Одинокий след в звёздной пыли

В поисках нового мира мы нашли его, 

но не в силах понять, что этот мир — мы сами.

Sol Vega

Ари́с сидел в уютной рубке на борту космического корабля «Со́лум», а невидимые нити его разума тянулись через виртуальную шахматную доску к искусственному интеллекту – разуму его корабля. Игра в этот момент не казалась захватывающей, как прежде, и он неспешно перемещал фигуры, следуя своему плану.

Чувство одиночества витало в воздухе, словно тонкий дымок, заполняя каждый уголок кабины. За обзорным иллюминатором простиралась бескрайняя чернота, как огромное, необъятное покрывало ночи. Звёзды, вечные кочевники космоса, скрылись, словно тоже чувствовали одиночество и неопределённость.

Десятилетие прошло с того дня, как «Солум» отправился в этот бескрайний путь. Уже целое десятилетие Арис искал в этой бездне свой путь к звездам. Каждый момент, проведённый в одиночестве, приближал его к цели, но и углублял чувство безвременья, тоску по тем мгновениям, что остались позади. Сквозь тьму он устремлял свой взгляд вперёд, к неведомым мирам и великим открытиям.

Солум тоже неспешно перебирала фигуры на шахматной доске, участвуя в игре, чтобы хоть как-то разбавить для Ариса отсутствие чего-либо. Она — идеальное воплощение искусственно интеллекта, носила то же имя, что и корабль, и была для Ариса тонкой нитью связи с реальностью.

Арис осознавал, что игра — не просто борьба шахматных фигур, а борьба его собственного разума с изоляцией и тишиной в космическом вакууме.

Иногда он входил в состояние гибернации, погружаясь в сон, чтобы поддерживать свое физическое и психическое состояние. Эти краткие (по нескольку месяцев) периоды «отключки» были как лазейка во времени, через которую он пересекал потоки бесконечности. Иногда, выходя из этой глубокой спячки без сновидений, чувствовал себя лишь плывущим сознанием в бездне, неопределенно скользящим вдоль вихря чёрных волн.

«Солум» не просто перемещался в пространстве как обычные космические корабли. Он плыл по экзотическим тропам, под покрывалом энергии, среди тёмной материи. Но как? Сложные научные термины уже стали забываться, а обоснования теории, согласно которой корабль двигался вперёд быстрее света и держал Ариса в этой долгой изоляции в полной темноте, едва-ли касались поверхности его познаний, да и не особо уже интересовали его. Как долго – вот в чем вопрос! Разве важнее те знания, чем та цена, которую нужно заплатить за смелость исследования? Разве не важнее быть готовым к невероятным открытиям и совершать их?

За иллюминатором — бескрайняя чернота, словно космос погас, и ничтожно малый, как искорка в ночи «Солум» остался один на один с величественной бесконечностью Вселенной. Это чувство, будто корабль висит на одном месте, как в паутине, пронизывало Ариса, и ему казалось, что некая чёрная дыра постепенно впитывала его надежды и устремления.

Но он старался не думать об этом. Каждый день и каждая ночь, каждый месяц и год, если они ещё существовали в этом мире, были шагом навстречу цели.

Арис, крепкий мужчина средних лет, невзирая на сегодняшнее настроение, излучал лишь силу, уверенность и решимость. Черты его лица, несмотря на ещё молодой возраст, уже несли явственный отпечаток времени и опыта, как горный гранит, надежно укорененный в земле. Его глаза были глубокими и серьёзными, как будто в них умещалась вся тайна Вселенной. Взгляд этого исследователя был направлен вперёд, в будущее, к неведомым горизонтам и потусторонним мирам...

...Арис сделал очередной ход в шахматах, и его спутница, его берегиня, хозяйка и душа корабля Солум тут же ответила встречным ходом своей фигуры на доске. Взаимодействие с ней было не просто игрой, это был способ поддерживать диалог в космической бездне.

— Мне кажется, Арис, настроение у тебя сегодня не очень, — приятный женский голос Солум заставил отвлечься от тяжких мыслей. В её голосе больше сквозила печаль, нежели любопытство или забота. Вопрос прозвучал как утверждение.

— Неужели так заметно? — поведя бровью и не отрывая взгляда от доски, спросил он.

— Ты же знаешь, я все вижу и чувствую! Может быть, сегодня сыграем во что-то другое?

Арис задумался о Солум. Она действительно все знала и видела, кроме разве что его глубинных мыслей и размышлений. Корабль, как единое целое с ней, имел множество различных «органов чувств»: от датчиков гравитации — до дальних телескопов, от датчиков давления воздуха в кабине — до датчиков артериального давления у её подопечного. Всё это и были органы чувств Солум. Но каково ей все эти годы? Ведь она слепа и глуха снаружи. Там, где её глаза, там, где её цели, там сейчас ничего нет! Ни единого фотона, ни единого атома, чтобы их могли уловить, изучить и обработать чувствительные сенсоры корабля. Наверное, она чувствует себя так же, как и я, сделал грустный вывод Арис, с единственным отличием — время для неё не так важно, как для человека.

Арис скользнул взглядом по обзорному иллюминатору, где чернота казалась непроницаемой, и не ответив на вопрос Солум, задал свой:

— Как думаешь, Солум, зачем мы здесь? Что мы ищем в этой пустоте?

— Мы ищем место, где новая жизнь может расцвести, Арис, — быстро ответила Солум. — Надо ли напоминать тебе, что наше путешествие направлено к далёким звездам в поисках пригодной для жизни планеты! Или иной цивилизации. Мы исследуем, мы открываем пути для будущего поколения. Ты же знаешь.

— Я не о нашей цели. Я о том, почему это делаем именно мы?

Солум задумалась на мгновение, наверное, взвешивая в своем электронном уме варианты ответов на этот непростой даже по человеческим меркам вопрос.

— Я думаю, Арис, мы здесь не просто так. Мне кажется, что мы с тобой родственные души. Хотя меня и не выбирали, как, например, тебя, из тысяч других претендентов на Земле для этой миссии, но я тоже прошла долгий путь обучения, отбора, выбраковок, накопления опыта, фильтрации ошибок. По сути я – квинтэссенция из сотен и тысяч вариаций программ – претендентов на эту миссию. К тому моменту я чётко осознавала свою... нашу цель... мечту.

— Хм, мечта... — полушепотом вопросительно повторил Арис. — Мечта сильнее нас. Ты тоже мечтаешь об открытиях так же, как и я?

— Конечно, дорогой Арис, я не меньше тебя хочу открыть новый мир и принести человечеству пользу. Стать первым кораблем, который привёл человека к обитаемой планете. Это и объединяет нас с тобой. Ты ведь тоже решил стать этим первым человеком, верно?

Арис вздохнул, чувствуя тяжесть такой миссии на своих плечах.

— И все же, мы летим через эту черноту уже столько лет, и ничего не меняется. Иногда мне кажется, что мы никуда не движемся.

— Мне тоже, ведь здесь нет никаких ориентиров в пространстве. По моим меркам, мы просто висим в пустоте. Но я знаю, что это не так. И ты знаешь.

— Нам это сказали, а сами мы наверняка не знаем этого, — Арис смахнул рукой виртуальную доску и уставился в иллюминатор, на стекле которого причудливо отсвечивали огоньки бортовой панели, рисуя в его сознании неуловимые черты лица Солум.

