Тени страсти

Прошло две недели после разрыва. Две недели, в течение которых Беатрис практически не вставала с кровати, не ходила на пары, погружаясь в пустоту и свои слёзы. Комната наполнялась тихим эхо её воспоминаний — смех Сэма, его тёплые глаза, запах его, разговоры, прогулки... Всё это было рядом, но теперь казалось недосягаемым.

Мама настояла на том, чтобы оформить справку для университета:

— Беатрис, тебе нужен отдых, чтобы восстановиться. Я позабочусь о преподавателях, пусть они знают.
— Ладно, мама... — слабо ответила она, ощущая тяжесть в груди и пустоту внутри.

Каждое утро, просыпаясь, она ловила себя на мысли: «Почему он ушёл? Почему это произошло именно так?» Слёзы катились по щекам, и она не могла остановиться. Но постепенно внутри зародилась мысль, будто маленький огонёк: «Я не могу оставаться прежней. Он должен увидеть, что он ошибся».

В этот день она решила действовать. Волнистые рыжие волосы, её давняя гордость, улетели в кресле парикмахера, оставив после себя чёрное каре с строгими линиями, подчеркивающими новый характер. В отражении она видела не только лицо, но и решимость.

— Должно быть больно, должно быть непривычно, — шептала она себе, глядя на свои руки, ощупывая новые пряди волос. — Но теперь всё иначе.

Она изменила стиль — кожаная куртка, джинсы с потертостями, массивные ботинки, аксессуары, которые раньше считала слишком вызывающими. Всё это создавало образ недоступной, закрытой девушки, такой, какой она хотела быть.

Затем — татуировка на бедре, тонкая ветвь с маленькими черными розами. Игла жалящая, почти болезненная, но каждый штрих добавлял силы, ощущение контроля и независимости.

Вечером она вышла из дома, закурив сигарету,это была новая ее зависимость,воздух прохладный и свежий,заполненный едким дымом от сигарет,ноябрьский ветер слегка трепал чёрные пряди. И вдруг на парковке... Сэм. Его взгляд сразу поймал её. Он ожидал увидеть её прежнюю, открытую, мягкую.

Но она не замедлилась. Она шла мимо, ровным шагом, взгляд острый, холодный. Ни улыбки, ни приветствия. Лёгкая дрожь в груди она ощущала, но наружу не выпускала.

— Беатрис... — сказал он тихо, почти шёпотом. — Эй, постой...

Она не ответила, не остановилась, просто продолжала идти, держа голову прямо, плечи расправлены. Сэм сделал шаг навстречу, но её образ, её новая решимость словно стеной стоял перед ним.

— Ты изменилась... — сказал он, с оттенком боли в голосе. — Но почему так? Почему закрылась?

Она не оборачивалась:
— Это не твоё дело.Иди дальше верь всем.

Сэм почувствовал, как сердце сжимается. Она прошла мимо него, холодная и недоступная. Внутри он знал, что потерял что-то важное, что её больше не узнать так, как раньше.

Беатрис же шла, чувствуя странное облегчение. Каждое слово, каждое холодное движение добавляло ей уверенности: теперь она могла быть другой, независимой, недоступной. И пусть Сэм видел её такой — она не была прежней, и это было её решением.

— Пусть он знает... — думала она, ступая по мокрому асфальту, — пусть поймёт, что я могу быть другой, что я сильнее, чем он думает.

Сэм остался стоять на парковке, наблюдая, как она исчезает вдали. Сердце сжималось от боли и сожаления, но он не мог её догнать. Теперь она — закрытая, недоступная, и это был её выбор.

******

Прошло несколько недель с момента, как Беатрис полностью сменила образ. Её привычная мягкость и открытость исчезли, уступив место жёсткости, независимости и загадочности. Теперь она почти не общалась с одногруппниками, но нашла компанию людей, которые разделяли её новый образ — байкеров. Эти ребята — ребята с улицы, свободные, дерзкие, не обращающие внимания на чужие правила. Они приняли её сразу, как «свою», потому что она не пыталась казаться милой и правильной.

В один из вечеров она стояла перед витриной мотоциклов. Сердце учащённо билось. Её взгляд зацепился за черный байк с хромированными деталями, строгими линиями, словно созданный для неё.

— Это он? — спросила она себя, касаясь руля, ощущая холодный металл в руках.
— Да, он — мой. Мой новый путь. — Прошептала она, и, не раздумывая, заключила сделку.

Теперь каждый вечер она каталась по улицам, ветер трепал её волосы, кожа горела от свежести, а курение, ставшее новой зависимостью, добавляло ощущение контроля и взрослости. Каждая затяжка казалась символом её силы, независимости и дистанции от прошлого.

Сэм же... Сэм не мог забыть её. Он наблюдал за изменениями и понимал, что Беатрис стала другой, почти чужой. То, что казалось ему наивной, доброй и преданной, оказалось лишь верхушкой айсберга. Теперь она — уверенная, закрытая. И это было тяжело принять.

