Она.
Адель имела складный ум, но упрямый характер, который делал её глупее своего уровня развития.
Подстригшись под каре, как велела мама, она выглядела младше своих лет, темно русые волосы чуть вились на концах.
Вздернутый нос, с веснушками, большие губы, щёки с ямочками, василькового цвета глаза с пышными ресницами, худые кисти с ногами и отсутствие жопы, что для нее было неимоверным комплексом - всё, что досталось Адель от погибшего отца и, вряд ли это могло помочь ее семье в материальном плане, да и в моральном.
Адель видела, как угасает ее мама, хоть и яро отрицает то, что смерть отца оставила на ее душе глубокий шрам, которому не зажить.
Обе старались поддерживать друг друга, веселить и плакать хотя бы три раза в неделю.
Мать Адель не была строга к дочери, разрешила сделать тату, проколоть нос, хоть ее коллеги по работе осуждали ее за такое воспитание своего ребёнка
Но ее это мало волновало, поскольку накану стояло счастье Адель.
Сама же Элла, так звали ее маму, была маленького роста, в отличие от своей дочери, которая уже давно ее перегнала, нижняя губа была чуть больше верхней губы-полоски, которую она так ненавидела и заходила за контур, чтобы это скрыть, хотя дочь не красилась вовсе.
Седые волосы прядями ложились на ее плечи, обвив грудь рядом с ее родным темно-каштановым цветом.
Элла носила юбки, ведь того требовал дресс-код на ее работе, ведь чтобы быть секретаршей, многого ума не надо, говорил ее муж, который по своей части был уже инженером.
У Эллы был мягкий, чуткий характер, как и у отца Адель, Питера.
Карие глаза с редкими ресницами, широкие бёдра, объемная грудь - в этой женщине было всё - ум, статность, красота.
Элла умела всё: она готовила, стирала, убирала, гладила, даже не смотря на работу, но ребенка этому научить не смогла.
Частенько она винила себя за то, что пошла работать, будучи в декрете, ибо думала, что ее отношения с дочерью были бы лучше.
Но время шло, Адель взрослела и наглела ввиду своего характера и подросткового периода, чем далеко не радовала мать.
- хоть сейчас бери доску и катайся,- кричала мама из своей спальни.
- я еще не покурила!,- орала вслед она и убирала доску в коробку.
- кстати, если ты хочешь купить мне новую, то сейчас как раз самое время!,- вдруг из минутной тишины выразила Адель
- заработаешь и купишь!,- отвечала мама.
- я тебя тоже люблю, мам! Спасибо, что заказала самую дорогую со своей карточки,- с усмешкой рассуждала Адель
- я тебя убью, клянусь Богом, Адель, сколько раз я говорила тебе так не делать!
Она снова обувалась в свои заношенные Вансы, сидя на полу, а не на пуфе в прихожей и громко топала, поднимая неубранные пыль и песок на коврике.
- всё, я к Стивену!,- скрываясь за хлопком двери, Адель убежала от наказания. Но не от своей матери.
Возможно, Адели стоило побольше проводить времени со своей дочерью, ведь та скрывала от нее многое, но не всё.
Да и идеальным родителем не будешь никогда, как и идеальным ребенком.
Адель курила; много - по утрам и вечерам она могла просидеть на балконе по три часа (а в чём ином, казалось бы, для нее, смысл бытия?)
Больше времени она могла потратить разве что только на свой скейт; иногда казалось, что она не выпускала его из рук ни разу за всю свою осознанную жизнь.
Она не умела врать, будучи 20-летней девушкой, Адель, бывало, больше не врала, а оправдывалась за свои проступки, что ещё больше злило маму
И конечно же, ей были вовсе неинтересны работа, учёба и все эти прочие "штуки", которые, по ее словам, делали ее тупее и лишали того жизненно необходимого времени на то, чтобы прожечь свою молодость.
Но одного в своей жизни Адель не знала - скоро ей предстоит выбрать, и этот выбор может напрочь выбить ее из колеи той жизни, которой она жила, любя стабильность и гармонию