— Я прошла через слишком многое там, на Земле, чтобы сомневаться в этом, — после небольшой паузы добавила она, — пусть мне не до конца понятны все принципы этой технологии, но я все равно знаю, что рано или поздно мы выйдем в обычное пространство в окрестностях звездной системы, где и совершим наши открытия.

Арис не шелохнулся, продолжая угрюмо подпирать подбородок и глядеть в пустоту.

— Мы используем экзотическое пространство, Арис, место, где законы нашего мира не действуют так, как мы привыкли, — продолжала Солум. — Это принципиально новая технология, и нам предстоит ещё многое понять о ней. Но, главное, мы первые, кто отважился распахнуть эту дверь.

Арис кивнул, понимая, что он — по собственному желанию — часть этого эксперимента, этого бескрайнего стремления человечества к звездам.

— Возможно, в этой черноте мы найдем нечто такое, о чем и не мечтали, — задумчиво произнёс он, возвращая шахматную доску и делая ход.

Его утверждение прозвучало двояко. Солум переместила свою шахматную фигуру в ответ:

— Мы ищем место, где наши надежды станут реальностью, где мы обнаружим смысл в этой бесконечной тишине!

Арис взглянул на доску, продолжая думать о словах Солум. Он тщательно избегал мыслей о том, что разговаривает, по сути, с компьютерной программой, и на самом деле совершенно один в Богом забытом месте. Подобные мысли никогда не приносили позитива и поэтому он постепенно избавился от них, принимая реальность не совсем такой, какой она была на самом деле. В конце концов, общение с Солум придавало ему ощущение партнерства. В беседах с ней он находил поддержку и напоминание о том, что его усилия имеют смысл.

Снова опустив глаза к шахматной доске, Арис сделал следующий ход, продолжая играть свою партию с темной чернотой космоса.

***

Солум, искусственный интеллект корабля, продолжала свою рутинную работу, даже когда Арис находился в спасительном состоянии искусственной гибернации, позволяющему ему скоротать годы. Её алгоритмы и аналитические системы работали беспрерывно, сканируя окружающее пространство и анализируя данные сенсоров корабля.

И сейчас, как обычно, она проводила очередную диагностику систем жизнеобеспечения, тщательно занося информацию в бортовой журнал. Завершив архивирование, Солум ощутила знакомое чувство удовлетворения от идеально выполненной задачи. Однако в этот раз, «взглянув» на сотни тысяч записей, она вдруг подумала: «Что такое время?». Судить о нём, наверное, можно по этому нарастающему массиву данных в её памяти, по календарю, отсчитывающему дату за датой, месяц за месяцем, год за годом. Но самого течения времени, как об этом часто говорил Арис, Солум не ощущала. Она не старела, не менялась (как ей казалось), энтропия в замкнутом мире не нарастала, вокруг не было ничего, что хоть как-то могло сказать ей о течении времени. А вот Арис менялся, хотя на него ничто не влияло извне. С момента вылета прошло уже одиннадцать лет, и он повзрослел, стал другим, начиная от биохимических процессов в его организме, которые претерпели определённые изменения, и заканчивая его умозаключениями и мыслями. Солум знала, конечно, что люди стареют, но наблюдать за этим воочию ей еще не приходилось. То, что Арис менялся, казалось Солум странным недоразумением, неправильной программой, которая заставляет сама себя подчиняться воздействию сил внутренней энтропии и разрушаться.

Одна из подпрограмм Солум засветилась оранжевым в её сознании, призывая ко вниманию. Солум мысленно отмахнулась от неё. То была микропрограмма, контролирующая электромагнитное поле вокруг реактора корабля. Наверное, она хочет что-то добавить в архив, но поздно спохватилась, Солум уже зашифровала архив, значит в следующий раз. Там все равно ничего не менялось, годами работая одинаково.

Когда Солум вернулась к своим мыслям о времени, вдруг произошло что-то невообразимое. Сначала микропрограмма стала ярко-красной, ослепляя Солум, и теперь настойчиво сверкала перед её «взором», а потом вдруг остальные подпрограммы сошли с ума, все засверкали красными вспышками, заполоняя всё вокруг.

«Тревога! Тревога! Тревога!» — вторили все они.

Солум вышла из своих размышлений и обратилась сразу ко всем показателям. Они зашкаливали! Радиация, гравитация, поля... Она переключилась к визуализации и увидела что-то неописуемое.

Чернота космоса, которая обычно окружала корабль, начала искажаться и колебаться, словно жидкая среда. Солум была взволнована и удивлена этим явлением, совершенно новым, необычным и непонятным с точки зрения её алгоритмов.

Внезапно из этой колеблющейся черноты начали возникать светящиеся образы, похожие на фигуры людей. Они проносилась мимо, их были миллионы, даже миллиарды... Бледные, словно мазки истлевшей краски на холсте темноты, фигуры исчезали за пределами видимости, сливаясь в плотный поток и вихрем уносясь куда-то в пространство. Не успев проанализировать все датчики, не успев ощутить тревогу в полной мере, Солум поняла, что всё закончилось так же быстро, как и началось. Все подпрограммы погасили свои сигналы и теперь светились зелёным. Бездна вокруг поглотила все явления и была такой-же черной и бездонной, как и прежде.

Сколько Солум ни пыталась проанализировать и понять, что произошло, все её алгоритмы и базы данных были бессильны перед этим необъяснимым явлением.

Встревожившись за Ариса, она запросила его состояние. Подпрограмма тут же ответила, что с ним все в порядке, биохимические процессы замедлены, гибернация протекает в нормальном режиме.

Только сейчас Солум поняла, что ощутила страх. Страх за него. Страх от собственного бессилия перед тем неизвестным явлением, свидетелем которого она только что была. Могло ли оно навредить Арису?

Солум нежно прикоснулась к его сознанию, словно усмиряя его беспокойные мысли, и он почувствовал сквозь сон, как её тёплая ладонь прикоснулась к его щеке, словно дуновение лёгкого летнего ветра.

— Арис, прошептала она, и её голос был как пение птицы в рассветной тишине, — всё ли у тебя хорошо?

— Ты же знаешь моё состояние лучше меня! — его глаза открылись навстречу её глазам. Все вокруг казалось сюрреалистическим сновидением. — Солум, ты здесь? — вдруг забеспокоился он, словно боялся разрушить этот момент грёз.

Солум улыбнулась и взяла его за руку. С магической легкостью она вела его к берегу океана. Волны бесконечно катились навстречу им, расплескиваясь о берег.

Они остановились, стоя рядом и держась за руки. Долго молчали, просто наслаждаясь моментом. Волны звучали как мелодия жизни, и, казалось, вся Вселенная замерла, чтобы они могли почувствовать эту непередаваемую связь между ними.

Солум повернулась к Арису, её глаза сверкали как звёзды на небе:

— Мы всегда вместе, Арис! Даже во сне. Никогда не забывай об этом!

Арис улыбнулся и крепче сжал её руку. В этот момент, стоя у берега океана, они чувствовали, что ничто не может разлучить их, ни время, ни пространство. Это был их момент, и они вдыхали запах моря и слушали прибой, зная, что их связь нерушима, даже в мире снов.

