Глава 17
Анечка на него обиделась. Очень сильно обиделась. Девочка не разговаривала с Андреем целых три дня, что для такой болтушки, как она, было сроком неимоверно огромным. Она перестала с ним разговаривать еще в Суздале, отсев на последние места в автобусе. Потом они полдня провели во Владимире, но ни на какие знаки внимания друга она не обращала внимания. Лана тоже фыркала, стоило ему приблизиться к ней. Она вела себя так «за компанию» с обидевшейся Анечкой. Андрей ничего не понимал. Ну, да, он засиделся допоздна у бабушки Агаши, но ведь это не повод дуться так долго. Он же ходил к ней по делу! Но Анечка даже не позволяла ему ничего объяснить, поворачивалась и уходила.
Вернувшись домой и побросав вещи, Анечка улизнула к Лане, оставив парня наедине со своей радостью, которой он так мечтал поделиться с близким другом. Если бы Андрей жил со своими родителями и не видел ее какое-то время, то ситуацию вполне можно было бы как-нибудь разрулить, но сейчас он стал заложником обстоятельств: они постоянно виделись в квартире, однако девочка его игнорировала, отказывалась разговаривать и вообще вела себя крайне странно. Родители заметили, что между детьми пробежала черная кошка, но Андрей ничего не мог объяснить, потому что не понимал, что произошло, а Анечка лишь отмахивалась от назойливой мамы. В конце концов, ему надоело ходить за обидевшейся девчонкой и уговаривать сказать хоть слово.
Пока Анечка дулась и проводила время у подруги, Андрей систематизировал полученную информацию и досконально изучил карту Москвы. У него был ключ, но он до сих пор не мог понять, как им воспользоваться. Причем здесь хищная птица? Кровь ищет его и найдет. В свете сложившихся обстоятельств ему хотелось найтись как можно быстрее. Жить под одной крышей с девчонкой, к которой ты питаешь нежные чувства и которая не обращает на тебя никакого внимания, было невыносимо тяжело. Он пытался думать о хищной птице, но мысли неизбежно возвращались к Анечке. Андрей любит. Он разрешил себе это чувство. Оно рвалось наружу, искало поддержки и подпитки, но вместо этого... Эх, да что говорить! Анечкино неадекватное поведение выбивало его из колеи, заставляло страдать, мучиться. Возвращаясь в гостиницу, он мечтал, как расскажет ей все, поделиться сокровенным, откроет значение своего имени и свое предназначение, свою сущность, но он совершенно не был готов нарваться на пугающую стену между ними. Самое обидное заключалось в том, что Андрей не понимал, как исправить ситуацию, как не понимал он и того, из-за чего Анечка вдруг вздумала обижаться.
На диване сидел мишка с плюшевым сердечком в лапках. Точно такой же лежал в комнате Анечки. Андрей вырвал листок из тетради и написал ей письмо. Потом спрятал его за плюшевым сердечком. Анечка увидит письмо, прочитает и все поймет. Она не будет больше обижаться.
Он еще раз пролистал атлас птиц. Раздел, посвященный хищным птицам, не мог не радовать. Птиц было много. Слишком много, чтобы понять, какая именно должна ему помочь. Андрей решил идти от обратного. Как именно должна помочь птица? Птица... Она может показать дорогу... Дорогу куда? Скорее всего, к месту перехода между мирами. Если он найдет это место, то сможет вернуться домой. Вот оно! Но как найти хищную птицу? Надо размышлять логически. Хищная птица? Допустим, орел. Где в Москве может жить орел? В зоопарке. Хорошо. Что еще может носить имя хищной птицы? Улица Орловская. Памятники? Нет, похоже памятников хищным птицам в Москве нет. Если только памятник какому-нибудь Орлову, Ястребову, Соколову... Питомники? Что еще? Город Орел... Но это кажется далековато от Москвы... Или переход между мирами находится не в Москве?.. Где? Он растерянно смотрел на картинки.
Ах, если бы ты была рядом, то мы бы уже придумали, как найти хищную птицу. Ты же лучше всех знаешь город, ты такая умная, так все здорово придумываешь...
Сидящий на диване мишка грустно улыбался. Большие пластмассовые глаза были наполнены тоской, улыбка на плюшевой мордашке казалась ненатуральной. Он обнял игрушку, словно прося помощи и защиты.
Ты так нужна мне сейчас! Я не могу без тебя найти дорогу домой. Мы бы пошли вместе к переходу, и я познакомил бы тебя со своим Миром, подарил бы тебе его целиком, без остатка.