— Она... она такая же, как все, — думал он, глядя в окно своей комнаты на темные улицы. — Может быть, со мной она была искренней, но... если я не был рядом, она просто... делает что хочет.

Он вспомнил, как раньше видел её улыбку, её смешки, как легко доверяла ему. Теперь же каждая её улыбка была скрытой, каждый взгляд — сдержанным. Сердце сжималось, когда он думал, что это он сам позволил себе потерять её и подпустить ее к себе.

Беатрис же ощущала странное удовлетворение. Свобода, скорость мотоцикла, компания байкеров — всё это заполняло пустоту после разрыва. Но даже среди этой свободы была лёгкая грусть, воспоминания о Сэме, о том, что было когда-то, о том, как она любила его, доверяла и как легко могла быть открытой.

Но даже в этом новом образе, среди дыма, ревущих моторов и свободных улиц, оставалась часть Беатрис, которая плакала тихо по ночам, вспоминая Сэма. И чем сильнее она казалась окружающим, тем более уязвимой была внутри.

Сэм Каждый раз, видя её на мотоцикле, с черным каре, в кожаной куртке, с сигаретой между пальцев, он ощущал одновременно боль.

Беатрис, напротив, теперь держалась как будто она сама себе хозяин. Никто не видел, что её глаза иногда блестят от слёз, что сердце всё ещё помнит тепло Сэма. Она сделала свой выбор — быть свободной, быть непредсказуемой, быть своей собственной силой.

И пока она мчалась по ночным улицам, куря и чувствуя ветер на коже, внутри всё ещё звучал тихий голос:
— Свобода — это хорошо... но пустота иногда слишком тяжела.
*****
Декабрь был холодным и серым. Снежинки падали редкими хлопьями, но холод не чувствовался так сильно, как пустота внутри Беатрис. Она уже давно перестала ждать звонков, сообщений или хотя бы намёка на примирение с Сэмом.

Всё началось с видео. Кэсси, хитроумно и жестоко, подстроила кадры так, чтобы казалось, что Беатрис встречается с кем-то другим. Сэм поверил. Он написал один раз, второй... и больше не писал. Он ушёл, не пытаясь выяснить правду. Сердце Беатрис сжалось, когда она поняла, что доверие, которое она так бережно хранила, разрушено всего лишь из-за лжи.

— Он действительно верит им... — шептала она себе, сжимая сигарету между пальцами. — Всё, что я могла объяснить... всё бесполезно.

Она не плакала сразу. Сначала была злость, обида, желание доказать всем, что она не та, кем её считают. Но через несколько дней злость сменилась отчаянием. И тогда она начала погружаться в новые привычки, которые могли хоть немного притупить боль.

Мотоцикл стал её спутником в пустых ночных улицах города. Алкоголь — способом забыть. Она редко кого-то видела, её байкерская компания уважала дистанцию и позволяла ей быть самой собой.

День рождения Беатрис прошёл тихо. Ни поздравлений, ни звонков. Она открыла бутылку дорогого виски, села на мотоцикл и прокатилась по пустынным улицам. Сигарета горела между пальцами, холодный ветер бил в лицо, но внутри было тепло — от осознания, что она сама себя выносит в этот мир.

— Пусть всё будет так... — сказала она себе, глядя на свет фонарей, отражающийся в мокром асфальте. — Пусть он верит в ложь. Пусть. Мне больше не нужно объяснять.

Сэм в это время готовился к переезду. Родители настояли, чтобы он перевёлся в другой город, в другой университет. Он пытался держаться, но мысли о Беатрис преследовали его постоянно. Он понимал, что доверие разрушено, что их путь разошёлся, и это причиняло больше боли, чем любой конфликт.

Беатрис постепенно перестала ходить в университет, пропускала лекции, пряталась в своей комнате, лежала на кровати и плакала ночами. Она уже не пыталась контролировать себя. Алкоголь, сигарета и мотоцикл стали её способом держаться на плаву.

— Я больше не хочу быть той, кем он думал меня... — думала она, глядя на своё отражение в зеркале. Волнистые рыжие волосы теперь были чёрными, каре лежало ровно, взгляд стал холодным и отстранённым. — Я буду своей. Никому не позволю обмануть меня снова.

Пустота вокруг неё была ледяной, но Беатрис понимала — это её путь, её выбор. И хоть сердце болело, она не собиралась возвращаться к прошлому, где ложь и недоверие могли разрушить всё ещё раз.

На улице тихо гудел мотор её мотоцикла. Беатрис завела его и умчалась прочь, растворяясь в зимней темноте. Алкоголь горчил во рту, сигарета догорала между пальцев, но это был её ритуал свободы и начала новой жизни.

Сэм уехал. Он перевёлся. Беатрис осталась. Но она знала — их история закончена. И она не собирается позволять прошлому диктовать её будущее.