Утопия и обнимашки
Утро было действительно добрым: Фаля шагала в школу без желания утопиться в луже. И это несмотря на то, что наступил понедельник и впереди ждали семь уроков, два из которых — нелюбимый кыргызский. Плюс ещё сегодня намечалась трудная контрошка по химии, лабораторная по физике, тест и устный опрос по геометрии, нормативы на физре, а также предстояло рассказать стихотворение Цветаевой — в общем, полный букет. Но Фаля была абсолютно уверена, что нигде не опозорится и всё сдаст на пятёрки. И даже с одноклассниками будет нормально общаться, и со всеми преподами. Она же теперь Призванная! С ней Свет и Тьма.
Да, мысли о школе больше не вызывали триггеры… Так непривычно. Впрочем, приподнятое настроение и желание жить были у Фали не только из-за этого. У неё сегодня Светлый день! Она встретится с Мироном, и он снова будет ей что-то рассказывать, возить сквозь пробки на Хонде и смотреть своими светло-голубыми глазами…
— Я не понимаю, почему папа до сих пор не пришёл, — сказал Яшка. Фаля отвлеклась от мыслей и обнаружила, что всё это время дебильно улыбалась.
Они с Яшкой учились в одну смену, и в школу обычно шли вдвоём. До инициации, когда Фаля загонялась по любому поводу, ей было неловко ходить вместе с братом: даже с ним она толком не могла поддержать разговор, а ещё ей вечно казалось, что на его фоне она смотрится жуткой замухрышкой. Взять хотя бы то, что Яшка каждое утро делал укладку, а Фаля даже причёсывалась не всегда. Теперь Фаля выглядела опрятно и ухоженно, ничуть не хуже брата, но общаться с ним всё ещё было сложно: последние пару дней Яшку волновало только одно.
— Он должен прийти! — Яшка взволнованно помахивал кожаным портфелем, подаренным бабушкой. — В нашей семье же внезапно всё изменилось к лучшему. Мама снова начала следить за собой и на работу вернулась, ты вон тоже прям преобразилась. Для полного счастья не хватает только того, чтобы папа наконец приехал домой. Чтоб перестал врать, что у него много работы.
Фаля в очередной раз промолчала. Она смотрела Хранительским взором и видела, что для полного счастья их семье не хватает как раз того, чтоб родители окончательно расстались. А Яшка глядел человеческими глазами и просто по-детски нуждался в том, чтобы рядом были и мама, и папа. Впрочем, Яшка ведь был ещё и потенциальным Хранителем, и это многое меняло.
— Фаль, меня вот что ещё удивляет. Бабушка так давно мечтала, чтоб мама перестала чахнуть в четырёх стенах. А теперь, когда это произошло, бабуля так спокойно к этому отнеслась. Типа, ничего необычного, всего лишь человек впервые за несколько лет как следует привёл себя в порядок и снова вышел на работу. А мама совсем не удивилась, когда увидела у тебя новую дорогую одежду. Наверно, даже не спросила, где ты взяла деньги?
Фаля кивнула. В воздухе висела лёгкая золотистая дымка; восходящее солнце отражалось в лужах, в стёклах домов и машин, изредка проезжающих по тихому переулку. В центре города сейчас наверняка пробки, и только одному водителю они совсем нипочём… Мирон говорил, что, когда человек становится Призванным и в его семье происходят резкие перемены к лучшему, то члены семьи эти перемены будто не замечают. Посторонние люди могут удивляться, а для родни это, как сказал Яшка, типа ничего особенного. Другое дело, если в семье есть потенциальный Хранитель, который что-то да видит…
— Ладно, — вздохнул Яшка, когда они с Фалей свернули с переулка на улицу и впереди показались нежно-персиковые стены школы. — Не буду пока думать об этом. У нас сейчас математика, мне нужно восстановить свою репутацию в глазах преподши. Покажу ей, что понял умножение двузначных чисел! Ещё раз спасибо, что объяснила эту тему, Фаль.
Они добрались до школьного двора. Яшка, как всегда, мялся, тянул время, чтобы подольше побыть с сестрой. Больше общаться ему было здесь не с кем: он был чужой среди школьников, да и с преподами имел натянутые отношения, хоть и учился в целом прекрасно. Ещё целых восемь лет, до самой инициации, Яшке предстояло быть одиноким и несчастным.
***
Раз. Фаля душевно поболтала с преподшей по кыргызскому, обнаружив вдруг, что говорит на кыргызском свободно и почти без акцента. Одноклассники, услышав её речи, начали хлопать; преподша явно была в приятном шоке и спросила только: «А раньше ты почему на моих уроках молчала, как наблюдатель?» Два урока пролетели незаметно и плодотворно: Фаля получила две пятёрки и первую за годы учёбы похвалу от этой преподши.
