаза Алека, Джейс сразу понял, где находится. В лазарете Института. Дома.
— Алек, мне жаль...
Чья-то маленькая ручка погладила его по щеке.
— Не извиняйся. Тебе не за что извиняться.
— Иззи...
— Это правда ты, да? — вскрикнула девушка.
— Изабель...
Алек собирался предупредить сестру, чтобы та не расстраивала Джейса, но Джейс жестом остановил его. Он видел, как сияют в свете восходящего солнца глаза Изабель, и его губы сами растянулись в улыбке.
— Это я, Из. Я пойму, если ты мне не поверишь, но клянусь именем ангела.
Алек еще сильнее сжал руку Джейса.
— Не клянись, — сказал он и свободной рукой дотронулся до руны Парабатай на ключице. — Я знаю. Я чувствую. Пустоты внутри больше нет.
— Я тоже чувствовал... — Джейс тяжело вздохнул, — что мне чего-то не хватает рядом с Себастьяном, но не знал чего именно. А теперь знаю — тебя. Моего парабатая. — Он посмотрел на Иззи: — И тебя. Моей сестры и... — Рана на груди запульсировала, и он увидел лицо Клэри, освещенное сиянием меча.
— Клэри... Пожалуйста, скажите, что...
— С ней все хорошо, — поспешно выпалила Изабель.
— Поклянись, что это правда.
— Она пронзила тебя кинжалом...
Джейс сдавленно усмехнулся (ему было больно):
— Она спасла меня.
— Да, — согласился Алек.
— Когда можно ее увидеть? — спросил Джейс, стараясь не показывать волнения.
— Это и в самом деле ты, — довольно изрекла Изабель.
— Тебя навещали Безмолвные братья, — сообщил Алек. — Проверяли, не очнулся ли ты, и еще вот это... — Он дотронулся до бинтов на груди Джейса. — Когда они узнают, что ты пришел в себя, то наверняка захотят поговорить с тобой, прежде чем позволят увидеть Клэри.
— Как долго я был без сознания?
— Дня два. С тех пор как мы перенесли тебя сюда из Беррена и убедились, что ты не умрешь. Оказывается, рану, нанесенную Мечом архангела, не так-то легко исцелить.
— Ты имеешь в виду, что у меня останется шрам?
— Здоровенный и уродливый, — кивнула Изабель. — Прямо на груди.
— Вот черт! А я-то хотел устроиться рекламировать нижнее белье!
Джейс шутил, но то, что шрам не исчезнет, ему даже нравилось — он считал, что случившееся должно оставить след не только в памяти, но и на теле. Он едва не потерял душу, и шрам будет служить напоминанием о хрупкости воли и о том, как сложно быть добрым. И конечно, о более мрачных вещах. Например, о том, что ждало его впереди. Силы возвращались к нему, он это чувствовал и готов был направить их против Себастьяна.
Он посмотрел в глаза Алеку:
— Вот уж не думал, что буду сражаться на стороне твоего врага.
— Этого больше не повторится, — решительно произнес Алек.
— Джейс, — сказала Изабель. — Не волнуйся, ладно? Просто...
— Что? Что-то еще не так?
— Ну, ты слегка светишься, — сказала Изабель. — Чуточку.
— Свечусь?
Джейс поднял руку и увидел, что она едва заметно мерцает, словно вены слегка подсвечивались изнутри.
— Мы думаем, это побочный эффект от раны, нанесенной Мечом архангела, — сказала она. — Наверняка скоро пройдет, но для Безмолвных братьев случай, конечно, любопытный.
Джейс уронил голову на подушку. Он так устал, что ему было совершенно не интересно, что с ним происходит.
— Братья просили нас позвать их, когда ты проснешься, — сказал Алек. — Но если ты не хочешь, мы не станем их звать.
— Я очень устал, — признался Джейс. — Поспать бы еще пару часов...
— Спи, спи, конечно.
Пальцы Изабель убрали волосы, упавшие ему на глаза. Она говорила и нежно, и решительно, как свирепая медведица, защищающая своего медвежонка.
— А вы меня не бросите? — в полусне спросил Джейс.
— Нет, — ответил Алек, — я тебя никогда не брошу. Ты это знаешь.
— Никогда. — Изабель взяла Джейса за другую руку и крепко сжала ее. — Лайтвуды всегда вместе.
Она вдруг почувствовала, что плачет — плачет, потому что по-прежнему любила его.
Он так и уснул, с Изабель по одну сторону и Алеком — по другую, и совсем скоро взошло солнце.
— Как это мне нельзя его увидеть? — возмутилась Клэри.
Она сидела на краю дивана в гостиной и так туго обмотала вокруг пальцев телефонный провод, что кончики их побелели.
— Прошло всего три дня, и два из них он был без сознания, — сказала Изабель. — Безмолвные братья все еще наблюдают за ним. Они настаивают на том, чтобы к нему никто не заходил.
В трубке фоном раздались чьи-то голоса, и Клэри напрягла слух, чтобы разобрать, кому они принадлежат. Мариза? Но с кем она разговаривает? С Алеком? С... Джейсом?
— К черту Безмолвных братьев!
— Нет уж, спасибо. Молчаливые, уверенные в себе мужчины — это здорово... правда, в случае братьев — это уже перебор!
— Изабель! — Клэри откинулась на мягкие подуш ки. — Я просто хочу убедиться, что с ним все хорошо. Что он поправится и не раздуется, как арбуз.
— А с чего ты взяла, что он раздуется?
— Ну, откуда мне знать, какие могут быть осложнения. Мне никто ничего не говорил.
— С ним все в порядке, — ответила Изабель, но Клэри по голосу поняла, что та о чем-то умалчивает. — Алек спит в кровати по соседству, а мы с мамой весь день сидим по очереди. Ты не думай, Безмолвные братья не пытают его. Им просто нужно знать, что известно Джейсу. О Себастьяне, о доме, обо всем.
— Не могу поверить, чтобы Джейс не позвонил мне, будь у него такая возможность. Он что, не хочет меня видеть?
— Может, и правда не хочет, — сказала Изабель. — Из-за ерунды. Ну, ты вонзила в него меч и все такое.
— Изабель...
