II
— На нем метка, — заключает Альбедо после быстрого осмотра тела, — я не врач, чтобы подтвердить официально причину смерти, но тут даже вскрытие не понадобится.
Алхимик подносит руку к голове умершего. Его ладонь слабо светится золотом — Кэйа только сейчас замечает у него Гео Глаз Бога, — и вокруг горла заключённого проявляется фиолетовое зыбкое кольцо.
— Предполагаю, что оно сначала спазмировало его мышцы шеи, — не брезгуя, парень проводит пальцами по коже, благо в перчатках, — потом пережало сонные или затылочные артерии. Кровь перестала поступать по сосудам, что привело к быстрой потере сознания и гипоксии мозга, — поймав на себе вопросительные взгляды, Альбедо заключает, — мучительная, но быстрая смерть.
Кэйа в успокоительном жесте проводит ладонями по волосам, внимательно наблюдая за действиями и словами алхимика. В грязной темнице он смотрится более вызывающие, чем сам Капитан, в своём белом идеально выглаженном халате.
Альбедо поднимается с колен и взглядом показывает Кэйе отойти подальше от окружавших рыцарей и взволновавшийся монашки.
— Я сталкивался с подобной магией, — полушёпотом произносит, — я почувствовал следы использования сил останков Архонтов ещё подходя к темнице.
Кэйа рассматривает трещины на стене, думая о том, что писать в рапорте Магистру. У Фатуи удивительная способность доставлять проблемы без их непосредственного участия. Джинн, узнав обо всем, поднимет шум, и Кэйа мог бы замять произошедшее, если бы она задержалась в импровизируемом мини-отпуске ещё на неделю, но этой недели у Капитана просто нет.
— Вы не кажетесь удивленным этой информацией.
Альберих переводит взгляд на Альбедо, натыкаясь на проницательную голубизну глаз. Если бы Свен не поднял шум — его хоть в разведку посылай, Святой Барбатос, — алхимик, ведомый любопытством, вряд ли бы спустился в подземелье штаба. Если бы не Альбедо, местные лекари, разводя руками, поставили бы печать «несчастный случай», и слухи о далеко неангельский репутации Кэйи окрестили бы его мародёром, замучившего заключённого до смерти. Такое вполне могло бы быть.
Кэйю особо не волнует, что о нем подумают. В отличие от того, какая молва пойдёт о самом Ордо Фавониус — ведь люди не могут во время допроса просто взять и упасть замертво. От удушья. Особенно если этот самый допрос вёл никто иной, как Кэйа Альберих. Грозило бы это официальным расследованием — определённо. Что бы подумал о компетенции рыцарей народ — кристально ясно.
С другой стороны, начальство в лице Джинн подозревало бы Кэйю в последнюю очередь. К тому же Свен — свидетель — полностью оправдал бы своего Капитана, но, зная талант своего подчинённого приукрашивать истории, без сомнения, в таверне рассказал бы сослуживцам искаженную версию событий. Что-то из разряда «Сэр Кэйа, конечно, мужик хороший, но...».
Спасает ли Альбедо от новых проблем, или доставляет новые...
— Как бы он ни умер, это произошло, — Капитан, отдав распоряжения, направляется к выходу, а Альбедо за ним, — о причине я догадываюсь.
— Поделитесь мыслями?
— Вот ещё, — он переходит на шутливо-приторный тон, — а если ты сотрудничаешь с теми, кто промышляет подобной магией, а я возьму и расскажу всё, что об этом думаю. А думаю я об этом крайне негативно, но, — пожимает плечами, — такова природа находчивости человечества. Ты этим занимался?
Альбедо резко останавливается и выглядит несколько оскорбленным.
— Я работаю над жизнью. Преобразую, творю, а не разрушаю.
— Разрушение — форма создания.
— Только в том случае, если существует условие для возведения нового. В природе истребляется абсолютно всё эрозией, паразитами, катаклизмами, мир в естественном порядке циклично уничтожается и заново возрождается с Архонтами, людьми или без. Порча же — тупое явление, одностороннее, с единственным исходом — смерть без права перерождения. Оно забирает, пожирает и выплевывает, ненасытевшись, потому что дна не имеет. Оно неинтересное.