Два. Контрошку по химии Фаля написала быстрее всех. Хотя обычно сдавала тетрадку последней, после угроз преподши, что оценка будет на балл ниже. Списать на этом уроке было невозможно. Химичка удивлённо взяла тетрадь из рук Фали, пробежалась взглядом по свежей писанине и осведомилась: «Ты что, подготовилась?»
Три. Лабораторную по физике выполняли в командах по четыре человека. Обычно Фаля была в команде чисто для количества: непонимающе хлопала ресницами, кусала щёки и молча смотрела, как другие суетятся, а потом переписывала с ошибками. Сегодня же она была практически лидером квартета, всё поняла (и осознала вдруг, что преподша объясняет всё чётко и доступно, буквально каждое действие) и другим помогла.
Четыре, пять. Стопроцентный успех по геометрии, небывало хорошие результаты по физре. После нормативов Фаля поиграла с ребятами в волейбол, хотя раньше предпочитала свалить из спортзала, едва только физрук сообщал, что можно оставшееся время играть в мяч. Причём каждый раз перед сваливанием Фаля получала случайно прилетевшим мячом по башке. А сегодня мяч не ушиб её ни разу, хоть она и находилась в самой гуще игры.
Шесть. «Вот, смотрите как Фаля прочувствовала это стихотворение, она прямо вжилась в него! Думаю, именно так прочла бы сама Цветаева!» — сказала русичка, растроганно утирая слёзы. Вообще эта преподша была чересчур эмоциональной. Она не впервые плакала, слушая, как Фаля читает стихи. Вот только раньше, плача, русичка приговаривала: «Ты своим чтением просто убила, уничтожила такой живой и прекрасный текст!»
Кроме прочего, оказалось, что помогать людям на лабораторке, объяснять что-то тем, кто недопонял — это неплохой способ заполучить светлую энергию. Так что из школы Фаля вышла преисполненная. Она чувствовала, как на правом предплечье, под пальто и рубашкой, пульсирует и чуточку жжётся восточный узор. У Яшки давно кончились уроки, и Фаля собиралась привычно двинуться в одиночку по делам. Сегодня её делами была, прежде всего, встреча с Мироном.
— Эй, Фаль! — послышалось за спиной, когда Призванная спустилась со школьного крыльца.
Она сразу узнала голос: одноклассница Есфирь, одна из самых активных и общительных девушек класса. Фаля остановилась, оглянулась. Есфирь резво сбежала вниз по ступенькам, поправила распущенные чёрные волосы до пояса и громко сообщила Фале:
— Капец ты крутая, оказывается! Я и не знала… Обычно сидишь в сторонке, молчишь, смущаешься из-за всего подряд. А сегодня прям в центре любого кипиша была.
— О да-а, захотела новую жизнь начать, — загадочно кивнула Фаля, шагая вместе с одноклассницей к воротам.
Вообще Есфирь с Фалей редко разговаривала, предпочитала общество поинтереснее. А тут, видимо, решила, что Фаля вполне заслуживает внимания.
— Фаль, спасибо за помощь на физике, — сказал, поравнявшись с ними, одноклассник Алишер. Приложил руку к груди, слегка поклонился и добавил: — Ты такая красивая сегодня.
— Благодарю, я знаю, — откликнулась Фаля, тоже поклонившись, и на секунду прифигела с себя: она давно мечтала по приколу ответить так на чей-то комплимент, но всё стеснялась.
Её догнали ещё два одноклассника, близнецы Гриша и Гоша.
— Фаля-а, без тебя мы бы точно получили двойки за лабораторку! — сказал один из них.
— А так смеем надеяться на троечки! — продолжил второй. — Спасибо тебе!
— Кстати, не хочешь в пятницу поучаствовать в соревнованиях по волейболу? Тебе на физре сегодня равных не было.
Фаля не помнила, когда в прошлый раз получала от одноклассников столько внимания. Это было, конечно, приятно. Но неподалёку, на обочине, Фаля заметила знакомую Хонду, и ей мигом захотелось, чтобы вся эта восхищённо-благодарная компашка её покинула. Стоило Призванной так подумать, как все ребята с ней попрощались и ушли.
Салон Хонды казался Фале уже совсем родным и уютным. Хотелось забраться с ногами на сиденье и просто расслабиться после долгого и активного учебного дня. Расслабиться, правда, ненадолго: через два часа Фалю ожидали курсы ОРТ… Но едва Фаля посмотрела на своего Светлого проводника, как мысли об отдыхе улетучились.