— Да шучу я, шучу! Ты можешь немного потерпеть, Кларисса? — Изабель вздохнула. — Послушай, Джейс сказал... в общем, он должен поговорить с тобой лично. Просто подожди...
— Я только этим и занимаюсь — жду.
И в самом деле... Две ночи она пролежала в кровати, ожидая вестей о Джейсе и в мельчайших деталях прокручивая в памяти последнюю неделю. Дикая охота... антикварная лавка в Праге... мертвецы в аквариумах... черные тоннели глаз Себастьяна... Джейс, Джейс, Джейс... горькое зловоние крови демонов... Себастьян, прижимающий к ее губам Чашу ада... И наконец, сердце, бьющееся под ее пальцами. Джейс лежал с закрытыми глазами, но она крикнула, что он жив, и это дарило надежду.
— Изабель, я скоро с ума сойду.
— Аналогично. Знаешь что, Клэри? — Изабель помолчала, а потом решительно произнесла: — Тебе не надо спрашивать, можно ли увидеться с Джейсом. Ты — Клэри Фрэй. Ты бросаешься вперед, не зная, чем все это обернется, и благодаря своей отваге... и, прости, безумию справляешься с любым испытанием.
— Но когда дело касается личной жизни...
Изабель хмыкнула и отключилась.
Клэри со вздохом повесила трубку на рычаг и пошла в спальню.
Саймон лежал на животе, положив ноги на подушку и подперев руками подбородок. У кровати стоял раскрытый ноутбук, на мониторе застыл кадр из «Матрицы».
— Есть успехи? — спросил он, когда она вошла.
— Даже не знаю...
Клэри подошла к платяному шкафу, вытащила джинсы, светло-голубой свитер (он нравился Джейсу), переоделась и села на кровать рядом с Саймоном, чтобы натянуть сапоги.
— Изабель ничего толком не говорит. Безмолвные братья не пускают к Джейсу, но мне все равно. Я пойду к нему.
Саймон захлопнул ноутбук и перевернулся на спину:
— Ты прям сталкерша!
— Хочешь со мной? Увидишь Изабель.
— Хочу, но у меня встреча с Бекки, — сказал парень. — Она придет к нам. Ну, в квартиру Джордана.
— Здорово. Передавай от меня привет.
Клэри застегнула сапоги и убрала волосы со лба Саймона:
— Сначала мне нужно было привыкать к тому, что ты с Меткой. Теперь придется привыкать к тому, что ее нет.
— Что с Меткой, что без, я — это всего лишь я.
— Саймон, а ты помнишь, что было написано на клинке меча?
— Quis ut Deus.
— Это латынь. И это означает «Кто подобен Богу». Можно и так понять, что это вопрос с подвохом. Ответ — никто. Никто не подобен Богу. И кстати, ты сам только что произнес Его имя — Deus, Бог.
Саймон открыл и снова закрыл рот.
— Я...
— Кажется, Камилла говорила тебе, что может спокойно произносить имя Бога, потому что не верит в Него, но, по-моему, все дело в том, что ты думаешь о себе. Если ты думаешь, что проклят, ты будешь проклят. А если нет...
Она коснулась его руки; он ненадолго сжал ее пальцы и отпустил:
— Мне нужно немного подумать.
— Конечно. Захочешь поговорить — я готова.
— И я готов, если поговорить захочется тебе. Что бы ни случилось с тобой и Джейсом в Институте, знай, что ты всегда можешь прийти ко мне в гости поболтать.
— Как дела у Джордана?
— Неплохо. Они с Майей теперь вместе. Но сейчас в их отношениях такой период, что, мне кажется, лучше не вмешиваться. — Саймон покачал головой. — Джордан нервничает из-за того, что она ходила на свидание с парнями, а он последние три года прожил по-спартански, обучаясь в «Претор Люпусе».
— Ну, Майя справится.
— Ты же знаешь мужчин, — махнул Саймон рукой. — У нас хрупкое эго.
— Я бы не сказала, что у Джейса хрупкое эго.
— Нет, у Джейса эго подвида ПВО, — засмеялся Саймон. На его пальце блестело кольцо, выкованное феями. Теперь, когда другое кольцо было уничтожено, от него не было никакого проку, но Саймон его все равно не снял.
Клэри нагнулась и поцеловала его в лоб.
— Знаешь, ты лучший друг на свете, — сказала она.
— Я это и так знал, но все равно приятно слышать.
Клэри встала:
— Мы можем дойти до метро вместе. Если ты, конечно, не предпочтешь сидеть здесь, с моими предками, а не в своей уютной холостяцкой берлоге.
— Ну да. С сестрой и страдающим от любви соседом. — Саймон соскользнул с кровати и прошел вслед за ней в гостиную. — Ты не хочешь открыть портал?
Она пожала плечами:
— Не знаю. А зачем? Давай-ка лучше зайдем к Люку.
Саймон кивнул.
Люк сидел в кровати. Под его фланелевой рубашкой виднелись бинты. Перед ним лежала толстая стопка журналов. Саймон взял один из них и прочел вслух:
— «Зимняя невеста, ледяная принцесса». Ох, не знаю... По-моему, корона из снежинок Джослин не пойдет.
Люк вздохнул:
— Она решила, что нам стоит по-настоящему готовиться к свадьбе. Вернуться к нормальной жизни... — Под голубыми глазами Люка пролегли тени. Джослин рассказала ему об Аматис, еще когда он лежал в полицейском участке. Дома он ни разу не упомянул о сестре, и Клэри тоже молчала. — Будь моя воля, я бы сбежал в Вегас и отгрохал свадьбу за пятьдесят долларов, с тамадой Элвисом и гостями в костюмах пиратов.
— В таком случае, я бы была подружкой боцмана, — засмеялась Клэри и повернулась к Саймону: — А ты...
— О, нет! Я слишком крут для костюмированных свадеб.
— Прости, но ты ботаник, — с любовью поправила его Клэри.
— Быть ботаником круто, — заявил Саймон. — Девочки обожают умных мальчиков.
— Вы пришли, чтобы что-то сказать мне? — вмешался Люк.
— Я иду в Институт увидеть Джейса, — сказала Клэри. — Тебе что-нибудь принести оттуда?