Он почувствовал, как ладони закололо. Андрей закрыл глаза и представил, как от рук отделятся маленький розовый шарик.
— Я люблю тебя, — шепнул он шарику. — Вернись. Я нуждаюсь в тебе.
Он мысленно отпустил его в окно.
На душе было мерзко и отвратительно. Стены давили на сознание, как будто гнали из дома, подальше от любимого человека. Он должен двигаться, тогда мысли можно будет как-то привести в порядок. До тех пор, пока он дома и все здесь пропитано Анечкой, он не сможет нормально думать. Он должен идти. Бежать! Вперед! Нестись навстречу зову. Куда? На место аварии, в те кафе, где они пили пунш и ждали подругу. Куда угодно, только подальше от дома! Идти! Бежать! Словно неведомая сила тащила его прочь, смешивала мысли в кашу, оставляя только одну — бежать, двигаться! Двигаться!
Он наспех оделся и выбежал из дома.
***
Лана рассказывала, как они вчера с Оксаной ездили в гости, и к сестре клеился молодой человек. Конечно же молодой человек был безумно старым — целых тридцать лет, но как божественно он играл на гитаре! Если бы ему было лет двадцать, то Лана с удовольствием бы пофлиртовала с юношей, а такая древняя окаменелость не годилась в женихи даже Оксанке. Хотя, за сестру Ланка не ручалась, кажется, та втюрилась по самые уши.
— А что Андрей?
— Кажется, пора переставать обижаться. Он перед Владимиром выглядел таким счастливым, светился как начищенный самовар, а сейчас на нем лица нет. Ходит, в глаза заглядывает, дотронуться боится. И, по-моему, он не очень понял, чего я надулась.
— Ничего себе! Шлялся где-то полночи, вместо того, чтобы спать, а теперь он не понимает, чего ты обиделась? Все он понимает! Еще не известно, с чего бы ему светиться самоваром. Он, между прочим, пришел вместе с Уфимцевой. Под ручку! Так что факт остается фактом — они где-то терлись вдвоем. А Катька сама говорила, что от Андрюшки торчит. Променял он тебя, Мальцева, на Уфимцеву.
— Да ну, брось! Он не променяет меня на Уфимцеву. Это не тот человек.
— Да ты-то откуда знаешь, какой он человек? Все они одинаковые!
— Нет, Ланка, ты не права. Мы переборщили. Нельзя так делать. Знаешь, как мне тяжело? Он есть перестал, за столом поковыряется в тарелке и обратно ее ставит почти полную. Все на меня смотрит. Или в угол забьется с каким-то дурацким атласом птиц и сидит нахмурившись. Не понимаю, зачем ему этот атлас...
— Орнитологом решил стать! — рассмеялась Лана. — И потом, подумай сама, он нам что сказал? Голова болит! А сам куда делся? Ушел куда-то с Уфимцевой! А как он нас выпроваживал? Как больным прикидывался? Врет он все, Анька! Шлялся где-то. А раз так, то наказать его надо. Поделом. В следующий раз умнее будет.
Анечка закусила губку, тревожно глядя на подругу. Вряд ли Андрей куда-то ходил с Уфимцевой. Тогда почему они вернулись вместе? И зачем он их выгнал? Почему ушел и не сказал куда? Этого простить нельзя. К тому же он, скорее всего, специально оставил мобильный в номере, чтобы девчонки не смогли его найти. Она взяла телефон и набрала номер Уфимцевой. Катька скажет, где они были и что делали!
— Кать, привет, это Аня! Слушай, ты можешь мне честно сказать, где гуляла вечером в Суздале... Точно?.. Катя, это очень важно для меня. Пожалуйста, скажи правду!.. А Андрей? Он был с тобой?.. Нет?.. Я могу тебе верить?.. Это точно?.. Спасибо!
— Ну? — нетерпеливо теребила ее Лана.
— Она познакомилась с мальчиком, и они ходили на дискотеку в местный клуб. Потом он проводил ее до гостиницы. А Андрея она встретила у самого входа, вот и получилось, что они вместе с ним пришли. Он был не с Уфимцевой!
— Анька, ну ты же понимаешь, что где-то он был. А где и с кем он не скажет!
— Всё, сегодня бойкоту конец. Хватит ему голодать, а то совсем с лица сошел.
— Я бы подержалась еще денек. Для профилактики.