С Мироном явно что-то случилось. Он сильно осунулся, лицо его было каким-то серым, глаза потускнели. Юнейший сидел за рулём, ссутулившись, и кутался в мешковатую толстовку. Кивнул Призванной и продолжил говорить по телефону слегка дрожащим голосом:
— Да нормально я доехал, Антох. Мне уже лучше, правда. Ты не отвлекайся, работай там со своим сложным клиентом, а ко мне вот Фаля пришла. Угу, всё, давай. — Он отложил мобильник, глянул на Призванную ввалившимися глазами. — Фаль, как ты?
— Я-то прекрасно, а с тобой что стряслось? — непонимающе нахмурилась Фаля.
Мирон попытался улыбнуться.
— Не обращай внимания, это скоро пройдёт. И не повлияет на качество моей работы. — Он передёрнул плечами и спросил устало: — Фаль, тебе не холодно?
— Нет, жарковато даже. Я много светлой энергии в школе заполучила.
Фаля, конечно, не могла «не обращать внимания». Юнейший казался сейчас непривычно слабым и потерянным, хотелось потянуться к нему с соседнего сиденья и просто обнять. Случайно посмотрев в зеркало заднего вида, Фаля обнаружила, что у неё невыносимо драматично-сочувствующий взгляд, и постаралась придать лицу более спокойное выражение. Не особо приятно, когда болеешь и на тебя так смотрят.
— А я прям закоченел. — Мирон сильнее укутался в толстовку. — Блин, извини, что тебе приходится видеть меня таким. Ты есть хочешь, наверное?
— Я хочу узнать, что с тобой происходит и как с этим справиться, — заявила Фаля. Она обедала в школьной столовке на большой перемене, и действительно ещё не успела проголодаться.
— Ну… Ты же знаешь, я вчера беседовал с Темнейшим. Он был очень недоволен некоторыми моими действиями. Вспылил немного. И насильно мне передал свою тёмную энергию. Для Светлого это, конечно, не смертельно, но достаточно неприятно. Всё-таки я давно уже не Призванный, и принимать в большом количестве тёмную энергию, да ещё такую сильную, моему организму непривычно.
Фаля снова нахмурилась.
— Хм, странно. Я вчера впервые увидела Темнейшего и не могу делать выводы. Но он произвёл впечатление человека, который хорошо владеет собой и не станет в порыве эмоций творить какую-то дичь.
— Да, впечатление тебя не обмануло, — кивнул Мирон. — Мы с Антоном и Китсан считаем, что Виктор Олегович снова хочет на что-то намекнуть. Разыграл сценку, будто страшно разгневался, а сам наверняка всё тщательно продумал.
— И на что же он может намекать таким образом? Нет, меня сейчас больше другое волнует. Как тебе избавиться от этой его тёмной энергии?
В голосе Фали звучало искреннее беспокойство. Мирон снова улыбнулся, на сей раз не так болезненно-криво.
— Она понемногу рассасывается, потому что моя светлая энергия с ней борется. Можно ускорить этот процесс, если я заполучу побольше светлой энергии извне. Это можно сделать, поотвечав на вопросы людей, но я сейчас не справлюсь. А ещё можно попросить кого-то из Светлых, чтобы поделились со мной энергией.
— Ты уже попросил? Слушай, а вот энергия Ашбара Алманбетовича, наверно, по силе равна энергии Темнейшего…
— Угу, Светлейший бы меня мигом привёл в норму. Вот только Виктор Олегович потребовал, чтобы я ни к кому не обращался за помощью и вообще не показывался Светлым на глаза, прежде чем встретиться с тобой.
Они пару мгновений помолчали, с соседних сидений глядя друг на друга. Мирон смотрел устало, Фаля — встревоженно. Но внутри у неё внезапно возникло приятное волнение.
— Ну… — заговорила она, пытаясь внешне не выдать этого волнения. — Виктор Олегович наверняка понимает, что я, увидев тебя в таком состоянии, захочу тебе помочь. И эффект от моей помощи будет лучше заметен, если до меня никто не поделится с тобой светлой энергией.
— Да, но чего Темнейший хочет этим добиться? Ты всего лишь Призванная, а он сын Тьмы. Его тёмная энергия быстро поглотит твою светлую, и всё на этом. — Мирон улёгся грудью на руль и обессиленно закрыл глаза.
Фаля посмотрела вперёд, сквозь лобовое стекло. Машины старательно объезжали невидимую для них Хонду. Фале подумалось, что в другое время Мирон наверняка припарковался бы так, чтобы никому не мешать, а сейчас ему, видимо, было на это пофиг. На остановке поблизости всё ещё толпились школьники. Погода сегодня была странная: небо серое, в низких тучах, но солнце постоянно сквозь тучи пробивается и льёт какой-то оранжевый, апельсиновый свет.
