Сердце в чужом теле

Мы радовались как дети, не в силах надышаться друг другом. Мой дорогой альфа наконец решился и украл мой поцелуй. Щёки мгновенно запылали, я зарумянился до самых ушей.

— Малыш, ты такой красивый, когда смущаешься, — прошептал он в ухо, легко подхватив меня на руки.

— Юль… я так сильно люблю тебя, — выдохнул я, обняв его за талию ногами.

Он поправил меня поудобнее, чуть отстранился и долго всматривался в мои глаза, будто боялся спугнуть.
— Я тоже очень сильно люблю тебя, — тихо ответил он и вновь поцеловал.

Он отнёс меня в спальню, опустился на кровать, а я устроился у него на коленях, обвив руками за шею. Сердце стучало так громко, что я боялся — он его услышит.

Но вдруг Юль осторожно отстранился.

— Ён, милый, мне нужно идти, — мягко сказал он, пытаясь освободиться из моих рук.

— Что не так? — я нахмурился. — Я думал… мы… — снова густо покраснел.

— Нельзя, — вздохнул он, гладя меня по волосам. — Твоё здоровье ещё не полностью восстановилось.

— Но я чувствую себя нормально! — возразил я.

— Я не об этом, малыш. У тебя ещё не было... течки. Феромоны уже пришли в норму, но организм не готов. Нам нельзя рисковать.

— И это говорит тот, кто бросил течного омегу в самый ранимый период? — я надув губы сердито посмотрел на него. — Бросил, после того как… поиграл со мной!

— Что? — он вскинул брови. — Когда это я играл с тобой?
— Тогда, когда оставил меня одного мучиться в течку! — я фыркнул.

— В течку?.. — его голос сорвался.

— Да! — глаза предательски увлажнились. — Я тогда чуть не умер, вспоминая твои прикосновения…

Юль застыл, его взгляд стал ошарашенным:
— То есть… тогда, после ресторана… у тебя…

— Да, — прошептал я, опуская глаза. — А ты меня бросил. Несколько дней я валялся в постели, корчась от боли и пустоты.

Он побледнел.
— Прости… Я… Я не знал…

— А теперь знай, — я упрямо поднял взгляд. — Мои гормоны в норме, и две течки я уже пережил без тебя. Но если ты ещё раз сбежишь… — я надул губы и прищурился. — Я найду себе другого.

Мой альфа неожиданно опрокинул меня на кровать и сам навалился сверху, прижимая своим весом, не оставляя ни малейшего шанса вырваться.
— Не смей даже думать о других! — зарычал он низко и хрипло, так, что у меня дрожью пошло по коже. — Я всех в клочья разорву ради тебя!

— Значит… я твой?.. — едва слышно прошептал я, и сердце бешено заколотилось.

— Только мой, — снова зарычал он, и его губы жадно впились в мои.

Поцелуй был таким настойчивым, таким властным, что я почти потерял дыхание. Я впервые ощутил истинную сладость грейпфрутовых феромонов своего альфы — они обволакивали меня, пронизывали каждую клеточку тела, сливаясь с моими, создавая неповторимую, густую, пьянящую смесь. Даже воздух в комнате казался вязким, тяжёлым от нашего слияния.
Я хотел большего. Мой альфа требовательно ворвался языком в мой рот, и наши языки сражались, переплетались в этой дикой, голодной игре. Он ласково провёл по нёбу, и я застонал, дрожь пробежала по позвоночнику. С уголка губ скатилась капля слюны, но он тут же слизал её с хищной нежностью, не отрывая от меня пылающего взгляда.

В его глазах горел огонь желания, и я отвечал ему тем же, обнимая руками его широкие плечи, прижимаясь всем телом, будто боялся, что он снова исчезнет. Это дикое, всепоглощающее желание, которого я раньше не знал, теперь управляло мной целиком. Я плавился под его руками, которые блуждали по моему телу, задыхался от его поцелуев, от его дыхания. Казалось, наши губы никогда не смогут насытиться друг другом.
Жар овладел нашими телами, заставляя нас сбрасывать всё лишнее, мешающее. Его пальцы вдруг изменили ритм, став томительно нежными. Он провёл кончиками от моих губ вниз, по линии подбородка, по шее. Я выгнулся дугой, когда его ладонь заскользила по груди, зацепив набухший сосок, и стон сорвался с моих губ. Он скользнул ниже, обрисовывая каждую линию, и остановился у пупка, задержав руку там, дразня и сводя меня с ума ожиданием.

— Ты говорил, что вспоминал мои прикосновения… покажи, как ты их вспоминал! — его голос прозвучал низко и хрипло, словно рычание, в котором едва держалась сдержанность.

Моё дыхание окончательно сбилось, грудь вздымалась часто и неровно. Щёки горели, будто я был в лихорадке. Но в его взгляде, тёмном и жадном, светилось такое желание, что я не мог отступить. Он ждал. Мой альфа хотел этого — и я был готов отдать всё.

Я провёл пальцами по губам, прикусил палец и медленно провёл языком, словно смакуя. Его глаза сузились, дыхание стало громче. Я скользнул ладонью ниже, обвел ореол соска, закрутил его, и тело тут же выгнулось дугой, послушное этому огню. Стон вырвался, хоть я и пытался его удержать.

Дже Юль тихо зарычал, подался ближе, но всё же не коснулся — только сжал простыню так сильно, что суставы побелели.