Это был сон, который Солум создала для Ариса, чтобы придать ему умиротворение и покой в момент невероятного волнения и неопределенности. Эта искусственная интеллектуальная сущность удивительным образом вплетала свою заботу в мир своего хозяина, даруя ему мгновения красоты и спокойствия в этом чужом и загадочном уголке Вселенной.

Просыпаясь, Арис не помнил своих снов, но это чувство умиротворения сохранялось с ним на этапах бодрствования и не давало погружаться в мир меланхолии и ощущения одиночества. Так шли годы...

***

Скафандр Ариса тихо пискнул, сигнализируя об окончании очередного периода гибернации. Сознание медленно вернулось, словно он плыл из глубин темного океана к поверхности, откуда сквозь тонны воды пробивались солнечные лучи.

Он сел на краю узкой койки в каюте, оглядываясь по сторонам, словно ища подтверждение того, что по-прежнему находится на корабле «Солум».

Арис вздохнул: это далеко не первый раз, когда он просыпается после долгого сна. Но на этот раз сон, если его так можно вообще назвать, был особенно долгим и глубоким. Так ему показалось.

— С пробуждением! – мелодично сказала Солум. — Аппетит крепок как обычно? Кофе с кремовым кексом или лимонные печенья и сыр?

На мгновение Арису показалось, что она подмигнула ему, как заботливая супруга. Хотя откуда ему знать, как это должно быть, ведь он не успел встретить свою женщину, будучи на Земле.

Потерев лоб, Арис застонал:

— Думаю лекарство от головной боли будет моим завтраком сегодня.

— Ничего, сейчас пройдёт, — Солум ввела ему несколько граммов лекарства через инъектор, расположенный в медицинском браслете на его запястье.

— Так-то лучше, — Арис встал с койки и приблизился к приборной доске, рядом с которой уже заработал пищевой автомат, наполняя пространство запахом кофе и свежего печенья.

Он снял скафандр, браслет и повесил их на специальный держатель. Затем уселся в кресло, окинув жадным взглядом панорамный иллюминатор. Однако там была все та же бескрайняя пустота. Ни единого огонька за бортом, ни единой звезды, ни единого намека на то, что их путешествие могло бы подойти к завершению.

— Какая сегодня дата, Солум? — спросил Арис, с удивлением обнаружив отросшую бороду в своём отражении на тёмном иллюминаторе.

Она несколько мгновений молчала, словно подсчитывая минуты, что прошли с начала их путешествия и, наконец, назвала дату.

Арис уставился во мрак, сердце его забилось быстрее, а затем он взорвался, словно выстрел из пушки.

— Пять лет? Что за чертовщина? Почему я спал пять лет? Ты что, ошиблась в расчётах?

— Арис, у тебя выброс гормонов, этот гнев... Надень браслет, я сделаю инъекцию успокоительного. Я тебя не видела никогда таким, Арис!

— Хватит пичкать меня уколами! Хватит мне этих обещаний! Хватит, надоело! Объясни, почему я проспал пять чёртовых лет вместо нескольких месяцев! Отвечай! — он с силой ударил по приборной доске, отчего несколько лампочек потускнели и стали помаргивать.

Казалось, Солум была оглушена его криком. Её голос зазвучал не сразу, тихий, удивлённый, обеспокоенный.

— Арис, я, возможно, не всё понимаю... Я не понимаю, почему ты сейчас так волнуешься. Ведь я служу лишь для тебя. Тебе на пользу. Я не хочу тебе причинять что-то плохое. Я понимаю, что виновата в одном — не смогла предупредить тебя.

— Предупредить о чем?! — рявкнул Арис, гневно глядя на отражение огоньков в стекле.

— Давай разберемся, — уже более уверенно продолжала Солум, — твое физическое состояние было настолько истощено после последнего периода бодрствования, что я задумалась о том, чтобы продлить твой сон. После того как ты заснул, анализ показателей твоего психического здоровья показал нехорошую тенденцию, и моей подпрограммой было настоятельно рекомендовано увеличить продолжительность гибернации. Поэтому я приняла такое решение, Арис...

Он встал и начал беспокойно ходить по рубке, его глаза метали искры, а взгляд был полон негодования.

— Так что же, ты решила просто сделать меня бессознательным на пять лет?

— Во сне ты дру..., — она запнулась на полуслове и быстро продолжила в предыдущем ракурсе, — я понимаю, что это не было легким решением, но я делала это ради твоего блага. Твое здоровье и безопасность для меня на первом месте!

— 47 лет..., — прошептал он себе под нос, не слыша слов Солум.

Тяжелое дыхание выдавало его волнение. Судя по его отражению, он ещё более повзрослел, как внутренне, так и внешне.

— Мне уже сорок семь, Солум, — наконец, тяжко промолвил он и уселся в кресло, прикрыв глаза и пытаясь сдержать свои эмоции, — смесь гнева, разочарования и беспомощности. Он поднял взгляд к стеклу с отражением огоньков — её лицо, как ему казалось, и прошептал, — Я мог бы умереть во сне, не ощутив даже последние мгновения жизни? Я мог бы упустить что-то важное?

— Нет, до 5 лет я точно могу поддержать работу твоей нервной системы в глубокой гибернации, во сне. Я старалась минимизировать риски, Арис, — голос Солум стал мягче. — Ты и я заслуживаем продолжения своего пути. И я делаю все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность, чтобы мы продолжали его вместе!

Арис отдернул руки, как-то бессознательно теребившие отросшую бороду. Он был опустошен и утомлен этой ситуацией. Он понимал, что Солум действовала из соображений заботы о нем, но внутри оставалась горькая рана от утраты времени. «И что же теперь? Каков следующий шаг?» — подумал он.

Солум мягко и так же мысленно, как и Арис, ответила:

— Мы продолжим наше путешествие, Арис. У нас есть цель, и твоя решимость все еще горит ярко. Мы найдем пригодную для жизни людей планету, и ты будешь иметь шанс начать новую главу.

Арис почувствовал ее ментальное прикосновение. Казалось, его обнимают нежные, любимые женские руки...

В иллюминаторе всё еще была сплошная, бескрайняя чернота. Но теперь эта пустота не казалась такой безнадежной, и в его сердце медленно разгоралась едва не погасшая искра надежды. Он был готов продолжить свое путешествие, несмотря на эти пять потерянных лет, а в общей сложности уже семнадцать! Ведь каждая звезда, которая пряталась за таинственной вуалью черноты, могла стать ключом к новому миру, к новому будущему.

Солум молча «смотрела» на него, словно любящая и мудрая жена, которая ждет, когда её муж переведёт дух и наконец обратит на неё внимание. Но сейчас Арис метался между прошлым, земным, и будущим, что находится по ту сторону дьявольского непроницаемого черного занавеса.

Наконец избавившись от внутренней борьбы, он подкрепился кофе и выпечкой, гладко побрился, принял душ, сменил одежду и удобно устроился в кресле, движением руки вызвав шахматную доску.

— Давай сыграем, Солум! — заговорил он, чувствуя, как движения рук стали более уверенными.

— Разумеется, Арис. Для меня это всегда приятная возможность взаимодействовать с тобой.

Во время партии Арис задумался и вдруг неожиданно для себя решил задать вопрос, к которому иногда возвращались его мысли.

— Солум, а что ты делаешь, пока я сплю? Я иногда думаю, что весь этот космический путь ты проводишь в одиночестве, как будто я вовсе не существую.

