Поцелуй меня в Нью-Йорке [P.M]

– Пошли, нам пора, – говорю я.

Впервые с тех пор, как он пришел сюда, Пэйтон  отрывает взгляд от Чейза  и переводит его на меня. Я с облегчением замечаю, что у него все под контролем.

– Уверена? – спрашивает он. – По идее, этого придурка не существует, поэтому он точно не может влиять ни на чьи решения.

Я говорю очень тихо, потому что – сама не знаю почему – я хочу, чтобы следующие мои слова услышал только Пэйтон:
– Знаю. Ты прав. Его не существует. А я просто хочу уйти отсюда.

Я опускаю руку, которой держала его запястье, и вкладываю свою ладонь в его. Я чувствую, что Пэйтон крепко сжимает мою руку в ответ. Мы возвращаемся на вечеринку, не говоря ни слова о Чейзе, и даже не обращаем внимания на Бьянку и Эшли, которые, видимо, поджидают Пэйтона на кухне. Я, на удивление, чувствую себя гораздо лучше, словно я очистила сердце, выкинув из головы весь мусор, от которого мне следовало избавиться еще две недели назад. Мусор, который мне с самого начала не стоило собирать.

Пока мы спускаемся на улицу по четырем лестничным пролетам, все еще держась за руки, я чувствую себя свободной.

Примерно три минуты спустя я рыдаю посреди Сто шестнадцатой улицы.

– Прости, – говорю я Пэйтону, который счищает со ступеньки снег и просит меня сесть.

Он опускается рядом со мной и крепче сжимает мою руку. Он ни разу не отпустил ее с того момента, как мы ушли с балкона.

– Все в порядке, не переживай, – шепчет он.

Не раздумывая, я кладу голову Пэйтону на плечо, и что-то в этом интимном жесте заставляет меня расслабиться, от чего я начинаю еще сильнее рыдать, уткнувшись в его куртку. Мистейк извивается в моих руках, скуля и отчаянно пытаясь дотянуться до моего подбородка, как будто посчитав, что самым лучшим утешением для меня будет облизывание лица.
Как ни странно, благодаря Пэйтону и собачке мне становится легче.

– Она переживает за тебя. – Я слышу улыбку в голосе Пэйтона и ощущаю, как парень, немного сдвинувшись, поворачивается ко мне, утыкаясь носом мне в волосы. Его рука напрягается, словно он только сейчас осознал, что делает. Он отворачивается от меня, но все же я слышу его шепот: – Как и я.

Я чувствую жар на своем лице, и мне кажется, дело не только в слезах. Я вытираю нос тыльной стороной ладони, а затем замираю. Почему мне так комфортно с парнем, с которым я познакомилась шесть часов назад?

– Что произошло? – спрашивает меня Пэйтон

– Я сказала ему, что любила его. – Я рассказываю Пэйтону целую историю: мы с Колином у фонтана в Линкольн-центре, ясный, не слишком морозный вечер... Рассказываю, как мы рука об руку пробирались сквозь толпы туристов... Как я чувствовала себя в тот момент.

Я ощущаю, как он понимающе кивает:
– Но он не сказал тебе того же в ответ.

– Мне казалось, что сказал... Я думала, что раз люблю его, то и он должен меня любить, понимаешь? – Да черт с ним! Я снова вытираю нос. Глубокий вдох, выдох. И снова слезы. – Наверное, ты был прав там, в аэропорту... Я ничего не знаю о любви. Может быть, я никогда н-н-н-е...

Я больше не могу говорить и снова начинаю рыдать. Я понимаю, что, если не буду стискивать зубы, рыдания превратятся в вопль. Если бы Пэйттн не держал меня за руку и не обнимал так крепко, меня бы, наверное, начало по-настоящему трясти. Мистейк крепче прижимается ко мне, и я тоже обнимаю ее, черпая из ее поддержки силы.

Наверное, мы являем собой самую странную группу, которую когда-либо видели на Верхнем Вест-Сайде.

Не знаю, сколько времени уходит на мои рыдания, но Пэйтон – за что ему огромное спасибо, – похоже, понимает, что мне надо выплакаться. Когда я немного успокаиваюсь, он говорит:
– Думаю, нам пора начинать двигаться. Мне раньше никогда не приходилось думать о переохлаждении.

Я смеюсь над его словами, надеясь, что он не заметит пятна от слез, которые я оставила на его куртке.

– Следующий шаг? – предлагаю я.

– Знаешь, мне кажется, нам надо немного отдохнуть от этой книги. На самом деле... –он  немного отстраняется, но все еще обнимает меня за плечи. Он оглядывает меня сверху донизу: – Я думаю, что нам нужен не отдых, а перезагрузка. Я имею в виду, в этом ты выглядишь просто потрясающе, но...

Он отводит взгляд, и я замечаю, как он прикусывает нижнюю губу. Видеть его таким застенчивым после того, как он совсем недавно запугал моего бывшего парня до того, что тот превратился в заикающегося писклявого дурачка, немного странно.

Я наклоняюсь вперед, ругая себя за то, что все еще всхлипываю:
– Продолжай. Что ты хотел сказать?

Губы Пэйтона кривятся в невеселой улыбке. Он качает головой, словно не веря, что собирается это сказать.

– Я просто хотел, чтобы ты знала, что твой изначальный образ нравился мне больше. Теперь, когда я узнал тебя получше, думаю, он был больше похож... на тебя.

Я смотрю на свой наряд:
– Да, что-то я совсем не похожа на суровую девушку, борющуюся за справедливость. – Я смотрю на Сто шестнадцатую улицу. – Уже десятый час, и сегодня сочельник. Я так понимаю, все уже закрыто. Куда мы можем пойти, чтобы переодеться?

-Думаю, мы можем пойти в один из баров. Только они сейчас открыты.

Я хмыкаю.
– Я несовершеннолетняя, причем даже в Англии. И ты тоже.

Пэйтон убирает руку с моего плеча, чтобы дотянуться до внутреннего кармана. Он вынимает удостоверение личности и показывает его мне. Фотография явно совсем недавняя, но документы вроде как выпущены два года назад, и, если верить им,  Пэйтону двадцать три, почти двадцать четыре года.
Я впечатлена.

– Хорошая подделка, намного лучше, чем те, что я видела у ребят в «Священном сердце».

– У меня есть связи. – Это единственное объяснение, которое я слышу от него.

– Ну, рада за тебя. А у меня есть только мой паспорт, и в нем моя реальная дата рождения.

– В месте, о котором я думаю, не проверяют документы у горячих девушек. –он убирает удостоверение обратно в карман.

И я отчетливо понимаю, как мне не хватает его объятий.

– Мы, конечно, можем пойти в бар, – соглашаюсь я. – Но сомневаюсь, что алкоголь для меня сейчас – лучший выход. Не после... – Я замолкаю, потому что я, черт возьми, не должна упоминать Того-Кого-Не-Существует.

– Понимаю. – он встает и отряхивает снег со своих плеч. – Я просто хочу найти место, где будет тепло. Мы можем выпить по стаканчику, а затем уйти. – Он протягивает мне руку.

Я перехватываю Мистейк другой рукой, потому что я ни за что не протяну  Пэйтону ладонь, которой только что вытирала нос.

– И куда мы идем?

– В мой любимый дайв-бар.

6. Проживите двадцать четыре часа, ни разу не упомянув своего бывшего

(ну, вроде того)