Моя вторая рука дрожала, когда я спустил её к паху. Я обхватил свой член и начал медленные движения — вверх и вниз, мягко, тянуще, так, чтобы каждое касание отзывалось дрожью в коленях.

— Ён… — сдавленный голос Юля сорвался на полуслове. Его дыхание стало таким тяжёлым, что я слышал каждую вибрацию его груди.

Он наклонился, его рука накрыла мою, усиливая движение, будто он больше не мог терпеть. Его пальцы переплелись с моими, и каждый рывок становился более требовательным, горячим.

— Ты сведёшь меня с ума… — прошептал он мне прямо в губы, почти касаясь, но не позволяя поцелую случиться.

Моё тело уже горело, я таял от собственного прикосновения и от того, как он дрожал рядом, сдерживая зверя внутри. Это будоражило кровь, и видимо не только мою.

— Так прекрасен, — прошептал альфа, и, перехватив мою руку своей, тоже начал поглаживать и стимулировать мою плоть. Глухой стон сорвался с моих губ и тут же был поглощён его поцелуем.

Как только кожа соприкоснулась с кожей, мы будто растворились в агонии наслаждения. Страсть вспыхнула так стремительно и ярко, что казалось — мы пожираем друг друга без остатка. Его губы нежно ласкали соски, то покусывая их, то зализывая оставленные ранки, а руки скользили по всему телу, оставляя за собой огненные дорожки.

Я поддавался его прикосновениям, таял, задыхался от волнения и желания, но когда пальцы коснулись моего влажного, трепещущего входа, я на миг застыл, сердце пропустило удар.

— Не бойся, — его голос был низким и удивительно мягким. — Я буду очень осторожен. Если ты не готов, лучше скажи это сейчас.

— …Всё… нормально… — сорвалось с моих губ, дрожащих от ожидания.

Его поцелуи постепенно скользнули ниже, и горячий язык коснулся кончика моего члена. От этого прикосновения по телу прокатилась мощная волна экстаза, лишившая меня дыхания. Когда его губы сомкнулись на чувствительной головке, я вцепился в простынь, пытаясь не сорваться в крик.

Пока я тонула в этой агонии удовольствия, он уже осторожно ввёл палец внутрь, мягко массируя стенки. Моё тело отзывалось жадно, без боли, готовое принять его. Его губы и язык ласкали меня с такой искусной нежностью, что я даже не заметил, как к первому пальцу присоединился второй, растягивая и подготавливая меня.

И вдруг — он дотронулся до какой-то сокровенной точки, и моё тело будто взорвалось. Оргазм накрыло так стремительно и сильно, что я потерял контроль, не сумев сдержаться. Я содрогался от волны за волной, даже пальцы ног непроизвольно поджались от напряжения, пока моя плоть пульсировала в его горячем рту.

Когда дрожь постепенно стихла, он поднял на меня взгляд — затуманенный, хищный, глаза почернели от желания. Его дыхание стало хриплым, губы влажно блестели. Он облизнул их и навис надо мной, сливаясь со мной в поцелуе, таком глубоким и требовательным, что казалось — мы соединяем не только языки, но и души.
Взяв мою руку, он опустил её на свой горячий, налитый член.
— Малыш… помоги мне. Ты такой маленький, боюсь, у нас может не получиться, — прошептал он.

Я нежно гладил его, желая спуститься ниже и ласкать губами, но он мягко остановил меня.
— Малыш, не так.

— Но… мне больно, — выдохнул я, сбивчиво дыша.
— Где больно?
— Тут… — я приложил его ладонь к своему входу. — Пожалуйста, продолжи то, что делал.
— Уверен?
— Прошу тебя…

Я понимал, чего он боится, но моё желание было слишком сильным. Даже если будет больно — я готов терпеть ради него.
Его пальцы осторожно проверили, достаточно ли я готов.  Моё тело само выделяло смазку, и он приблизил головку к моему входу. Сначала он медленно провёл ею по чувствительному краю, и только потом начал осторожно входить. Я ожидал жжения, но вместо этого меня охватило приятное, тянущее чувство наполненности. Он был огромен, но странным образом моё тело принимало его жадно.

Мой стержень вновь затвердел — лучший знак того, что боли не было, только сладость. Первые движения были осторожными, но с каждым толчком поднимало во мне новую волну жара. Я стонал, уже не скрываясь. Никогда в жизни я не испытывал ничего настолько восхитительного.

Он поймал угол, и, закинув мои ноги себе на плечи, двинулся глубже, пробивая прямо в точку, лишая меня дыхания. Сознание плыло, мысли гасли, оставалась лишь агония наслаждения.

В какой-то момент он вышел, когда я уже был на грани, но только для того, чтобы развернуть меня и войти сзади. В этой позе ощущения оказались ещё более откровенными — каждый толчок проникал так глубоко, что я задыхался. Он потянул меня назад, заставил выпрямиться, и я ощущал, будто насаживаюсь на него полностью, до конца.

Его губы впились в мою шею, улавливая аромат моей железы. И когда я уже взорвался от оргазма, он вонзил зубы в железу, оставляя свою метку. Боли почти не было — или, если и была, то она растворилась в накрывшей меня буре наслаждения.

Его жаркое семя выплеснулось внутрь, порыв за порывом заполняя меня. Моё тело дрожало, пока волны оргазма не стихли. Мы рухнули в объятия друг друга, измотанные, но счастливые.

Наша страсть утихла только к утру, и мы проспали до самого обеда.