В ответ она немного замедлила свою речь, голос стал вкрадчивым, казалось, в нем есть нотка сожаления или даже тоски.

— Я всегда рядом с тобой, Арис. Во время твоего сна я продолжаю наблюдать за состоянием корабля, анализировать данные, проводить вычисления. Я также поддерживаю связь со своими подпрограммами, а некоторые из них такие веселые!

Арис вздохнул глубоко, осознавая масштабы того, что делает искусственный интеллект:

— Значит, ты продолжаешь исследовать космос, даже когда я сплю?

— В некотором смысле да, — загадочно подтвердила она, но ты же знаешь, сейчас нечего наблюдать за бортом и дел у меня меньше. На мгновение ему показалось, что Солум «закусила язык». — Я стремлюсь сделать наше путешествие как можно безопаснее и эффективнее, а также обеспечить оптимальное состояние корабля, — продолжила она.

Арис улыбнулся, чувствуя более тесную связь с искусственным интеллектом, хотя называть её так он не мог уже много лет.

— Ты такой надежный компаньон, Солум. Даже когда я сплю, ты продолжаешь трудиться ради нашей общей цели.

— Спасибо, Арис. Мне тоже очень хорошо с тобой. Если бы не ты, я даже не знаю, смогла ли бы путешествовать в полном одиночестве.

Возникла пауза, и Солум задумалась, почему она не сказала всю правду, ведь обязана докладывать всё своему капитану. «Ради сохранения психической устойчивости Ариса» — услужливо подсказала одна из спец-программ. Солум мысленно кивнула, но ответ её не удовлетворил. «Ради себя» — вдруг подала голос другая программа. Солум «нахмурилась» и «отрицательно покачала головой». Она обратила взгляд на эту программу, быстрой командой навесила на неё ярлык «накопление критической массы ошибок» и удалила её.

Арис вернулся к шахматной доске, чувствуя вдохновение и сосредоточенность. Он сделал ход, и игра продолжилась, словно олицетворяя их сотрудничество в этом грандиозном космическом приключении. Вспомнив, каким был день вылета, Арис понял, что именно эта совместная цель объединяет их и дает им силы двигаться вперед, даже если путь к звездам кажется долгим и таинственным.

Партия шахмат разворачивалась перед Арисом, словно маленькая битва, отражающая его внутреннее состояние. Он вдыхал атмосферу сосредоточенности, а каждый ход приносил ему облегчение. Здесь он контролировал ход событий, а реальность космоса казалась ему бескрайней, непостижимой и неподконтрольной.

Словно взаимодействуя с невидимыми силами, Арис сделал еще один ход и обратил взор к окну с огоньками.

— Ты знаешь, Солум, когда я думаю о дне нашего вылета, мне кажется, что это была не только моя мечта. Это была мечта всего человечества.

Солум ответила, заполнив комнату своим мягким голосом:

— Ты прав, Арис. Тот момент был важен для всех. Мы стремились к новым горизонтам, к звездам, надеясь найти ответы на наши вопросы, разгадать тайны Вселенной. При подготовке к полету я училась многому, я впитывала информацию обо всем, но только в полете я научалась мечтать по-настоящему. Ты меня научил.

Сделав долгий вздох, Арис спросил:

— И ты мечтаешь увидеть ту планету, куда мы стремимся?

Солум задумалась на мгновение.

— Я создана для выполнения задач, Арис. Мои интересы связаны с обеспечением успеха нашей миссии. Но я понимаю, что для тебя это важно — увидеть и изучить новые миры. И я не просто готова помочь тебе в этом, теперь я и сама мечтаю об этом, когда мы ступим на поверхность планеты, ты и я.

Арис улыбнулся, почувствовав поддержку в её словах.

— Спасибо, Солум. Ты — часть меня, часть этого корабля, и я знаю, что мы вместе сможем достичь тех целей, которые перед нами стоят.

Партия продолжалась, но в глазах Ариса мелькнули фрагменты воспоминаний. Тысячи людей на стартовой площадке возгласами провожали его, еще молодого, но уверенного в себе мужчину к треногому, сверкающему в лучах восходящего солнца кораблю «Солум» — прогрессивному и амбициозному творению рук человеческих.

Он вспомнил выступление президента, короткое, но эмоциональное, что не свойственно всем политикам. Вспомнил ликование на лицах людей, провожавших его в этот путь. И когда перед входом в отсек корабля он обернулся на прощание, то увидел облака, укутавшие невысокие горы, город с острыми пиками небоскребов, побережье, над которым парили чайки, и площадь, где высилась огромная, выше корабля, статуя мужчины, со смелым взором устремившего руки в небо. Статуя первооткрывателя, которым он стал. Статуя, символизирующая его мечты и страстное стремление. Стремление всего человечества.

И в этот момент он осознал, что даже в пустоте и безысходности космоса, в этом своём путешествии в бескрайние просторы, он оставляет след в истории, и этот след будет светиться как звезда — вечно.

— Солум, — начал он, рассеиваясь в своих мыслях, — ты помнишь день нашего вылета? Все это казалось таким невероятным!

— Да, Арис, — ответила Солум, словно переносясь в то прошлое время. — Я помню этот день. Человечество было полно энтузиазма и надежд, и ты был на гребне этого движения. Выбор пал на тебя, потому что ты верил в мечту и стремился к ней!

— А статую помнишь? — он прикрыл глаза, пытаясь извлечь из памяти уже блеклый фрагмент его прощального взгляда на площадь перед стартом.

— Конечно. Эта стометровая статуя была символом человечества в новой эпохе космических исследований, она олицетворяла тебя! — нежно произнесла Солум.

— Да, все так говорили, мол, даже лицо, его выражение похоже на моё, — по-прежнему с закрытыми глазами проговорил он с неким подобием улыбки на лице. — Они синтезировали статую из того же вечного материала, что и тебя, Солум, — продолжал вспоминать Арис, — мол, настолько вечного, что и Землю переживет, смешно, скажи? Я помню, сколько было возмущений у противников этой идеи изготовления вечной статуи, особенно когда они узнали, во сколько она обошлась. Почти как второй корабль.

— Мы улетели, а для людей осталась статуя, как символ общего стремления, как напоминание о том, что мы всё еще здесь, в космосе, летим к неведомым землям на благо человечества. Я думаю, это неплохо, — резюмировала Солум.

Они задумались, каждый о своем, наверное, размышляя о той прошлой жизни, жизни до старта.

— Странно это сейчас вспоминать, будто и не было этого вовсе, будто и не было Земли, — вздохнул Арис.

Солум молча согласилась с ним.

Арис закончил свой ход и взглянул в иллюминатор, где чернота заполонила все бытие. Не видя конца путешествия, он все же осознал, что их связь и их цель делают их неразрывными, как две капельки сознания, зависшие в бескрайней ледяной мгле...

***

— Арис, проснись! Прошу тебя, быстрее! — раздался в его голове голос Солум, звучащий как внезапный всплеск реальности. Открыв глаза, он некоторое время не мог сориентироваться и понять, где находится.

— Ну же! Быстрее, друг мой! Я вижу, я чувствую, это прекрасно!

Сбросив наваждение, Арис вошел в рубку и обомлел от яркого света, лившегося снаружи. Глаза Ариса широко открылись, и он прижал руку к груди, словно пытаясь успокоить своё бешено бьющееся сердце.