Анечка смотрела в окно. На ветке туда-сюда прыгал снегирь, клевал мороженые ягоды рябины. Забавная птаха. Всё, больше никаких бойкотов. Он ее любит. Она видит это, чувствует: по глазам, по жестам, по отношению! Сегодня вечером, если все будет хорошо, она будет нежной и ласковой с ним. А завтра все обиды забудутся! И они целый день проведут вместе. Снегирь вплотную подобрался к окну. Слезы навернулись на глазах в предчувствии скорого примирения. Птица превратилась в маленький розовый шарик и... она услышала голос Андрея:
Я люблю тебя. Вернись. Я нуждаюсь в тебе!
Анечка отшатнулась от окна, едва не наступив на сидящую на полу Лану, занятую маникюром.
— Ты слышала?
— Что? Ты там приведение что ли увидела? — Лана тут же вскочила, но снегирь, испуганный резким движением по ту сторону стекла, успел улететь.
— Голос! Ты слышала его голос?
— Мальцева, обострения у шизофреников обычно случаются весной, а сейчас январь на дворе! Какой голос? С ума сошла от переживаний? — она вернулась на пол и опять начала наводить на ногтях лоск.
Анечка испуганно смотрела на монотонно двигающуюся пилочку. Какая-то ужасная догадка терзала душу, но никак не оформлялась в стройную фразу.
— Он ушел... — неожиданно поняла она.
— Куда он ушел? У него никого нет, кроме вас. Перестань себя накручивать. — Лана сдула пыль с ногтя, покрутила аккуратный пальчик перед глазами. Удовлетворенно улыбнулась.
— Он ушел навсегда.
— С чего ты взяла?
— В Суздале Андрей понял, кто он и откуда, именно поэтому он и светился! Только это могло заставить его быть таким безмерно счастливым! А дома я его затравила, и он ушел, потому что жить со мной под одной крышей ему тяжело!
— Анька, вон телефон. Позвони ему и скажи, что ты сейчас придешь и поговоришь с ним. Или позови его сюда. Чего ты истерику закатываешь раньше времени? Мы два месяца не могли найти его родню, а тут он съездил в Суздаль и — раз! — сразу же всех нашел! Сказка да и только!
Анечка дрожащими руками набрала домашний номер. Трубку никто не брал. Она позвонила ему на мобильный. Абонент временно недоступен. Анечка почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он ушел. Навсегда.
***
Он скитался по городу уже несколько часов, голодный, замерзший, промокший под отвратительным зимним дождем. Он был в кафе, где с друзьями когда-то пил кофе по-мексикански и ел вкусный черный-черный ржаной хлеб в белой обсыпке. Он вспомнил, что девочка, большая сладкоежка, заказывала себе яблочный штрудель с ванильным соусом. Маленький кусочек стоил дорого и был не особо вкусным. Вскоре она переключилась на черный-черный ржаной хлеб, утверждая, что около ее дома такой вкуснятины не продается. Он вспомнил, как им было хорошо втроем, весело.
Влажные, покрытые испариной, минуты утекают, растворяются, рассыпаются, как давно облетевшие с деревьев листья. Скоро все закончится...
Кудлатое небо ползает грязно-оранжевым брюхом по ночному городу, пытаясь удобнее устроиться: ему предстоит долгая спячка, почти забвение на долгие месяцы. Сильный морозный ветер выхолаживает душу, словно пытается выдуть из нее согревающую любовь. Ледяной дождь промочил одежду и обувь. Ноги ничего не чувствуют. По лицу стекают капли. Как слезы...
Дождь шепчет твоё имя... Будто хочет напомнить, как мне тебя не хватает... Дождь плачет... И его слёзы текут по моим щекам... Я так люблю тебя... Мне так тебя не хватает...
Он шел по улице к кафе, где они с другом пили пунш и ждали подругу, застрявшую в магазине. В голове опять звучал голос, утверждающий, что промокшие ноги лучше всего согреет горячий кофе... Он грустно улыбнулся. Ему так хотелось вернуться к родным, к маме и папе, к брату и сестре... Вот кто были эти люди! Это его брат и сестра! А если он, великий Мастер из другого мира, бывает здесь с братом и сестрой, то где-то должен быть переход! Иначе как бы они попадали сюда. Однако возникал и другой вопрос: зачем им, людям из другого мира, приходить сюда? Но, если они приходили в этот мир, значит, они могут искать его здесь! И все что ему надо — пойти им на встречу! Туда, куда приведет хищная птица!