Он помотал головой:
— Нет, спасибо. Твоя мама пошла в магазин, скоро вернется. — Он приподнялся, чтобы поворошить ей волосы, и поморщился: раны затягивались медленно. — Счастливого пути, моя девочка.
Клэри подумала о сердитой Маризе, усталой Изабель, мрачном Алеке и о Джейсе, который не хотел ее видеть, и вздохнула:
— Спасибо.
Холод в метро ясно говорил о том, что в город пришла зима. Алек шел вдоль рельсов, у его лица конденсировались белые облачка пара. Свободную руку он убрал в карман синего пальто, чтобы согреться. В другой руке он держал колдовской огонь, освещая тоннель. Кремовые и зеленые плитки, провода, болтающиеся на стенах, как паутина, — по этому тоннелю давно уже не ходили поезда.
Алек встал раньше, чем проснулся Магнус. Тот теперь оставался в постели подолгу, восстанавливая силы после битвы при Беррене. Колдуны бессмертны, но все же уязвимы. «На пару дюймов выше — и мне пришел бы конец. Сердце остановилось бы», — печально заметил Магнус, осматривая рану.
Были мгновения, когда Алек и вправду верил, что его друга больше нет. А ведь он так боялся, что состарится и умрет раньше Магнуса. Какая горькая ирония! Ну и дурак же он был, когда всерьез задумался над предложением Камиллы.
Впереди была хорошо освещенная станция «Сити-Холл». Он уже собрался погасить колдовской огонь, когда за спиной раздался знакомый голос:
— Алек... Александр Гидеон Лайтвуд.
Сердце Алека ушло в пятки. Он обернулся:
— Магнус?
Магнус шагнул в круг света. Выглядел он неважно: глаза были скрыты тенью, колючие волосы взъерошены. На нем был только твидовый пиджак поверх футболки, и Алек подумал, что ему, наверное, холодно.
— Магнус, — снова произнес Алек. — Я думал, ты спишь.
— Как видишь, ты ошибался.
Алек нервно сглотнул.
— Ты преследовал меня? — спросил он.
— Можно сказать и так. Но вообще-то я знал, куда ты идешь. — Магнус достал из кармана сложенный листок бумаги. В полумраке Алек мог разобрать только то, что на нем была надпись, сделанная аккуратным витиеватым почерком. — Знаешь, когда она сказала мне, что ты был здесь, и рассказала о сделке, которую ты с ней заключил... Я не поверил. Не хотел верить. Но вот ты здесь.
— Камилла сказала тебе...
Магнус поднял руку, чтобы прервать его.
— Стой, — устало произнес он. — Конечно сказала. Я ведь предупреждал тебя, что она еще та интриганка. Как ты думаешь, кого бы она предпочла видеть на своей стороне, тебя или меня? Тебе восемнадцать, Александр. Сильным союзником тебя не назовешь.
— Сделка отменяется, — сказал Алек. — И я бы этого никогда не сделал.
— Ты пришел сюда, на заброшенную станцию, только для того, чтобы сказать ей это? — удивился Магнус. — А не проще ли было остаться дома?
— Это было бы...
— Не понимаю тебя, Алек. Почему ты здесь? Что за тяга ходить по гостям?
Алек опустил голову. Он хотел объяснить Магнусу, что ходил к Камилле еще и потому, что только с ней мог поговорить о своем друге. Камилла знала Магнуса так же близко, как и он, и она видела в нем не колдуна, а... любимого, со всеми его недостатками и странностями.
— Магнус... — Алек шагнул к другу, но Магнус смотрел на него как на незнакомца, несимпатичного ему незна комца. — Мне так жаль, Магнус... — Голос Алека дрожал. — Я не хотел...
— Знаешь, я тоже об этом думал, — сказал Магнус. — Бессмертие может стать тяжелой ношей. Когда ты уже все видел и везде побывал, трудно смириться с тем, что уже не узнаешь ничего нового. Но даже в моей длинной жизни мне не выпало счастье стареть рядом с тем, кого я люблю. Я думал, что мы с тобой... Ты и я... Но это не дает тебе права решать за меня, сколько мне осталось.
Сердце Алека бешено забилось.
— Знаю. Знаю, и я не собирался...
— Меня весь день не будет, Алек. Забери вещи из квартиры. Ключ оставь на обеденном столе. — Магнус посмотрел Алеку в лицо. — Все кончено, мой дорогой. Я больше не хочу видеть ни тебя, ни твоих друзей. Надоело быть ручным колдуном.
Руки Алека затряслись так сильно, что он выронил колдовской огонь. В кромешной темноте юноша упал на колени, прямо в грязь, и закрыл лицо. Вдруг перед ним что-то вспыхнуло, он поднял глаза и увидел Магнуса, стоявшего перед ним с колдовским огнем в руках. Огонь мерцал каким-то странным светом: красно-желтым, как уголек.
— Он не должен так светиться, — машинально произнес Алек.
— Не должен, но если его держит кто-то другой, не Сумеречный охотник, все может быть.
— Это из-за твоего отца?
Вместо ответа Магнус опустил колдовской огонь в ладонь Алека. Их руки соприкоснулись, и Магнус изменился в лице.
— Ты замерз...
— Да, немного.
— Ох, Александр...
Магнус притянул его к себе. Колдовской огонь ярко разгорелся, Алек никогда не видел ничего подобного. Он ткнулся носом в плечо Магнуса и услышал, как бьется его сердце.
— Поцелуй меня, — попросил Алек.
Магнус нежно провел большим пальцем по щеке Алека, а потом поцеловал. От него пахло сандаловым деревом. Алек вцепился в рукав Магнуса; колдовской огонь заискрился розовым, голубым и зеленым.
Магнус отстранился и тихо произнес:
— Aku cinta kamu.
— Что это значит?
— Это значит «Я люблю тебя». Не то чтобы это что-то меняло...
— Но если ты меня любишь...
— Конечно люблю. Больше, чем я думал. Но это ничего меняет. Что сделано, то сделано. Между нами все кончено.
— Но это ведь была всего лишь небольшая ошибка, — едва слышно прошептал Алек. — Единственная ошибка...
— Небольшая ошибка? — усмехнулся колдун. — Ты бы еще назвал гибель «Титаника» небольшим несчастным случаем. Алек, ты пытался укоротить мою жизнь.
— Просто... я подумал и решил, что не могу так с тобой поступить.