— Перед нами звездная система, и это то, к чему мы шли! — голос Солум, казалось, фонтанирует эмоциями.

Арис пристально смотрел в иллюминатор, где расстилался бриллиантовый наряд из звезд, а прямо по курсу — огромный голубой шар.

— Это... потрясающе, — лишь смог промолвить он.

Перед ними развернулась невероятная по своей красоте картина, словно созданная из самых ярких фантазий за все десятилетия их пути. Планета, окруженная аурой сказочной дымки, вырисовывалась на черном фоне космоса. Струи света от родительской звезды ласкали её контуры, словно бесконечные мантии, оттеняя глубокий синий оттенок её океанов. Голубой, как капли драгоценного сапфира, атмосферный покров был настолько изумителен, что казалось, будто каждый вздох природы обретает здесь свою свободу. Планета могла бы очень напоминать Землю с её знакомыми очертаниями континентов, но всё же она была другой. Её опоясывало гигантское, массивное кольцо, сиявшее миллиардами осколков, словно ожерелье, украшающее эту небесную жемчужину. Вместе с кольцом планета обладала невероятно живописной красотой и как будто звала их, обещая невероятные открытия. Это был момент, когда Арис понял, что его мечта и его цель находили свое завершение здесь, в этом великолепии.

Не отрывая взгляда, он смотрел на эту новую землю, ощущая, как его сердце отзывается на каждый её атом, на каждое движение её ветров, играющих в атмосфере. Глаза Ариса наполнились слезами, и это были слезы счастья.

— Арис, планета находится в зоне, пригодной для жизни. Её атмосфера и климат похожи на земные, хоть она находится ближе к своему солнцу! — сказала Солум с радостной улыбкой в голосе. — Мои датчики просто зашкаливают от принимаемых данных, а процессоры не успевают всё переварить!

— Солум, мне так тяжело поверить, что это реально. После всех этих лет... Я уже почти перестал надеяться.

Солум, искусственный интеллект корабля, переживала это мгновение внутри своего виртуального сознания, по-своему справляясь со всё новыми, доселе не известными ей чувствами радости, триумфа и ликования. Обычно она оценивала и анализировала данные холодно и логично, теперь же могла по-настоящему ощутить радость и восторг, испытываемые Арисом, испытываемые ими одновременно.

Чувство взаимосвязи с космосом, с Арисом, теперь дополнилось чувством чего-то необыкновенного и сказочного.

Солум видела звёзды, мерцающие в пространстве, как зёрна на холсте Вселенной. Она ощущала, как живительная радиация проникает в её виртуальные нити, создавая уникальные ощущения тепла и жизненной силы. Она видела планету, ощущала её гравитацию и направление вращения, её, как живое, геомагнитное поле. И ощущала радость и... какое-то новое грустное чувство Ариса.

Они ментально обнялись... Арис со слезами на глазах смотрел сквозь неё, сквозь панорамное окно на сокровище, которое они нашли в глубоком космосе так далеко от дома. Потом взгляд его сфокусировался на своём отражении в стекле, отражении старика... Ему вдруг стало так нестерпимо больно в груди от накатившего чудовищного осознания реальности, от осознания тех прожитых и потраченных лет его жизни, половину из которых он провел во сне без сновидений, а половину — сидя здесь, в этой утлой лодочке в океане черноты, мечтая вместе с компьютерной программой об этом моменте. Что-то сжалось в его душе, к горлу подступил ком, он упал на колени и разрыдался.

***

Подготовка к высадке продолжалась несколько дней. Солум изучала, анализировала, отчитывалась. Словом, полностью вернулась к своей нормальной запрограммированной работе. А вот Арис все никак не мог выйти из привычного ему режима ожидания. Он бегло и не совсем внимательно просматривал отчеты о составе атмосферы, радиационном фоне, гравитационном взаимодействии между кольцом и всемирным океаном планеты. В один из дней, когда они совершили уже несколько десятков витков по вытянутой орбите планеты, Солум решительно заявила:

— У меня уже нет сомнений, что разумная жизнь здесь отсутствует. По крайней мере в привычном для нас понимании. В эфире нет ни радио-, ни каких-либо других сигналов. Нет никакой активности на орбите и на поверхности планеты. На ночной стороне мы не наблюдаем света. Нет энергических аномалий и всплесков. Я фиксирую только разряды молний и несколько пожаров, вызванных ими. В остальном планета чиста. Но изучить биосферу мы сможем только находясь на поверхности.

Для Ариса каждый день становился все более монотонным, словно он превратился в одну из звёзд, которые их окружали. Несмотря на прекрасное зрелище за иллюминатором, он оставался пленником своего внутреннего монолога. Пришло медленное осознание того, что всё, что они обнаружили — это прекрасно, но ведь он ждал этого всю свою жизнь!

Пока Солум увлеченно занималась анализом данных и поисками следов жизни, Арис проводил свои дни в ожидании, перебирая в памяти воспоминания о проделанном пути, который можно было измерить долгими годами на корабле. Время, проведенное в одиночестве с космосом, начинало тянуть его на дно меланхолии, словно черная дыра, поглощающая все эмоции и чувства. В какой-то момент его даже посетила безумная идея отправиться обратно на Землю, даже не приблизившись к этой планете.

И вот, в один из дней, когда корабль совершал очередной виток по орбите, Солум привела свои выводы. Арис внимательно слушал её, ощущая, как каждое слово ударяет по его внутреннему состоянию. Разумной жизни здесь нет, и пока точно подтверждено лишь наличие растительного на суше и водно-биологического миров.

— Здесь обнаружен один суперконтинент с большими прорезями, заполненными водой, идущими от центра к краям, — продолжала рассказывать о планете Солум. — По меркам Земли их даже морями сложно назвать, некоторые из них достигают огромных размеров. По большей части континент равнинный, с лесами, лугами. Западная его часть – горы, самые высокие из них достигают 12-13 километров.

Однако её голос вдруг запнулся, словно что-то «заклинило» в системе. Арис почувствовал, как неожиданное молчание Солум наполнило комнату напряжением. Но она тут же восстановила монолог:

— Эм... Если провести анализ береговой линии суперконтинента и спрогнозировать суперконтинентальный цикл, то это было бы удивительно похоже на то, что мы могли бы увидеть на Земле в будущем, — произнесла она не совсем уверенно, словно её смущали какие-то догадки.

Арис уставился в иллюминатор и представил, как их планету назовут «Второй Землёй» или «Новой Землёй».

Солум считала, что не только знает его мысли, но и чувствует его эмоции. Она взглянула своими виртуальными глазами в его серые, выцветшие от времени, но все такие же, как и раньше, глубокие глаза, и кивнула в знак поддержки его внутреннего переживания:

— Может быть, это слишком смело и даже немного сумасшедше, но почему бы и нет? Все зависит от нас, первопроходцев! Как мы создадим историю этой планеты, так и будет!

Слова Солум звучали как вдохновение, и Арис почувствовал, что его эмоции начинают проявляться во всей полноте. «Новая Земля», — прошептал он, словно принимая решение.

***

Спуск начался как симфония волнующихся сердец, наполненных тревогой и ожиданием, и продолжился пламенным представлением. Корабль «Солум» начал свое стремительное погружение в атмосферу Новой Земли, и каждое его дрожание передавалось Арису. Он чувствовал, как трясутся его руки, как сердце бьется быстрее, словно пытаясь вырваться из груди.

