Поцелуй меня в Нью-Йорке [P.M]

Он поднимает брови, глядя на меня. Понимаю, мы были неразлучны последние часов семь... но это не значит, что я развила способность читать его мысли.

Ой!

Поверить не могу, что не подумала об этом раньше. Или, может быть, я просто не хотела этого признавать? Нет... Если бы слова Пэйтона меня не удивили, то мои щеки бы сейчас так не горели.
Пэйтон хочет поцеловать меня.
Или нет? Похоже, я молчу так долго, что парень уже передумал.

– Ты права, это глупая идея, – вздыхает
он

– Нет, вовсе нет. Главное, что это позволит нам уйти отсюда. Остальное не так уж и важно, правильно? – Я улыбаюсь.

Пэйтон ничего не отвечает, просто закрывает на секунду глаза (набираясь смелости?), а затем наклоняется...
И получает влажный поцелуй от Мистейк. Щенок, явно решивший, что Пэйтон наконец оценил всю прелесть облизывания лица, украл мой поцелуй, высунувшись из сумки.

– Эй ты, убирайся! – смеюсь я, пытаясь засунуть Мистейк обратно в сумку.

Когда я поднимаю взгляд на Пэйтона , он стоит, закрыв глаза руками и качая головой, словно думая: «Может ли этот день стать еще хуже?»

Я знаю, что, если не перестану смеяться, все точно станет еще хуже. Поэтому я указываю на миссис Розовый Коктейль, которая даже не смотрела в тот момент в нашу сторону и ни за что бы нам не поверила, даже если бы мы на самом деле поцеловались. К тому же мы не стоим под омелой, и я понимаю, что эта женщина из тех, кто с легкостью дисквалифицирует нас за это. Поэтому я, взяв Пэйтона за руку, веду его к ближайшей омеле, неподалеку от стола, за которым – черт бы его побрал! – Тэг беседует с Тату-Корсетом, с которой до этого болтал Даг.

Я встаю так, чтобы мы попали в поле зрения миссис Розовый Коктейль. Я убеждаюсь, что она смотрит на нас, кивнув ей. И теперь я чувствую себя довольно странно, как будто она разделяет наш с Пэйтоном интимный момент.
Так, это все лишь способ заполучить этот пропуск.
Итак... Все вот-вот случится. Теперь я понимаю, что Пэйтон выше Чейза, и мне придется приподняться на цыпочки... Или он наклонится ко мне? Когда я инстинктивно облизываю губы, то замечаю, что они немного сухие и потрескавшиеся от холода, и я собираюсь попросить Пэйтона подождать, чтобы я смогла нанести на них бальзам...

И тогда Пэйтон целует меня. И его поцелуй совсем не такой, как я ожидала: нежный, глубокий, продлившийся не меньше трех секунд. Я ощущаю руку парня на своем локте, когда он отстраняется. Я крепко сжимаю губы, чтобы преодолеть смущение, но мое сердце бьется с бешеной скоростью, и я вообще с трудом осознаю, что происходит.
Мы стоим, молча глядя друг другу в глаза. Похоже, мы оба немного ошеломлены тем, насколько потрясающим получился наш поцелуй. Или только я ошеломлена этим, а он в шоке от моих потрескавшихся губ? Но Пэйтон не морщится от недовольства, значит, все не так уж плохо, правильно?
Мы подпрыгиваем от резкого звона колокольчиков, доносящегося из бара. Миссис Розовый Коктейль протягивает нам пропуски. Я делаю к ней шаг и забираю карточки из ее рук.

– Я рада, что хоть кто-то хорошо проводит время в этот сочельник, – говорит женщина, и теперь мне становится совершенно очевидно, что она совсем не хочет здесь находиться.
Конечно, никто в здравом уме не придумает такие идиотские правила... Миссис Розовый Коктейль ведь не смогла бы нас физически остановить, если бы мы решили уйти отсюда без «звенящих пропусков», правильно? Интересно, какова ее история? Я пытаюсь мысленно сосчитать, сколько одиноких или брошенных людей мы с Пэйтоном повстречали за сегодняшний вечер.

– Ада?

Пэйтон, похоже, не в первый раз обращается ко мне – он говорит, что нам пора.

– Точно! – соглашаюсь я.

Даже несколько минут спустя мой голос кажется слишком высоким и одновременно скрипучим, и это все из-за поцелуя. Голос Пэйтона такой же, как и всегда.

Мы направляемся к выходу из «Поцелуйчиков» мимо вышибалы, который даже не отрывается от своей «судоку», когда мы с Пэйтоном старательно звеним перед ним с таким трудом добытыми пропусками.
Он ведет меня вниз по улице, а затем резко останавливается. Я, вовремя успев затормозить и не врезаться в его спину, рассматриваю его затылок, гадая, какое у него сейчас выражение лица. Он думает о поцелуе? Жалеет о нем? Но это неправильно! В конце концов, это была его идея!

Но когда он поворачивается ко мне, его лицо озарено улыбкой. Ему понравилось, я точно знаю. Я отвечаю ему такой же широкой улыбкой, как бы говоря: «Да-да, знаю, кто бы мог подумать, верно?»

– Это так красиво.

Что-то я не поняла...
– Чего?

Он снова берет меня за руку, притягивая к себе:
– Встань вот сюда. Смотри.

Мне требуется секунда, чтобы встать так, как он просит, и посмотреть туда, куда он указывает. Сначала мне непонятно, на что именно я должна смотреть. Но затем я замечаю, как красиво переливается падающий снег, мерцающий под светом фонарей Восемьдесят шестой улицы. Вид заснеженной улицы удивительно умиротворяющий, и тишина вокруг уменьшает мою тоску по Лондону. Здесь так красиво и спокойно, что я не ощущаю расстояния, отделяющего меня от дома. Важно только то, что происходит здесь и сейчас.

Когда я осознаю, что Пэйтон все еще держит мою ладонь в своей, щеки у меня краснеют и я напрягаю руку. Парень смотрит вниз и резко отпускает меня, бормоча извинения. Я хочу ответить ему, что все в порядке, но он опережает меня:
– Ну, что дальше?

Что дальше? Ну, мы могли бы, например, отправиться в какое-нибудь тихое местечко, все еще открытое в такой час, чтобы обсудить, что только что произошло между нами. Но, вдумавшись в слова Пэйтона, я понимаю, что он спрашивает, каков наш следующий шаг.

– Ах да!

Я протягиваю ему Мистейк, и парень позволяет нашей маленькой мадам размять лапки на тротуаре, а я уже привычным жестом достаю из сумки книгу. По моим подсчетам, осталось еще три шага. Я нахожу восьмой и поворачиваю книгу так, чтобы Пэйтону было видно, что в ней написано.

8. Сделайте что-нибудь пугающее вас

Я наблюдаю за выражением лица Пэйтона, пока он обдумывает этот шаг, и понимаю, что ему сразу пришло что-то на ум. Но когда я спрашиваю его, о чем он думает, он лишь качает головой.

– Я считаю, что первым делом мы должны сосредоточиться на тебе, – говорит он. – Это твоя последняя ночь в Нью-Йорке, и осталось всего несколько часов, чтобы успеть выполнить все шаги. Так что пугает тебя, Аида?