— Но ты думал об этом. И ничего не сказал мне. — Магнус покачал головой. — Выходит, ты мне не верил. Не верил в мою любовь к тебе.
— Я тебе верю... — прошептал Алек. — Постараюсь... Дай мне шанс...
— Нет, — сказал Магнус. — И если позволишь, дам тебе совет: держись подальше от Камиллы. Грядет война, Александр, и к ней надо готовиться.
С этими словами он повернулся и зашагал во тьму тоннеля, убрав руки в карманы. Алек наблюдал за ним до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Зима вступила в свои права, но внутри Института было тепло. Неф освещали ряды канделябров, витражи тускло светились. Клэри направилась к лифту и вдруг услышала чей-то смех. Она обернулась и увидела Изабель. Сестра Алека сидела на скамейке, вытянув вперед длинные ноги. На ней были высокие сапоги, обтягивающие джинсы и красный свитер, обнажавший одно плечо, покрытое сложным узором. Клэри вспомнила Себастьяна — он говорил, что не любит, когда девушки уродуют свое тело татуировками, — и вздрогнула.
— Клэри, ты что, не слышала, как я тебя зову? Ты бываешь ужасно рассеянной!
— Я правда не слышала, прости.
Изабель встала, на каблуках она была гораздо выше подруги.
— Ладно, проехали.
— Ты хочешь сказать мне, чтобы я ушла? — Голос Клэри дрогнул. Она хотела увидеть Джейса, но если Лайтвуды или кто там еще придерживается другого мнения, она могла бы еще подождать. В конце концов, важным было только то, что он жив и снова стал собой. Все остальное не имело значения.
— Нет, — улыбнулась Изабель. — Ты спасла ему жизнь, и этим все сказано.
Клэри сглотнула.
— Ты, кажется, говорила, что есть вещи, которых я не понимаю...
— Да, есть. — Изабель нажала кнопку лифта. — Надеюсь, Джейс сможет тебе разъяснить. Я спустилась, потому что подумала, что тебе стоит знать кое-что еще.
Клэри слушала знакомый грохот старого механизма.
— Что именно?
— Наш папа вернулся. — Изабель старалась не смотреть в глаза Клэри.
— Погостить или насовсем?
— Насовсем. — Девушка говорила спокойно, но Клэри еще не забыла, как она расстроилась, узнав, что Роберт баллотируется на пост Инквизитора. — В общем, Алина и Хелен спасли нас от неприятностей после того, что случилось в Ирландии. Когда мы пришли вам на помощь, мы не поставили в известность Конклав. Мама была уверена, что, если они все узнают, Джейса убьют. Она не могла этого допустить. Он же член семьи.
Прежде чем Клэри успела что-то сказать, лифт с лязгом остановился, и они вошли в кабину. Ей хотелось обнять подругу, но она боялась, что Изабель это не понравится.
— Алина сказала Консулу — то есть своей маме, — что времени на то, чтобы уведомить Конклав, у нас не было, что телефон не работал и... В общем, наврала с три короба. Не думаю, что Джия ей поверила, но это не важно. Как я поняла, Джия не очень-то хотела наказывать маму. Ей просто нужно было какое-то оправдание, чтобы оставить нас в покое. Как ни крути, то, что мы сделали, нельзя назвать провалом. Мы вызволили Джейса, убили большую часть отступников и заставили Себастьяна сбежать. Он не погиб — просто меч отделил его от Джейса.
Лифт резко остановился.
— Так... Себастьян сбежал... — с разочарованием в голосе произнесла Клэри. — Я думала, если я уничтожила его дом, то теперь мы можем его отследить.
— Мы пытались, но пока ничего не получается. Безмолвные братья говорят, что это магия Лилит... Он силен, Клэри. Очень силен. Мы должны помнить о том, что Чаша ада в его руках. — Изабель открыла дверцу лифта и вышла. — Думаешь, он придет за Джейсом или... за тобой?
— Если и придет, то не сразу, — подумав, ответила Клэри. — Для него мы — последние кусочки пазла. Сначала он захочет все обустроить. Собрать войско. Подготовиться. Мы с Джейсом вроде приза, который он намерен получить за победу. И... который избавит его от одиночества.
— Да, ему, наверное, одиноко, — равнодушно кивнула Изабель.
Они дошли до ступеней, ведущих в лазарет. Иза бель остановилась:
— Клэри... Расскажи, как это?..
— Что?
— Ну, влюбляться... Как понять, что ты влюблена? И как понять, что кто-то влюблен в тебя?
Клэри смутилась.
— Ну, к примеру, Саймон, — продолжила Изабель. — Как ты поняла, что он тебя любит?
— Ну... однажды он так сказал.
— А до этого ты не подозревала?
— Нет, правда, нет. Иззи... если ты что-то испытываешь к Саймону или хочешь узнать, что испытывает он... может, тебе лучше просто спросить его об этом?
Изабель пощипала рукав, избавляясь от несуществующих катышков:
— О чем?
— О твоих чувствах.
Выражение лица Изабель было протестующим.
— Вот еще!
Клэри улыбнулась:
— Как же вы с Алеком похожи...
— Ничего подобного! Мы совсем не похожи! Я хожу на свидания, а он встречался только с Магнусом. Он ревнивый. Я — нет...
— Все ревнуют, — решительно заявила Клэри. — А вы оба такие стоики. Это же любовь, а не битва при Фермопилах. Нельзя относиться ко всему так, будто настал последний бой. И нельзя держать все в себе.
Изабель всплеснула руками:
— С чего это вдруг ты заделалась экспертом?
— Я не эксперт, но я знаю Саймона. Если ему не сказать о чем-то, он решит, что тебе это неинтересно, и поставит на отношениях жирный крест. Ты нужна ему, Из, а тебе нужен он. И ты должна сама сказать ему об этом.
Изабель вздохнула и принялась подниматься по лестнице. Клэри услышала ее бормотание:
— Это все ты виновата. Если бы ты не разбила ему сердце...
— Изабель!
— Но ты правда разбила ему сердце.
— Да, а мне помнится, когда его превратили в крысу, ты предложила оставить его крысой навсегда!
— Неправда!
— Правда...