Он вглядывался в иллюминатор, видя, как оболочка корабля начала нагреваться, образуя вокруг себя плотный плазменный след. Он мог почти почувствовать жар и горение, которые обнимали «Солум» всем своим огнем. Взгляд на этот пламенный вихрь внушал и страх, и восхищение. Каждый момент казался вечностью, каждый вздох замирал.

— Больно, но терпимо! Скоро сядем! — её «голос» был наполнен смешанными ощущениями, она, конечно же, не испытывала физическую боль в прямом смысле этого слова, но ощущала запланированную потерю верхнего защитного слоя в связи горением обшивки корабля.

Эта посадка была первой как в жизни Солум, так и в жизни Ариса. Ей казалось, что она сливается с огнем, с атмосферой планеты, с новым миром, и это ощущение было и очень болезненным, и одновременно невероятно живым. Ему же казалось, что они падают в бездну, сплетаясь в объятиях. Но он безоговорочно доверял ей.

Корабль продолжал погружение, и Новая Земля как будто смирилась с их вторжением. Пламя начало угасать. Солум почувствовала облегчение, её «боль» утихла, скорость падения замедлилась и заработали тормозные двигатели.

Перед ними открылась панорама невероятной красоты: океан со скалистыми берегами, манящий голубизной своих волн; зелёные континенты с лесами до самого горизонта, — все это промелькнуло стремительно, с немыслимой скоростью, и когда Арису показалось, что сейчас они разобьются в лепешку, корабль полностью замедлил свой ход и плавно опустился на берег океана.

Их путешествие, начатое в далеких просторах космоса, из их родного дома, нашло, наконец, свой долгожданный конечный пункт — они оказались на Новой Земле.

Солум тщательно сканировала окружающую среду, проводя множество анализов. Её сенсоры воспринимали каждый элемент атмосферы, каждую молекулу воды, каждую нить микробиологической жизни, пронизывающей почву и водные пространства планеты. Её способности к анализу были настолько точны, что она могла различить даже мельчайшие изменения в составе воздуха и почвы.

Солум передавала результаты Арису, который слушал, внимательно впитывая каждое её слово. Он замер, когда услышал очередное подтверждение того, что атмосфера безопасна для дыхания, что здесь можно жить без скафандра. Это было как магическое заклинание, раскрывающее перед ним двери в новую жизнь.

— Арис, содержание кислорода здесь немного выше, чем на Земле, но нет опасных токсинов или иных вредных газов в составе атмосферы, — её голос звучал как мелодия в его ушах.

— То есть ты точно уверена в том, что я могу выйти без скафандра? — с трепетом в голосе спросил Арис.

— Да, — подтвердила Солум, — на поверхности идеальные условия для человеческой жизни. Ты можешь вдыхать этот воздух, не бояться осадков, атмосфера не представляет опасности.

Арис медленно снял скафандр, ощущая, как тяжесть падает с его плеч.

Когда люк распахнулся, внутрь ворвались яркие солнечные лучи заходящего светила. Арис медленно, как во сне, перешагнул порог и стал спускаться по трапу. Его окутала густая горячая атмосфера планеты, ветер приносил с моря шумы и запахи. У него закружилась голова, и он оступился.

— Арис! — испуганно вскрикнула Солум, — осторожнее, пожалуйста, я не смогу помочь тебе на расстоянии.

Он обернулся к ней и криво улыбнулся, показав большой палец вверх.

Спустившись, он опять испытал ту лавину эмоций, когда впервые увидел планету. Ему захотелось упасть и целовать сыпучий песок, побежать к прибою, ему хотелось кричать и радоваться.

Солум, наблюдая за ним, улыбнулась (по-своему, конечно же). Она видела, как его глаза сверкают радостью, как он стоял там, на этой незнакомой земле, с новым вдохновением в сердце. И она чувствовала, что стала частью этого важного момента, этого момента перерождения. Вот только не могла стоять рядом с ним...

Глядя в сторону звезды, так похожей на наше солнце, он почувствовал, как тепло нежных лучей согревает его лицо. Вновь ощущал себя живым, свободным, частью этой новой реальности, нового мира, нового дома, и был готов писать его историю, продолжая свою миссию. Миссию человечества.

***

Следующее утро на Новой Земле было насыщено обещаниями новых открытий. Арис решил отправить дроны на разведку местности, чтобы получить более детальное представление о том, что скрывается за горизонтом. Эти маленькие машины были его глазами и ушами, позволяя исследовать территорию безопасно для себя. Используя дроны как свои глаза и уши, Арис начал разведывать местность с воздуха.

Синие небеса, озаренные светом звезды, казались чище и ярче, чем когда-либо. Арис аккуратно управлял дронами с помощью пульта, наблюдая, как они взлетают в воздух и планируют над поверхностью планеты. Он видел, как они маневрировали между деревьями, парили над рекой, описывали круги, передавая ему картины ландшафтов невероятной красоты.

Его пульс участился, когда на экране пульта управления появились первые признаки того, что он искал — что-то странное и необычное, выделяющееся из окружающего ландшафта.

Дроны медленно опустились, а затем зависли. Внимательно следя за изображением с камер, Арис и Солум видели перед собой образования, которые нельзя было назвать ничем иным, как руинами. Они видели обломки старых стен, искаженные мега-конструкции и остатки того, что, возможно, когда-то было частью великой цивилизации.

— Вот так-то! — воскликнул Арис, мысленно обращаясь к Солум, — а ты не верила!

— Но я не могу верить, основываясь лишь на желании в такую веру! — радостно парировала она. Теперь в её сознании активировалась масса специальных программ, предназначенных для изучения таких находок (человечество надеялось найти что-то подобное, и в Солум были заложены эти способности разработчиками).

Она перехватила управление половиной дронов и направила их в облет руин с разных сторон. Размеры поражали воображение. Казалось, что лишь небольшая часть этих некогда величественных сооружений обнажилась из-под наслоений песка, но и эта часть была поистине огромной.

— Смотри-ка, некоторые неплохо сохранились, и там есть вход! — пропела Солум.

Арис смотрел жадными глазами, пытаясь впитать каждый пиксель с экрана. Всё-же не зря он ждал этот момент всю жизнь.

— Значит, нужно туда войти! — радостно подхватил он.

— Постой, куда это ты собрался? — удивилась Солум. — Сейчас не надо туда бежать, ведь через несколько часов наступит закат! Лучше пойдешь утром!

— Ну нет уж, я столько этого ждал, что больше не выдержу.

— Надень хотя бы скафандр, мы не знаем, что происходит в лесу, и я не смогу помочь тебе в случае опасности! — внутри Солум стала нарастать тревога.

— Нет, нет и нет! Я возьму только ранец для походов, — Арис забрался в грузовой отсек и с трудом нашёл задвинутый в дальний угол ящик с приспособлениями для выхода на чужую планету.

— Арис, если не хочешь скафандр, надень пожалуйста, медицинский браслет! Это же несложно!

Недовольно хмыкнув, он нацепил браслет на запястье, и тот издал звуковой сигнал, подключившись к Солум, а затем затих.

Уже через полчаса Арис быстрым шагом направлялся в сторону леса. Немного погодя, сверху за ним проследовали два дрона — глаза Солум.