Было около десяти вечера, когда он, продрогший до костей, спустился в метро. Телефон он выключил специально: не хотелось объяснять Мальцевым, что сейчас ему надо побыть одному, подумать, решить, как быть с Анечкой, что делать с ориентиром.
Анечка... Анюта... Что же ты наделала?
Он не заметил, как проехал несколько кругов по кольцевой линии.
На душе скреблись кошки. Он и не предполагал, что ему может быть так больно от поступков взбалмошной девчонки. Он вспоминал ее улыбку, такую милую, такую дерзкую. Ее глаза — голубые, словно Средиземное море. Мятые и взлохмаченные волосы по утрам. Желтую пижаму в смешных сиреневых утятах. Перед глазами стоял ее растерянный взгляд, когда в больнице он повел себя не так, как она ожидала...
Их высадили из поезда на станции «Павелецкая». Он перешел на другую линию, заскочил в вагон и вновь сжался на сидении, погрузившись в собственные мысли, не замечая мелькающих за окном станций.
А тот поцелуй... Он и не думал ни о чем таком. Сейчас, конечно, он может признаться себе, что боялся думать о чем-то большем, чем дружба. Ее губы. Мягкие губы. От них всегда пахло карамелькой, и на вкус они были сладкие. Их хотелось целовать и целовать. Каждую минуту, каждое мгновение ему хотелось прикасаться к этим сладким губкам.
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Белорусская». Поезд следует до станции «Сокол».
Почему он не позволял себе любить? Почему боялся и страшился этого чувства?
Аня, ты же всегда помогала мне, поддерживала, выручала. Ты была другом, настоящим, другом, которым я так гордился, которому доверял. В лесу, маленькая и беззащитная, ты вдруг стала сильной и смелой, бросившись на взрослого мужика, защищая меня, перепуганного до полуобморока. Если бы не ты, я обязательно бы погиб. И это легкое касание моей щеки в Можайской больнице. В мире нет ничего слаще и волнительней того поцелуя. Первого поцелуя...
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Динамо». Поезд следует до станции «Сокол». До «Сокола» поезд.
А потом в больнице, когда она гладила его по лицу, едва касаясь холодным пальчиком горячей разбитой кожи, он понял, что нет никого лучше этой родной девочки. И он готов был отдать все на свете, лишь бы эти пальчики и дальше гладили его по лицу, снимая боль, залечивая душевные раны.
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Аэропорт». Будьте внимательны, поезд следует до станции «Сокол». До «Сокола» поезд.
А с каким упоением они целовались в больнице после второго сотрясения мозга. Сначала маленькими поцелуями осыпали губы друг друга. Робко, несмело. Словно прислушиваясь к себе. Потом смелее, пробуя... Он заставил замолчать поток мыслей. Сознание было возбуждено до предела. Он так явно чувствовал сейчас ее вкус, что не мог совладать с собой. Сердце в груди колотилось быстро-быстро. Поясницу и живот дергало.
— «Сокол». Просьба освободить вагоны, поезд отправляется в депо.
Он вышел на платформу и огляделся, пытаясь понять, куда его привезли. На стене красивыми буквами написано «Сокол». Он удивленно уставился на надпись. Сокол!
Хищная птица поможет тебе!
Он, бессмысленно шатаясь по городу и катаясь в метро, полностью доверив свое тело ногам, нашел ключ! Совершенно случайно!
Он рванул вверх, в город.
Все здесь казалось знакомым! Грохочущие трамваи, гул Ленинградского проспекта. Продуктовый магазин на углу большого дома, где они с братом всегда покупали пирожные для сестры. В этой палатке они брали миндаль в шоколаде! А в этом ларьке сестренка приобретала любимые журналы! Если перейти на другую сторону проспекта, то будет книжный магазин, где он сам проводил многие часы, выискивая интересные книги. Он схватился за голову и заставил себя успокоиться. Надо отключить сейчас любые мысли по поводу этого района. Надо довериться ногам. Они здесь были. Они найдут то, что надо. Будет ли это место переходом в его мир или это будет что-то иное, но в любом случае, там он найдет себя, своих родных и сможет вернуться домой. Он сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть на глубину, и пошел вперед, куда глаза глядят.
Ноги долго наматывали круги между домами, уходя вглубь района. Некоторые двери подъездов казались ему знакомыми, но ни одна не вызывала доверия. Он рассматривал окна: глаза всегда с первого раза останавливаются на знакомых окнах. Но сердце не трепетало ни от одного окна. Ни тебе знакомых деревьев, ни площадок... Он расстроился. Неужели ошибся? Что делать? Как найти родных?