Клэри осеклась. В коридоре, у двойных дверей лазарета, сложив руки на груди, словно медитируя, стоял Безмолвный брат.
— Ну вот, — прошептала Изабель. — Попробуй пробраться к Джейсу мимо этого парня. Ты как хочешь, а я умываю руки.
Она застучала каблучками по лестнице, спускаясь вниз.
Клэри вздохнула и машинально потянулась к стилусу, хотя сомневалась, что Безмолвного брата можно обмануть при помощи чар.
« Клэри Фрэй», — раздался в голове знакомый голос.
— Брат Захария!
Она подошла к нему, жалея, что Изабель не осталась.
« Полагаю, ты здесь, чтобы увидеть Джонатана...»
Лицо Захарии было скрыто капюшоном, но когда он поднял голову, она увидела угловатый контур его скул, что противоречило Уставу Братства.
— Пожалуйста, зови его Джейсом. Иначе я путаюсь.
« Джонатан — прекрасное старинное имя. Так звали первого Сумеречного охотника, и Эрондейлы решили сохранить традицию».
— Насколько я знаю, имя ему дали не Эрондейлы, — заметила Клэри. — Но у Джейса есть кинжал отца с инициалами С. У. Э. на лезвии.
« Стивен Уильям Эрондейл».
Клэри сделала еще один шаг к двери.
— Ты много знаешь об Эрондейлах, — сказала она. — И из всех Безмолвных братьев ты кажешься самым... человечным. Большинство из вас не проявляют никаких эмоций. Вы как статуи. Но у тебя есть чувства. И ты, я думаю, помнишь свою жизнь.
« Быть Безмолвным братом — это и есть жизнь, Клэри Фрэй. Но если ты спрашиваешь, помню ли я жизнь до вступления в Братство, — то да, помню».
Клэри сделала глубокий вдох:
— Ты когда-нибудь любил? До того как вступил в Братство? Ты мог бы отдать жизнь за кого-то?
Повисла долгая тишина.
« Я любил двоих, — наконец ответил брат Захария. — Есть воспоминания, неподвластные времени, Кларисса. Если не веришь мне, спроси своего друга, Магнуса Бейна. Вечность не позволяет забыть горечь утраты, только лишь смириться с ней».
— Но я не могу ждать вечно, — полушепотом сказала Клэри. — Пожалуйста, позволь мне увидеть Джейса...
Брат Захария не шелохнулся. Она не видела его лица и жалела об этом.
— Пожалуйста...
Алек прокрался к лестнице на платформе «Сити-Холл». Не думать о том, что они только что расстались с Магнусом, ему помогала только одна мысль. Он собирался убить Камиллу Белькур.
Достав клинок серафимов, он стал медленно подниматься.
— Амриэль, — прошептал он, заходя в потайную комнату.
Диван с высокой спинкой стоял на своем месте, но Камиллы на нем не было. Он предупредил ее о своем визите, но она, как всегда, ускользнула. Алек в ярости пнул диван, и одна из ножек отвалилась.
Из угла комнаты послышался звонкий серебристый смех.
Алек развернулся, и клинок серафимов вспыхнул в его руке.
— Камилла? — сказал он с очень опасным спокойст вием в голосе. — Камилла Белькур. Выходи сейчас же!
Снова раздался хохот, и из темноты показалась фигура. Но это была не Камилла.
Девочка, не старше тринадцати, худенькая, в рваных джинсах и розовой футболке со сверкающим единорогом на ней. Концы розового шарфа, свисающего с шеи, перепачканы кровью.
— Я тебя знаю, — сказала она, и он увидел, как сверкнули ее клыки. — Ты — Алек Лайтвуд, и ты друг Саймона. Я видела тебя на концертах.
Он уставился на нее, пытаясь припомнить. Кажется, ее лицо действительно мелькнуло в кафе, куда его затащила Изабель послушать группу Саймона.
— Морин, — сказал он. — Ты — Морин.
— Да, я Морин, — довольно сказала девочка и посмотрела на свои окровавленные руки, которые выглядели так, будто она перепачкала их в чернилах. — Ты ищешь Камиллу, — продолжила девочка. — Но ее больше нет.
— Больше нет? В каком смысле? — спросил Алек.
Морин засмеялась:
— Разве ты не знаешь закон вампиров? Тот, кто убьет главу клана, становится его новым главой. Камилла была главой нью-йоркского клана. Ну да, была.
— Была? Значит... Кто-то убил ее?
Морин залилась радостным смехом:
— Не кто-то, а я!
Голубой потолок лазарета был расписан в стиле рококо: херувимы с золотыми ленточками и белые облачка. Слева и справа у стен стояли ряды железных кроватей. Сквозь потолочные окна в помещение проникал неяркий зимний свет.
Джейс сидел на одной из кроватей, откинувшись на подушки. Он был одет в линялые джинсы и серую футболку. На коленях он держал книгу. Когда вошла Клэри, Джейс поднял глаза, но ничего не сказал.
Сердце Клэри заколотилось. Джейс проследил глазами за тем, как она подошла к кровати и остановилась, положив руки на спинку.
Она подумала о том, что много раз пыталась нарисовать его, но у нее ничего не получалось, она никак не могла поймать выражения его лица. Когда Джейс был под властью Себастьяна, это был другойДжейс, но сейчас она видела именно того Джейса, которого любила.
— Джейс...
Он убрал со лба светлые волосы.
— Это... Безмолвные братья разрешили тебе прийти сюда?
— Не совсем.
Уголок его рта дернулся.
— Та к ты что, всех вырубила и вломилась сюда? Конклав такие штучки не одобряет, знаешь ли.
— Ну и ну... Ты правда думаешь, что я способна на все?
Почувствовав, что у нее дрожат колени, Клэри села на краешек кровати.
— А разве это не так? — сказал он и отложил книгу.
— Джейс... я не хотела причинить тебе боль, извини, — прошептала девушка.
Ей хотелось дотронуться до него, но она не посмела.
