Поцелуй меня в Нью-Йорке [P.M]

Я, легонько потянув Аиду за рукав пальто, прижимаю ее к себе:
– Я так рад, что нашел тебя.

Она наклоняется и прижимается щекой к моей груди, продолжая поглаживать Мистейк:
– Я не могу в это поверить... Я в самом деле думала, что ты... – Теперь девушка обнимает меня за талию, крепче прижимаясь ко мне. – Я не ожидала, что ты попытаешься меня найти.

Я вспоминаю, о чем думал... и говорил этой ночью. Я должен объяснить Аиде. Она должна знать.

– Посмотри на меня...

Ада поднимает голову. Ее глаза мерцают от слез, но она не плачет.

– Я думал, что ты отшила меня в поезде, – шепчу я. – То, что ты сказала... о Чейзе. Во сне.

Аида распахивает глаза:
– О Чейзе? Об этой скотине?

Я не могу не рассмеяться, и через пару мгновений Аида присоединяется ко мне.

– Он мне снился, – тихо говорит она. – Но думаю, этот сон был скорее о том, что пришло время отпустить его. О том, что он с самого начала был не так уж важен для меня.

Я протягиваю руку и прикасаюсь к щеке Аиды, а она смотрит на меня и улыбается.

– Кажется, мы оба это поняли, – улыбаюсь я.

– Люди из нашего прошлого... Вероятно, не так важны, как люди из нашего... – Я внезапно понимаю, что произношу какую-то банальность.

Но Аида продолжает фразу вместо меня:
– Как люди из нашего будущего?

Я просто киваю, улыбаясь.

Девушка смеется, качая головой:
– Господи, ты только посмотри на нас, на кого мы похожи?

Я наклоняюсь вперед и касаюсь губами ее лба.

– Мы похожи на парочку идиотов, но это не так уж страшно.

Девушка крепче обнимает меня. Мистейк устроилась между нами.

Аида поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Она щурится, словно пытается что-то припомнить:
– Ты... Ты говорил мне что-то в поезде... Как раз перед тем, как мы разделились.

– Я много чего говорил в поезде. – Я целую Аиду в макушку, стараясь не задохнуться от приятного аромата сирени, который все так же кружит мне голову. – Ты очень устала.

– Можешь... – Я чувствую ее сердцебиение. Похоже на трек в стиле дабстеп. – Можешь вспомнить, что ты говорил? Если честно, я расстроена из-за того, что пропустила твою речь.

Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить. Когда я говорил те слова, я не думал, что именно хочу сказать. Это был порыв, поток сознания.
Я просто говорил о том, что чувствовал. Мне следует поступить сейчас точно так же.

– Если бы днем ты спросила меня, смогу ли я однажды снова быть счастлив, я бы, скорее всего, рассмеялся тебе в лицо. Потому что после... после того, что случилось в аэропорту, мне кажется, я чувствовал себя таким жалким, как никогда. Но то, что случилось, больше не волнует меня. И вряд ли я еще когда-нибудь об этом вспомню.
Понятия не имею, насколько моя новая речь похожа на ту, что я произнес в поезде, но я помню конец. И теперь, когда я получил второй шанс, мне нужно кое-что изменить в своих словах.

– Знаешь, после «Пиццерии Джона» я задавался вопросом, куда приведет нас этот вечер. К тому времени все уже казалось таким необычным и забавным... Ты ехала на велосипеде и велела следовать за тобой. Я понятия не имел, куда ты меня приведешь, но... Я хотел узнать. Это было верно тогда, и это верно сейчас. И я должен узнать... Тебя. Нас. Каждый день я хочу узнавать...

И самый конец моего признания прерывает поцелуй, который дарит мне Аида. Он почти столь же яростный, как и то, с какой силой она прижимает меня к себе. И я поражен, насколько это иначе, лучше – целовать того, кого ты действительно знаешь, кто по-настоящему хочет тебя поцеловать. Только тебя.
Немного отстранившись друг от друга, мы оба тяжело дышим. Ямочки на лице Аиды становятся еще глубже, когда она одаривает меня яркой, искренней улыбкой. И мы оба не обращаем никакого внимания на снег, который опускается на наши лица.

– Я люблю тебя, – говорит мне Аида , и я удивлен тем, что я совсем не удивлен. – Наверное, я совсем сумасшедшая, но это правда.

Я наклоняюсь вперед, положив подбородок девушке на макушку.

– Прости, что оставил тебя, – шепчу я ей.

Аида скользит руками по моим бедрам, сильнее притягивая меня к себе:
– Нет, это ты меня прости. Этого бы не произошло, если бы я не задремала. Ненавижу себя за это... Упустила такой момент. Я просто... немного смутилась. Ты внезапно начал предлагать мне заплатить за гостиницу, и я просто... просто не знала, что делать.

– Ты мне очень нравишься. Поэтому, когда я услышал от тебя его имя, мне стало больно. Я знаю, как ты к нему относилась...

Аила поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза... Чтобы я понял, что она говорит совершенно серьезно:
– Как мне казалось, я относилась к нему. И знаешь что? Если бы я не встретила тебя, если бы мы не сделали... все, что мы сегодня сделали, я бы так и думала, что Чаейз... Что наши с ним отношения были настоящими. Ты показал мне, что это не так.

Я собираюсь что-то сказать в ответ, но меня прерывает звук пришедшего на телефон Аиды сообщения.

Девушка качает головой, бормоча:
– Наверное, это моя мама. Хочет убедиться, что я в порядке.

Она вытаскивает свой сотовый из сумки и смотрит на экран.
Что бы там ни было, оно явно застало ее врасплох, потому что Аида резко выдыхает:
– Ох... Это из авиакомпании. Они запустили дополнительные рейсы и хотят уточнить, полечу ли я ближайшим из них.

– Скажи, что полетишь. – Я говорю эти слова без малейшего колебания, и по тому, какой хмурый и недоуменный взгляд Аида бросает на меня, могу сказать, что она смущена моим ответом. – Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, но... ты должна быть со своей семьей. В Рождество. И я... я на самом деле хочу быть со своей. Все благодаря тебе.

– А что я такого сделала?

– Ты напомнила мне о том, что я пытался сбежать вовсе не от своей семьи, – объясняю я. – Я пытался сбежать от себя самого, от своего горя. Но в этом нет смысла, потому что оно всегда со мной. Повсюду. И я не смогу двигаться вперед, если буду все время убегать. И движение вперед начинается из дома... для нас обоих.

Она кивает. Она смотрит мне в глаза еще секунду, прежде чем первая слезинка скатывается по ее щеке, и Аида переводит взгляд на землю:
– Но я не хочу уходить...