глава 14 ловушка из лжи
После утренней тренировки я сидела в тёплом свету зала и лелеяла странное чувство — смесь усталости и новоприобретённой уверенности. Нацуки уехал по делам: его обещание вернуться не звучало как угроза, а как неизбежная обязанность. Я пыталась поверить, что смогу в одиночку пройти этот день.
Внезапно в коридоре раздался шёпот. Казалось, воздух стал плотнее; я почувствовала, как кто‑то наблюдает. На пороге появилась Лиария — её медные волосы мерцали, а взгляд был ледяным.
— Как мило, — произнесла она медленно, улыбка была холодной. — Вот ты и одна. Король в отъезде, а двор открыт для разговора. Не хочешь ли пройти со мной на балкон? Там... свежий воздух. Мы можем поговорить о том, где твоё место.
Её слова были приманкой. Внутри меня заиграла тревога, но и раздражение: зачем она снова пришла? Почему эта гордость постоянно ломается о мою жизнь?
— Я не ищу конфликтов, — ответила я спокойно, — но если есть что сказать, говори прямо.
Она шагнула вперёд, лицо приблизилось, и в её голосе зазвенел вызов. — Ты человек, Инна. Ты чужая. Твои крылья — уродливый брак магий. Люди и драконы не должны сливаться. Я покажу всем, кто ты есть на самом деле.
Не успела я осмыслить угрозу, как её губы исказились в улыбке, и вокруг нас в коридоре вспыхнули мелкие искры — сигнал. Сгусток слуг выскочил из-за колонн; одни закрыли выходы, другие пошли на сближение. Это была постановка: публичная провокация, рассчитанная на свидетелей.
— Что вы делаете? — горячо спросила я, но Голос Лиарии звучал уже для собравшихся, громче, чем надо. — Вот она, люди! Ведьма в драконьем дворце! Пусть покажет нам свою тварьную суть!
Толпа заворчала. Кто‑то начал требовать расправы. Сердце моё застучало, но странный азарт проснулся в груди: я не хотела поддаться панике. Не сейчас.
— Стойте! — выкрикнула я, и в ответ на это слово что‑то внутри меня вздрогнуло. Злость — острая, как пламя — вспыхнула и зажгла провода моей магии. Энергия поднялась в груди и рванула наружу, словно зверь, которого заперли слишком долго.
Чаще всего моё превращение приходило постепенно. Но сейчас оно было взрывным: кожа у меня на плечах заискрилась серебристой чешуёй, крылья выросли, развернувшись во весь размах — их лунный свет ослепил присутствующих. Мой голос, низкий и полный, разнёсся над толпой.
Лиария замерла в тот же миг, и я увидела, как на её лице впервые за долгие месяцы мелькнул страх — настоящий, животный. Её губы затряслись; глаза, что раньше смотрели свысока, теперь сузились от ужаса.
— Вы даже не представляете, — прошептала я, чувствуя, как сила текла во мне, — что значит тронуть того, кого я люблю.
Толпа отступила; слуги, которые только что прикрывали Лиарию, поникли. В этом молчании прозвучало моё новое осознание: я могу пугать. Я могу защищать. Я могу быть страшной.
Но вместе с этим пришло и понимание — никто не станет тихо смотреть на это. Лиария не отступит ради спасения лица; она пойдёт дальше, и совет, возможно, потребует наказания. В глазах людей уже отражались тени решений, а мои крылья, распахнувшись, казались знамением перемен.
В следующий миг толпа ожила, и крики снова заполнили коридор. Меня схватили — не вручную, а магической удавкой, сплетённой из зависти и страха. Лиария смотрела на меня с ледяной улыбкой. Её план сработал: теперь не просто слухи, а свидетельство.
Я почувствовала, как меня тянут прочь, по узкому коридору вниз в тёмные подвалы дворца. Серебристый лунный свет моих крыльев ещё мерцал, но сила начала тускнеть — кто‑то из советников успел воздействовать. В груди было одновременно горькое осознание и тихая уверенность: это не конец. Это начало того, ради чего я родилась.
Когда тяжёлые двери закрылись за мной, я услышала отдалённый, пронзительный звук — крыло, разрезающее воздух. Я подняла голову — и, сквозь щёлку решётки, увидела силуэт в небе. Его фигура приближалась — и сердце моё застучало так громко, что я поняла: он идёт.