— Но мы ведь ничего не потеряем, — осторожно сказала Фаля, — если я передам тебе немного своей энергии. Хоть чуточку, хоть ненадолго согрею. Думаешь, приятно смотреть, как ты мучаешься? Да и вдруг мы всё-таки поймём, что же хочет донести Темнейший.
Мирон потёр веки. Открыл рот, желая что-то сказать, потом передумал и молча потянулся к Фале. Неуклюже ткнулся ей в плечо длинным носом. Она аккуратно прижала Светлого к себе и сквозь толстовку расслышала, как тяжело и беспорядочно колотится его сердце. Призванная подумала о том, что её сердцебиение тоже сейчас не особо ровное, и дело здесь не только в Мироне.
Фале давно не хватало объятий. В детстве, лет до двенадцати, она легко обнималась и с мамой, и с бабушкой, даже с отцом. Когда родился Яшка, вообще его тискала постоянно. А в подростковом возрасте, когда Фаля стала жутко стеснительной и замкнутой, у неё появилась какая-то боязнь тактильности. Стоило кому-то, пусть даже это бабушка или мама, хотя бы положить руку ей на плечо, как Фаля сразу чувствовала сильное напряжение и желание уйти в себя, хотелось, чтоб её скорее оставили в покое. Отгородиться от людей и от мира, соприкасаться с ними как можно меньше было для Фали комфортнее. Но, если честно, ей становилось очень завидно и обидно, когда она видела, как где-нибудь на лавочке милуется влюбленная парочка, или как Есфирь, болтая с кем-то из класса, обязательно дружески приобнимает этого чела. Фалю Есфирь тоже пару раз пыталась обнять, но перестала это делать, получив в ответ напряжённо-удивлённое «Ты шо это?..» Фаля долго была таким одичавшим зверьком, который нуждается в заботе и ласке, но бежит от них. А сейчас вдруг в полной мере осознала, что теперь, после инициации, готова и принимать чьи-то прикосновения, и делиться своими. Вот откуда в её душе взялось это радостное волнение. Ну и... Из-за Мирона тоже.
— Погладь меня ещё, — тихонько, совсем по-детски попросил Мирон.
Фаля отвлеклась от мыслей и продолжила ласково водить ладонью по его спине. Он уже расслабился, перестал дрожать и дышал глубоко и мирно. Фаля коснулась щеки Мирона — тёплая. Похоже, согрелся. Может быть, совсем скоро энергия Темнейшего поглотит энергию, переданную Фалей, но хоть какое-то время Мирону будет хорошо.
— Я очень испугался, — сказал Светлый уже погромче. — Я никогда не видел, чтобы Темнейший даже просто голос повышал. Обычно он, когда злится, становится таким, знаешь, убийственно-вежливым. А вчера руку на меня поднял. Я не ожидал этого и даже не успел защититься. Хотя как я, Юнейший, могу защититься от Темнейшего, он ведь сильнее всех Хранителей. Великий сын Тьмы…
— Подожди, так Темнейший тебя ещё и ударил? — Фаля неосознанно прижала Мирона к себе чуть покрепче.
— Да, трижды пощёчину дал. Смачно так, от души. Китсан в библиотеке вычитала, что есть несколько способов передать кому-то большое количество своей энергии, и пощёчина — это относительно безобидно.
— А какие ещё способы есть? — с опаской спросила Фаля.
— Я не всё запомнил, мне тяжело было слушать. Помню, Китсан нервно смеялась, говоря, что Темнейший мог для передачи своей энергии совокупиться со мной.
Сказав это, Мирон и сам нервно засмеялся. Потом заговорил задумчиво:
— Фаль, я ещё помню, как Антон перепугался и стал спрашивать у Темнейшего, зачем он меня бьёт. А Виктор Олегович ответил что-то типа «Ему от этого не будет ни жарко, ни холодно». И знаешь что… Мне сейчас так хорошо. Раньше было жарко от избытка светлой энергии, после вчерашнего — жутко холодно. А теперь будто какая-то золотая середина. Словно бы энергия Темнейшего и наши с тобой светлые энергии как-то слились внутри меня и теперь существуют вместе. Хм…
Он осторожно высвободился из объятий Фали. Снял толстовку, остался в футболке. Вытянул перед собой руки, крепко сжал кулаки. На правом предплечье сквозь кожу проступили сверкающие золотистые вены. На левом — чёрные. Призванная наблюдала молча, ожидая, пока Мирон придёт к какому-то выводу и объяснит ей. Фале было чуточку обидно оттого, что вот она сидела, грела этого Светлого, а он даже толком не поблагодарил. Но, судя по прифигевшему лицу Мирона, ему было просто не до этого. Похоже, произошло что-то действительно необычное.