— Я не хотела причинить тебе боль. Я имею в виду не только Беррен... Помнишь тот момент, когда ты — настоящий ты — сказал мне, чего ты хочешь. Мне нужно было выслушать тебя, но я думала только о том, как тебя спасти. Ты сказал, что хочешь сдаться Конклаву, я возразила, и из-за этого мы оба чуть не стали такими, как Себастьян. А то, что я сделала потом... Алек и Изабель наверняка уже сказали тебе, что меч предназначался для Себастьяна. Но я не могла пробиться к нему. И я вспомнила, как ты сказал мне, что для тебя лучше умереть, чем жить под властью Себастьяна. — Ее голос дрогнул. — Ну, настоящий ты... Там, в Беррене, я не могла тебя спросить, и пришлось действовать наугад. Знай, мне было нелегко... Ведь ты мог умереть... и не просто умереть, а по моей милости. Я бы сама предпочла умереть, Джейс. Но я рискнула твоей жизнью, потому что подумала, что ты сам попросил бы меня об этом. Я решила, что я в долгу перед тобой, ведь я уже однажды предала тебя. Но если я ошибалась... — Джейс молчал. — Если я ошибалась, — повторила Клэри, — тогда прости. Мне нечем искупить свою вину. Но я хочу, чтобы ты знал, что мне жаль.
В комнате повисла тишина.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — наконец не выдержала Клэри. — Было бы здорово, если бы ты заговорил.
— Так, давай разберемся, — сказал Джейс. — Ты пришла сюда, чтобы извиниться передо мной?
— Д-да, — кивнула девушка.
— Клэри... ты спасла мне жизнь.
— Но я пронзила тебя огромным мечом. Ты горел...
— Ладно, — сказал Джейс. — Может быть, наши проблемы — не такие, как у других.
Он поднял руку, как будто собирался дотронуться до ее лица, но потом опустил.
— Знаешь, я тебя слышал, — сказал он. — Слышал, как ты говорила мне, что я не умер. Как просила меня открыть глаза.
Они молча смотрели друг на друга. Клэри была так рада снова видеть Джейса, что не хотела думать ни о чем другом.
— Как ты думаешь, почему я тебя полюбил? — заговорил Джейс.
Клэри меньше всего ожидала такого вопроса.
— Я не... Это нечестный вопрос.
— А по-моему, честный, — сказал он. — Думаешь, я тебя не знаю, Клэри? Девушку, которая пошла в отель, полный вампиров, чтобы спасти своего лучшего друга? Девушку, которая перенеслась в Идрис, потому что не хотела сидеть сложа руки?
— Ты накричал на меня за это...
— Я кричал сам на себя, глупая. Мы с тобой похожи. Мы оба безрассудны. Мы оба действуем, не думая. Мы готовы на все ради тех, кого любим. Были моменты, когда я мог защитить тебя, но ты мне не позволяла. И я...
— Мне не нужна защита, — негромко фыркнула Клэри.
— Я так и знал, что ты так скажешь. Но в том-то и дело, что иногда ты нуждаешься в ней. А иногда в ней нуждаюсь я. Мы должны защищать друг друга. Но не от всего. Не от правды. Это и означает — любить, но позволять любимому оставаться самим собой.
Клэри безумно хотелось протянуть руку и дотронуться до него. Потому что то, что происходило между ними, было похоже на свидание в тюрьме, через стекло.
— Я полюбил тебя, — сказал Джейс, — потому что не знал никого, кто был бы смелее тебя. Разве я мог просить тебя забыть о своей отваге только потому, что люблю тебя?
Он взъерошил волосы, и Клэри захотелось пригладить их.
— Ты пошла за мной и спасла меня, когда все остальные... ну, почти все... поставили на мне крест, а те, кто остался верен мне, толком не знали, что им делать. Думаешь, я не понимаю, что тебе пришлось пережить? — Глаза его потемнели. — Как я могу на тебя злиться?
— Тогда почему ты не хотел меня видеть?
— Потому что... — выдохнул Джейс. — Ладно, вопрос логичный, но кое-чего ты не знаешь. Меч, которым ты воспользовалась, тот, что Разиэль передал Саймону...
— Блистательный, — сказала Клэри. — Меч архангела Михаила. Он уничтожен.
— Нет, не уничтожен. Когда его поглотил Небесный огонь, меч вернулся туда, откуда пришел, — Джейс едва заметно улыбнулся, — иначе нашему ангелу пришлось бы долго объясняться с начальством. Но я отвлекся. Меч... он так горел... это был не обычный огонь.
— Я так и думала...
Как же это мучительно, что он рядом, а прикоснуться нельзя.
— Зря ты этот свитер надела, — вдруг пробормотал Джейс.
— Что? — Клэри опустила глаза. — Я думала, он тебе нравится.
— В том-то и дело, что нравится, — сказал он и мотнул головой. — Не обращай внимания. Этот огонь... этот огонь Небес... Неопалимая купина, огненный столп, который вел Колена Израилевы, — это и есть тот самый огонь. «Ибо огонь возгорелся во гневе Моем, жжет до ада преисподнего, и по ядает землю и произведения ее, и попаляет основания гор»[22]. Этот огонь выжег то, что со мной сделала Лилит.
Он потянулся к краю футболки и задрал ее.
Клэри охнула — над сердцем больше не было Метки Лилит, только белый шрам в том месте, куда вонзился меч.
Она протянула руку, но он быстро опустил футболку. На ее лице отразилась обида.
— Клэри, — сказал он, — этот огонь все еще внутри меня.
Она непонимающе уставилась на него:
— В каком смысле?
Он вытянул руки ладонями вниз. Руна Всевидящего ока на его правой руке, исполосованной шрамами, побледнела. Вдруг кожа его, казалось, превратилась в стекло, под которым переливалось золото. Она видела кости, обвитые языками пламени.
Джейс поднял голову, и они встретились взглядами. Глаза его были золотыми, как и всегда, но Клэри готова была поклясться, что сейчас в них бурлил огонь. Он тяжело дышал, на его лице блестел пот.
— Ты прав, — вздохнула Клэри. — Наши проблемы — не такие, как у других.
Джейс удивленно посмотрел на нее. Он сжал руки в кулаки, и огонь исчез. Давясь смешком, он спросил:
— Это все, что ты можешь сказать?
— Нет. Я много чего могу сказать. Что происходит? Ты теперь нефилим-факел? Что, черт возьми...