Он шел сквозь большой парк. Ровные вычищенные дорожки блестели серебром в свете фонарей. Черные ветки деревьев под тяжестью снега склонялись над ним, полностью закрывая темное грязное московское небо без манящих звезд. Его сопровождал хруст снега под ногами. Ему не было страшно в этом безмолвном черном лесу, каким-то чудом сохранившемся в огромном мегаполисе. Он был уверен, что никто не посмеет тронуть Мастера великой Силы, чье имя означает Созданный Миром.
Странное сияние между деревьев привлекло его внимание. Словно кто-то подкинул горсть пушистых снежинок и их осветил яркий солнечный луч. Он остановился, наблюдая как над небольшой поляной, которую летом, скорее всего, использовали в качестве клумбы, возникает полупрозрачный блестящий кокон. Все произошло так быстро, что он не сразу понял, откуда на полянке появились люди. Он замер, боясь спугнуть наваждение. Два человека... Два подростка... Мальчик и девочка! С трудом преодолевая сугробы, ребята шли туда, где стоял он, скрываемый тенями огромных лип. Они о чем-то возбужденно переговаривались на странном мелодичном языке. От счастья его пригвоздило к земле. Он не знал, как их окликнуть, он боялся их спугнуть, опасался, что они исчезнут также внезапно, как появились.
Он заметил, что девочка, отряхивающая брюки от снега, пристально смотрит на него, не зная, что предпринять. Она схватила друга за руку и совершенно неприлично указала в его сторону пальцем. Поняв, что они никуда не исчезнут, он на ватных ногах подошел ближе к фонарю. Радостно закричав, ребята бросились к нему навстречу.
Сестра плакала, уткнувшись носом в его куртку, осыпала лицо поцелуями и постоянно шептала:
— Милый, мы нашли тебя! Мы нашли тебя! Живой! Живой! Живой!
Брат, счастливо улыбаясь, крепко его обнял. У него не было слов, чтобы выразить свою радость от встречи. Они столько пережили, потеряв его, перевернули мир, чтобы найти.
Он молчал, с ужасом осознав, что не помнит ни их лиц, ни имен. Он знал, что с этого момента его жизнь полностью изменится, в ней все будет хорошо, потому что родные нашли его, привели к этому месту, и теперь он в полной безопасности.
— Великий Космос! — воскликнула сестра, быстро проводя руками вдоль тела, которое начало покалывать от уже знакомого воздействия магической силы. — Что с тобой произошло? Худющий! Ребра сломаны, почки отбиты! Лицо все в шрамах и синяках! Стриженный! Что с головой? Ничего себе! Кто так перелопатил тебе мозги? Такой сильный блок на памяти стоит! Ты хоть имя свое помнишь?
Он беспечно покачал головой и глупо улыбнулся: какое это имеет значение?
— Главное, что живой, — улыбался брат. — Вот вернемся домой, лучшие знахари Вселенной поставят тебя на ноги, мама откормит, а мы с сестрой блок с памяти снимем. Все будет хорошо. Не переживай. Главное, что ты жив.
И ребята, крепко держась за руки, словно боясь, что их снова разлучат темные силы, пошли к порталу. Домой возвращался Верховный Правитель Вселенной.
***
Милый мой человечек! Самый любимый человечек на свете!
Мне тяжело писать это письмо, как бы там ни было, я должен все тебе рассказать. Так получилось, что в Суздале мне объяснили, кто я и откуда пришел. Мне дали ключ, который должен помочь найти родных. Но я не понимаю пока, как им воспользоваться. Хищная птица, которая укажет путь домой... Я рассчитывал на твою помощь, Я надеялся, что мы вместе найдем мою семью...
Я не виню тебя ни в чем... Возможно, есть веские причины, которые заставляют тебя действовать так, а не иначе.
Я хочу, чтобы ты знала... Ты стала для меня самым близким и дорогим другом на свете. Я живу тобой... Я люблю тебя...Больше всего на свете я люблю тебя...
Я должен идти... Родная кровь зовет, гонит прочь... Я пришел из другого мира. Он торопит. Зовет.
Но я постараюсь вернуться. А если ты будешь ждать меня, я вернусь обязательно.
Помнишь? «Мое сердце навсегда останется с тобой». Береги его.
И я обязательно вернусь.
А.