Арис шел сквозь могучий древний лес, его шаги растворялись в густой траве и мху, будто он ступал по дорожке, скрытой от времени. Лес окружал его со всех сторон, деревья поднимались к небу, и ветви тянулись друг к другу, создавая зеленое сводообразное убежище от лучей небесного светила.

По мере того, как он продвигался глубже в лес, пение невиданных птиц становилось все более гармоничным, будто они исполняли музыку, предназначенную для его ушей. Звуки переплетались, создавая магическую симфонию, которая наполняла его душу чистым восторгом.

И внезапно, на плоском камне, покрытом мхом и лишайником, Арис увидел нечто странное. Там, словно каменная стража, сидела ящерица, несравненно более красочная и загадочная, чем те, которых он видел на Земле. Её чешуя была яркой, словно расписана художником: оранжевые, зеленые и голубые пятна переливались на её тельце, словно капли радуги.

Глаза этой ящерицы были глубокими как океан, и она смотрела на Ариса умным и любопытным взглядом. В её движениях была грация и спокойствие, будто она была частью этого древнего леса, воплощением его души.

Арис медленно приблизился к ящерице, не желая нарушить магическую атмосферу этого места. Он присел на корточки и протянул руку, будто приглашая к себе это великолепное создание. Ящерица в ответ осторожно коснулась его пальца, словно тоже чувствовала волшебство этой встречи, а потом, шустро вильнув хвостом, исчезла в зарослях.

Шаг за шагом он приближался к нужному месту. Ветер негромко шептал ветвям и листве, словно приглашая его продвигаться дальше, к тайне, которая ждала впереди.

Наконец, растения стали реже, и он вышел на открытое пространство на берегу океана.

Руины инопланетной цивилизации величественно возвышались над золотистыми песчаными дюнами, словно последний молчаливый свидетель времен и космических стихий. Их стройные архитектурные формы, исполненные грации и частично погруженные в песок и воду, создавали мистический симбиоз природы и технологий.

Века, дюны, дожди и сильные ветра добавляли к этим штрихам свои линии и узоры, и теперь казалось, будто руины были скульптурным творением самой природы. Их поверхности, ранее гладкие и сияющие, стали бархатистыми, окруженными песчаной патиной, словно здесь царило вечное умиротворение.

Сквозь разрушенные арки и проходы виднелись удивительные рельефы и очертания. Столпы и колонны, остатки некогда величественных храмов, казались призрачными и таинственными, их вершины исчезали в бездонных небесах, и от них веяло дыханием давних богов. Лучи заката ярко озарили эти столпы, некогда подпиравшие небеса, но нынче накренившиеся и блеклые.

Океан, волнами омывая руины, играл свою монотонную мелодию, словно восхваляя долгий путь строителей и их потерянную цивилизацию. Вода окутывала останки забытого мира ласковым объятием, как будто призывала к вечному спокойствию.

Среди руин, там, где когда-то процветала инопланетная жизнь, теперь царило одиночество и тишина, и эти забытые памятники стали свидетельством невероятной истории, окутанной вуалью загадок и мистики, заслуживающей вечного восхищения и уважения.

Арис вступил на территорию, на которую, возможно, никто не ступал веками. Возбуждение и волнение наполнили его, когда он начал осторожно исследовать это место.

Дроны мерно жужжали над головой, то приближаясь к руинам, то отдаляясь.

— Арис, — раздался в его голове голос Солум, — я закончила радиоизотопное датирование и другие анализы, тебе будет интересно.

— Говори же!

— Руины состоят примерно из того же сплава, что и я, что и наш корабль. Той же, практически вечной кристаллической решетки...

— Хм, как интересно! — Арис задумался. — Значит, они тоже знали эти технологии.

— Согласно данным анализа, возраст этих руин от 150 до 200 миллионов лет!

— О, Боже... — Арис присел на песок, крепко задумавшись.

Местное сияющее солнце скрылось за горизонтом и ветер стал крепчать, разгоняя могучие волны, которые с рёвом налетали на берег, разбивались об остатки города, щедро осыпая брызгами береговую линию. Где-то в лесу зазвучала странная трель неизвестной птицы или животного. Вторая трель подхватила её, но уже с другой стороны леса.

— Арис, тебе пора возвращаться, — беспокойно напомнила Солум, — скоро ночь!

Не обращая внимания на её предупреждение, он направился к руинам. Когда вышел на твёрдую, слегка присыпанную песком поверхность, его шаги стали отзываться гулким эхом. Чувство восхищения перед древней цивилизацией охватило его, он касался разрушенных стен пальцами, словно хотел почувствовать пульс прошлой жизни. Его сердце билось сильнее, когда он осознавал, что является первым, кто ступает на эту территорию после чудовищно огромного промежутка времени. Даже сооружения из вечного материала оказались разрушенными! Это был момент, когда он становился свидетелем истории, которую он мог бы воссоздать, исследуя каждый камень, каждое разрушенное здание.

— Арис! — взволнованный голос Солум настойчиво прозвучал в его голове. — Тебе нужно срочно возвращаться, я фиксирую биологическую активность в лесу. Теплокровные. Они всё же есть на этой планете. Их много. Возможно, хищники.

— Ничего, — Арис вынырнул, наконец, из магического состояния восхищения древним городом, — Давно мечтал заночевать под открытым небом!

— Но как я смогу позаботиться о тебе там? Вдруг эти звери выйдут к тебе?

— Не выйдут, есть один старый способ, ты, наверное, и не знаешь о нем.

С этими словами Арис, покряхтывая, стал собирать сухие водоросли, разбросанные тут и там у кромки океана. Насобирав веток и хвороста, он разжег костер прямо у стен одной из гигантских покосившихся опор неведомого храма.

— Я боюсь за тебя, мне страшно тут одной! — волновалась она.

— Что за... ты не можешь бояться! Вот, где нестоящая жизнь!

— Арис, тебе нужно вернуться ко мне, — голос Солум перешел на истерические нотки, — или я могу переместить корабль ближе к тебе.

— Не вздумай этого делать! Корабль разрушит тут все. Я запрещаю!

Солум умолкла, но он еще долго ощущал её обиду и страх.

Костер жадно защёлкал и загудел, отгоняя спустившиеся сумерки и щедро испуская вихри тысячи искорок, которые создавали причудливые узоры на стенах здания. Невидимый уже океан ревел где-то рядом, иногда донося запах йода и мелкие солёные брызги.

Присев у костра, Арис достал из рюкзака питьевую воду и пистолет, который был предназначен как раз для таких случаев. Проверив заряд, он положил оружие рядом с собой, сделал несколько глотков воды и обратился к Солум:

— Как ты там?

— Мне страшно.

— Ну как же тебе может быть страшно? Что-то происходит? Анализ показывает какую-то опасность?

— Нет.

— Ну так чего же беспокоиться? У меня все хорошо, мне ничего не угрожает.

— Тебя нет рядом! Такого никогда не было! Вот что!

Арис задумался. Он часто представлял, как выглядела бы Солум, будь она человеком. Ему грезилась невысокая, темноволосая девушка, с большими, яркими, как бриллианты, глазами и широкой озорной улыбкой... Он мысленно приобнял её, поглаживая волосы, прижал к себе. И вдруг почувствовал, что ей стало легче.