— Не знаю, кто такой нефилим-факел, но... Ладно, слушай. Безмолвные братья сказали мне, что теперь я ношу Небесный огонь внутри себя. Когда я очнулся, мне казалось, будто я дышу огнем. Алек и Изабель решили, что это временный эффект, но он не прошел, и, когда призвали Безмолвных братьев, брат Захария сказал, что не знает, как долго это продлится. Я обжег его — в тот момент, когда он дотронулся до моей руки.
— Ожог сильный?
— Нет, не очень. Но все равно...
— Вот почему ты не хочешь прикасаться ко мне, — покачала головой Клэри. — Ты боишься обжечь меня.
Джейс кивнул и сказал:
— Никто еще не сталкивался ни с чем подобным, Клэри. Никогда. Меч не убил меня. Но он оставил внутри меня это — кусочек чего-то, несущего смерть. Что способно убить обычного человека и даже Сумеречного охотника. — Он глубоко вздохнул. — Безмолвные братья работают над тем, чтобы я смог контролировать это или... избавиться от этого совсем. Но, как ты понимаешь, для них это не самая важная задача.
— Да, потому что для них важнее Себастьян. Я уничтожила его дом. Но у него, видимо, есть другие способы перемещения...
— Да, и у него есть другие укрытия. Но не знаю где. Он мне не говорил. — Джейс наклонился к девушке так близко, что она видела, как мерцают его глаза. — После того как я очнулся, Безмолвные братья не оставляли меня ни на минуту. Они провели надо мной обряд, который проводят над новорожденными Сумеречными охотниками, чтобы защитить их. А потом вторглись в мой разум. Искали, пытались обнаружить любые крохи информации о Себастьяне, все, что я знал и забыл. Но... — Джейс расстроенно покачал головой. — Но ничего не нашлось. Я знал о его планах насчет церемонии в Беррене. Но что он будет делать дальше, я не знаю. Понятия не имею, где он нанесет следующий удар. Братья в курсе, что он в сговоре с демонами, поэтому укрепляют барьеры, особенно вокруг Идриса. Досадно, я мог бы извлечь пользу из того, что произошло, мог бы узнать какой-то секрет, но не сделал даже этого.
— Себастьян знает, что потерял тебя. Вы были связаны. Я слышала, как он крикнул, когда я вонзила в тебя меч. — Клэри вздрогнула. — Это был вопль отчаяния. Мне кажется, ты все же был ему по-своему дорог. И хотя все это было ужасно, мы оба извлекли пользу.
— Какую?
— Теперь мы понимаем Себастьяна. Насколько его вообще можно понять. А понимая его, можно разгадать его планы.
Джейс кивнул и спросил:
— Знаешь, кого я теперь начинаю понимать? Своего отца.
— Вален... нет, — сказала Клэри, увидев выражение его лица. — Ты имеешь в виду Стивена.
— Да. Я читал его письма. Они лежали в коробке, которую дала мне Аматис. Он написал мне письмо, которое я должен был прочитать после его смерти. Он писал, что хочет, чтобы я был лучше, чем он.
— Так и есть, — сказала Клэри. — В те минуты, когда ты был собой, ты был готов пожертвовать своей жизнью ради добра.
— Я знаю, — кивнул Джейс, глядя на покрытые шрамами костяшки пальцев. — Это-то и странно . Я знаю.Я всегда сомневался в себе, но теперь знаю разницу. Разницу между собой и Себастьяном. Между собой и Валентином. Даже разницу между ними. Валентин искренне верил, что поступает правильно. Он ненавидел демонов. А Себастьян считает Лилит своей матерью. Он с радостью правил бы расой Темных охотников, которые подчинялись бы демонам, убивая ради их удовольствия обычных людей. Валентин не потерял веры в то, что Сумеречные охотники обязаны защищать людей; Себастьян же считает людей чем-то вроде тараканов и не хочет никого защищать. Для него важны только собственные прихоти. И все, что он способен чувствовать, — это раздражение, когда ему мешают добиться своего.
Клэри видела, как Себастьян смотрел на Джейса... как смотрел на нее, и понимала, что внутри у него зияла черная бездна одиночества. Одиночество двигало им в той же степени, что и жажда могущества. Одиночество и жажда любви без понимания того, что любовь еще нужно заслужить.
— Ну, что ж попробуем ему помешать, — сказала она.
На лице Джейса появилась улыбка.
— Клэри, ты, конечно, догадываешься, что я готов умолять тебя ни во что не вмешиваться, так? Битва будет жестокой. Такой жестокой, что Конклав и представить не может.
— Ни во что не вмешиваться? Ха-ха! — засмеялась Клэри.
— Ты имеешь в виду, что нам нужны твои руны?
— Да. И... ты что, забыл, что сам только что сказал? Про то, что мы должны защищать друг друга?
— Знаешь, я репетировал эту речь перед зеркалом до того, как ты пришла.
— И в чем, по-твоему, ее смысл?
— Пока не понял, но точно знаю, что выглядел я сногсшибательно, когда произносил ее.
— Ой, а я уже и забыла, как ты меня бесишь, когда ты — настоящий, — пробормотала Клэри. — Мне напомнить, что ты сам говорил, что не сможешь защитить меня от всех опасностей и тебе придется с этим смириться? Мы сможем защитить друг друга, только если будем вместе. Будем бороться вместе. Доверять друг другу. — Она посмотрела ему в глаза. — Я зря позвала Себастьяна, когда ты собирался сдаться Конклаву, зря помешала тебе. Я должна уважать решения, которые принимаешь ты, а ты — решения, которые принимаю я. Мы будем вместе еще долго, и только так у нас что-то выйдет.
Его рука скользнула к ней по одеялу.
— Связь с Себастьяном, — сказал он, — все это для меня как дурной сон. Этот жуткий дом, шкаф с одеждой для твоей матери...
— Значит, ты помнишь, — прошептала она с нежностью.
Он дотронулся до кончиков ее пальцев, и оба задержали дыхание.
— Я помню все, — сказал он. — Гондолу в Венеции. Клуб в Праге. Ту ночь в Париже, когда мы были вместе.
Она почувствовала, как к лицу прихлынула кровь.
— Мы пережили то, чего никто, кроме нас с тобой, не поймет, — сказал он. — И я понял, что вместе нам всегда лучше. — Он был бледен, но в его глазах все сильнее разгорался огонь. — Я убью Себастьяна... Убью его за то, что он сделал со мной, с тобой, с Максом... За то, что он совершил и еще совершит. Конклав желает его смерти и будет охотиться за ним. Но я хочу, чтобы он умер от моей руки.