— Стало быть, ты ее изучал?
Они продолжают идти по штабу, негласно согласившись перенести встречу в таверне. Обстоятельства. Альбедо — в сторону лаборатории, а Кэйа провожает.
— Конечно, я ее изучал, — отвечает тем самым тоном, когда задают очевидные вопросы, — и много лет. Сначала я хотел узнать, как можно работать с Порчей, потом понял, что неверно поставил вопрос — не «как можно», а «можно ли». Нельзя. До тех пор, пока не найдётся сила, способная бороться с ней. Поглотить то, что по своей природе поглощает.
— Как свет тьму?
— Я думаю, это должна быть пустота. Или то, что является квинтэссенцией всех элементов — хаос.
Перед Альберихом раскрываются двери лаборатории. Последний раз он посещал её, когда сдавал вступительный экзамен в Ордо Фавониус. По уставу базовыми навыками владения алхимией все рыцари владеть обязаны, а зачем, если за все годы службы Кэйе ни разу не пригодилось это, он так и не узнал.
Лабораторию он запомнил мрачной, пустующей, где витал неприятный запах необъяснимого, что отбивало желание заглядывать туда. Спустя время он приятно удивлён. Альбедо обосновался здесь меньше суток назад, но приятно скрасил помещение. Несмотря на десяток нераскрытых коробок и пару сумок — виден след переезда, — большинство высоких, доходящих до потолка, стеллажей занимают книги в толстых переплетах, вряд ли художественного содержания; бездушные белые стены мягко подсвечиваются лиловыми колбами вместо тусклых свечей; по всей комнате разбросано множество специфичных инструментов, названия которых Кэйа узнавать не приходилось; стоящий возле окна...мольберт? И рядом полка с красками и множествами кистей.
Определённо уютненько.
Кэйе стало интересно, как выглядели рабочие пространства Альбедо в других местах, например, в той же Академии Сумеру. Он представлял себе алхимические лаборатории загадочно маленькими подвальными пространствами, где вся отделка одна сплошная старая древесина, на стенах, помимо жутких картин, проглядывается растительность, а все полки занимают небрежные записи на неизвестных языках.
В стерильной лаборатории Ордо Фавониус, которая больше походит на медицинский кабинет, Альбедо в белоснежных одеждах выглядит... гармонично.
Альбедо подходит к рабочему столу, по пути снимая перчатки и распуская светлые волосы, находит очки в квадратной оправе, надевая их. Недолго стоит молча, прожигая взглядом лицо Кэйи и его торс. Безошибочно то место, где рану скрывают бинты.
Альберих собирается прощаться, прерывая неловко затянувшуюся паузу, ибо самого дела не ждут, но...
— Я слышал, что у Вас проблемы со здоровьем, — произносит алхимик, — рыцари крайне... озабоченны этим и болтливы. Я не лекарь, но мне хорошо известны некоторые рецепты. Прошу, подождите, — Альбедо подходит к одной из своих сумок, принимаясь копаться в ней, — одна мазь ни раз выручала в долгих походах, где ранения были частым явлением...
— Оу, волшебный тюбик?
— Он был бы волшебным, если бы исцелял за мгновение. К сожалению, я смог довести эффект до пяти часов. — он отдаёт маленькую коробочку, мимолётно допуская касание. Кэйа подмечает, что руки у алхимика тёплые, почти горячие, — что же, на этом я прощаюсь.
Кэйа с улыбкой благодарит за мазь, убирая ее во внутренний карман пиджака, и откланивается. Вряд ли он ей воспользуется. Абсурдно предполагать, что ему подсунули яд: во-перых, это не имеет никакого смысла, а во-вторых... это же Альбедо. Но Кэйа параноик, а ещё у него проблемы с доверием даже в таких маленьких жестах.
Сила детских воспоминаний огромна. Тем не менее, улыбка с лица испаряется моментально, стоит ему отвернуться.
— Капитан! — слышится голос одного из его рыцарей, — а что делать с телом-то?
Бок в тысячный раз стреляет болью, в тысячный раз Кэйа пропускает воздух сквозь сжатые зубы.
Его ждет долгая неоплачиваемая переработка.