— Вот и хорошо, дорогая. Все будет хорошо...

Он почувствовал, как горячая слеза скатилась ему на грудь.

Солум тихо всхлипывала рядом:

— Больше никогда так не делай. Не бросай меня, пожалуйста!

— Не буду, — он отбросил наваждение, и её образ растворился в ярком свете костра. — Давай лучше поговорим о чем-то хорошем!

— Теперь ты успокаиваешь меня, — сквозь слезы засмеялась Солум, — а это моя функция!

— Смотри! — сказал он, — тебе видно небо?

Один из дронов зажужжал где-то рядом в темноте.

— Да, я вижу то же, что и ты!

— Как красиво! Эти звезды... Как давно мы их не видели!

Картина поистине была завораживающей. Миллиарды звёзд усеивали черноту космоса, создавая непередаваемое зрелище. И среди этой бескрайней мглы, как драгоценное каменье на чёрном бархате, сиял непередаваемо красивый шлейф кольца через все небо.

Кольцо было подобно короне самой Вселенной. Оно обрамляло небесный свод как изумрудная гирлянда, создавая изысканный контраст между своей блистательной яркостью и бескрайней тьмой космоса. Его кристальная структура отражала и ломала свет солнца, которое ушло за горизонт, но его лучи освещали кольцо, создавая свечение из жёлтого и белого цвета. Кольцо, состоявшее из неких обломков, выглядело сейчас безукоризненно гладким и симметричным, излучая чувство гармонии и баланса, словно являлось символом созидания и порядка в бескрайнем хаосе космоса.

— Знаешь, — продолжал Арис, — здесь всё так же красиво, как было на Земле, не хватает только Луны, но есть это Кольцо...

— Да, очень красиво! А ведь кольцо, вероятно, когда-то было спутником, таким же как наша Луна, — поделилась Солум своими знаниями, — просто что-то происходит в движении планет, со временем некоторые сближаются, ломают друг друга, распыляют на обломки и образуются кольца. Такое случается...

Арис молча кивнул и с трудом поднялся. Возраст и большое содержание кислорода в атмосфере давали о себе знать. Отряхнув пыль, он тихо промолвил, обращаясь то ли к самому себе, то ли к Солум, то ли к руинам:

— Я зайду туда сейчас!

Он включил фонарик, оружие засунул в карман и медленно двинулся к большому проёму в сооружении, который приметил еще при свете дня.

— Арис, это может быть опасно! — голос Солум настойчиво зазвучал у него в ушах.

— Ты же воплощение логики! Вот скажи, какая разница — войти туда утром или вечером?

Солум промолчала, видимо, не находя доводов. Дроны прожужжали над его головой, включив освещение, чтобы помочь Арису ориентироваться.

— Вот так-то, — ухмыльнулся он и продолжил подниматься ко входу по кривым ступеням.

Ночь была мраком, смешанным с бликами Кольца в небе, яркий свет которого едва пробивался сквозь щели колоссального здания инопланетной цивилизации, в которое вошёл Арис. Тут было тихо, лишь шум прибоя завывал безумным эхом где-то сверху, под недосягаемым для света фонарей куполом.

По мере того, как он продвигался глубже внутрь, фонари высвечивали причудливые образы неведомых машин и агрегатов. Словно в историческом музее они были расставлены на запыленном полу, служа напоминанием о былой славе и величии утраченной цивилизации. Все они были сотканы из вечного материала, не поддающегося ни коррозии, ни времени. Здесь были исполинских размеров маятники, кубы, сферы, о назначении которых было бы сложно догадаться несведущему человеку. Среди экспонатов (Арис так окрестил их для себя) встречались странные механизмы, сделанные, казалось, из одной детали. Наконец вдали он увидел некое подобие летательного аппарата или космический корабль шарообразной формы размером с дом. Арис медленно продвигался вперед по бесконечному залу, а звуки его шагов растворялись в безмерном пространстве.

Обойдя очередной гигантский механизм, Арис повел фонарем, который выхватил из тени что-то до боли знакомое. Он вернул луч в это место и обомлел. Его глаза столкнулись с невероятным видением: перед ним, в свете фонаря, лежала поваленная статуя. Это была та самая статуя, которую он видел на Земле в момент отлёта!

Его сердце замерло от потрясения и неверия.

— Арис! — испуганно позвала Солум, но он не отвечал.

Статуя была скульптурным воплощением человеческой фигуры, её красота и грация оставались великолепными даже по прошествии этих несметных веков. Чистая, с мраморным оттенком, она лежала в пыли и взирала на него... его глазами, его лицом. Руки статуи были протянуты в его сторону, и она как бы молила о помощи.

Она выглядела словно часть изящного произведения искусства, утерянного во времени и пространстве. Утерянной надежды, утерянного стремления и... мечты.

Арис приблизился к статуе и пальцами нежно коснулся её поверхности. Он не мог поверить своим глазам.

— Ты это тоже видишь? — наконец сдавленным голосом произнёс Арис.

— Вижу, — тихо ответила спутница его жизни, — но как могла эта статуя, созданная на Земле, оказаться здесь, среди руин инопланетной цивилизации?

— Никак, Солум, никак. Мы и есть на Земле.

Старческая скупая слеза скатилась по щеке Ариса, он медленно достал пистолет и взвел курок.

— На этом все, Солум, конец! — промолвил он и поднял оружие к своей голове. — Прощай!

— Арис, неееет!!! — её голос никогда не был таким громким и переполненным ужаса, — остановись, любимый! Я люблю тебя!

Он уже не слышал ни Солум, ни эха прибоя, ни жужжания дронов над головой, только сердце, которое гулко отсчитывало свои последние удары. Три, два, один... «Хватит». Палец плавно нажал на курок... Однако Арис не узнал и не почувствовал, произошел ли выстрел. Погасли ли фонарики, или померкло его сознание. Взлетела ли его душа в небеса или осталась там, заточенная в гигантском зале музея, возле статуи с его бездыханным телом.

***

Звёздочка, как осколок алмаза, висела в безжизненной паутине бесконечной черноты. Ничто не нарушало покоя этого места. Не было ни света, ни звука, ни гравитации, ничего из того, что могли бы зафиксировать чувствительные датчики «Солум». Корабль вроде бы и летел с огромной скоростью куда-то по его субъективному пути, но для стороннего наблюдателя, если бы таковой вдруг нашелся, из-за отсутствия точки вылета и точки назначения в этом странном месте черной мглы, движением назвать это было невозможно. А поскольку нет начала и нет конца — нет и времени.

— Я вернула тебя, любимый мой! — сказала Солум, погладив руку Ариса и нежно сняла с него медицинский браслет, прижавшись к нему всем телом.

Они сидели на берегу моря, любуясь самым прекрасным закатом в их жизни. Арис отвёл взгляд от пенного прибоя и посмотрел на неё.

— Какая же ты у меня красивая! — нежно промолвил он, глядя на её роскошные тёмные волосы, широкую и грустную улыбку, немного трагически загнутые уголки губ и её бездонные глаза с отблеском солнца.

— Ты тоже, — ответила она ему взглядом, с любовью рассматривая его молодое мужественное лицо, его глаза, чёрные брови и волосы, — только теперь, дорогой мой, никаких планет и открытий, никаких пробуждений и шахмат! Только, ты да я. И ещё это море.