Она дотронулась до его щеки. Он вздрогнул и прикрыл глаза. Как ни странно, его кожа оказалась прохладной на ощупь.
— А что, если его убью я?
— Мое сердце — твое сердце, — сказал он. — Мои руки — твои руки.
Они снова встретились взглядом, и у Клэри пересохло во рту.
— Помнишь, — сказал он, — когда мы впервые встретились, я сказал, что на девяносто процентов уверен, что, если начертить на тебе руну, она тебя не убьет? Ты ударила меня и спросила, что это за оставшиеся десять процентов.
Клэри кивнула.
— Я всегда думал, что меня убьет демон, — продолжил Джейс. — Нежить-отступник. В битве. Но в самую первую нашу встречу я понял, что умру, если не поцелую тебя...
— Ну, в конце концов ты это сделал... Ты меня поцеловал.
Он коснулся ее волос:
— Мне этого недостаточно. Даже если всю оставшуюся жизнь я буду целовать тебя, этого будет мало.
Она слышала, как он дышит. Губы их застыли в миллиметре друг от друга, а потом соприкоснулись. Клэри ощутила, как между ними проскочила искра, но не ощутила боли. Джейс тут же отпрянул и залился краской.
— Над этим, возможно, придется еще поработать.
У Клэри все еще кружилась голова.
— Ну, что ж...
— Я хочу тебе кое-что подарить, Клэри. — Он просунул руку за ворот футболки, достал кольцо Моргенштернов, прикрепленное к цепочке, и осторожно опустил его на ее ладонь. — Алек забрал его у Магнуса для меня. Будешь носить?
Клэри сжала кольцо в руке:
— Всегда.
Осмелев, она положила голову Джейсу на плечо и почувствовала, как у него перехватило дух. Сначала он сидел неподвижно, а потом нежно приобнял ее за плечи.
— Клэри, ты понимаешь, что теперь то, что мы... что мы чуть не сделали в Париже...
— А... ты про то, что мы могли бы сходить к Эйфелевой башне?
— Эй, перестань, а? Ладно, за это я тебя и люблю. В общем, кое-что другое, что мы чуть не сделали в Париже, пока откладывается. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы выражение «Детка, я вся горю от твоих поцелуев» приобрело буквальный смысл.
— Теперь нельзя целоваться?
— Ну, целоваться, наверное, можно. А вот насчет всего остального...
Она осторожно улыбнулась:
— Не бери в голову.
— Ну как я могу не брать в голову?.. Но это не меняет того, кто мы друг для друга. Я всегда чувствовал, что в моей душе не хватает кусочка. Этот кусочек — ты, Клэри. Однажды я сказал тебе, что для меня не важно, существует Бог или нет, — мы все равно одни. Но с тобой я не один.
Клэри закрыла глаза, чтобы он не увидел ее слез — слез счастья. Она почувствовала сильное облегчение, которое перекрыло все остальное — желание узнать, куда пропал Себастьян, страх будущего... Джейс снова стал собой, и они были вместе.
Он повернулся и очень нежно поцеловал ее в макушку.
— Зря ты этот свитер надела, правда, — пробормотал он ей на ухо.
— Привыкай, — ответила Клэри, касаясь губами его кожи. — Завтра — чулки в сеточку.
Джейс засмеялся.
— Брат Енох, — сказала Мариза, вставая из-за стола. — Спасибо, что так быстро присоединился ко мне и брату Захарии.
« Ты хотела спросить меня о Джейсе?»
Маризе показалось, что в голосе Захарии она расслышала нотку волнения.
« Сегодня я заходил к нему несколько раз. Состояние его не изменилось. — Енох переменил позу. — Я просматривал древние архивные документы, касающиеся Небесного огня. Обнаружились сведения, как выпустить его, но наберись терпения. Не беспокой нас. Мы сами вызовем тебя, если узнаем что-то новое».
— Дело не в Джейсе, — сказала Мариза и обошла стол, цокая каблуками по каменному полу Библиотеки. — Я позвала вас по другому поводу.
На полу лежало толстое покрывало, под которым можно было различить неясные контуры. Мариза взялась за угол и отдернула покрывало в сторону.
Чаша, меч и крылья ангела...
Безмолвные братья застыли. Потом брат Енох сделал шаг назад, а брат Захария поднес к лицу руку, словно хотел закрыть глаза.
— Еще утром этого не было, — сказала Мариза. — Но когда я вернулась, это ждало меня здесь.
Она умолчала о подробностях. О том, что ей показалось, будто в Библиотеку залетела какая-то большая птица, может быть, она сломала шею, ударившись об окно. Но когда она подошла ближе, то поняла, что ошиблась. Увидев, что лежит у нее перед глазами, она подошла к окну, и ее вырвало.
Белые перья — не совсем белые, а скорее переливающиеся разными цветами, от бледно-серебристого до фиолетового; каждое — с золотой каймой. И — отвратительная рана, из которой торчали перепиленные кости и сухожилия. Крылья, отрезанные от живого ангела... Лужицы крови цвета жидкого золота блестели на полу.
На крыльях лежало письмо. Ополоснув лицо, Мариза взяла его в руки и прочитала. Оно было коротким — всего одно предложение. Витиеватый почерк напоминал почерк Валентина. Но внизу стояло не его имя, а имя его сына:
Джонатан Кристофер Моргенштерн.
Она протянула письмо брату Захарии. Тот взял его и прочитал единственное слово на древнегреческом:
Erchomai. — «Я гряду».
Примечания
Заклятие, с помощью которого Магнус вызывает Азазеля, — цитата из пьесы «Трагическая история доктора Фауста» Кристофера Марло. Фрагменты баллады, которую Магнус слушает в машине, с разрешения автора позаимствованы из стихотворения Элки Клоук (elkacloke.com).
Надпись на футболке «Я часто в жизни ошибался» придумана под впечатлением от комикса моего друга Джефа Жака, который можно прочитать на сайте questionablecontent.net. Купить такие футболки можно на сайте topatoco.com.
Волшебных Джентльменов любви тоже придумал Джеф.