Глава 5
Пятница. Свободное время после пар, но Вика не спешила расслабляться — решила заняться чем-то, что не связано с конспектами и скукой.
На кухонном столе выстроилась импровизированная композиция: яблоки, тесто, корица. Через полчаса пирог уже стоял в духовке, источая тот самый уютный запах, который даже настроение может поправить.
И тут — трррррр — стационарный зазвонил, как всегда неожиданно.
Она вытерла руки о полотенце и сняла трубку:
— Да?
— Это я. Спустишься на пару минут? — голос был без спешки, но в нём уже читалась ухмылка.
Вика прикусила губу, будто размышляя.
— Ладно. Пирог всё равно минут двадцать ещё.
Она натянула лёгкую куртку, сунула ноги в кеды и вышла. Внизу, у подъезда, стоял он — как всегда уверенный, прислонившись к машине, с сигаретой в руке.
— Ты что, нюх у тебя? — она кивнула вверх. — Только духовку закрыла — и звонок.
— Я просто чую, когда пора заходить. — Он усмехнулся. — Может, и не зря зашёл?
— Пока не знаю.
Она склонила голову. Ветер слегка растрепал её волосы, и Пчёла невольно посмотрел чуть дольше, чем собирался.
— Ну чего стоим? Заходи на чай. Мама на смене, пирог в духовке.
— Подкупишь выпечкой? — Он бросил сигарету, наступил на неё и хмыкнул. — Ну, рискну.
Они поднялись. Вика открыла дверь, запах яблок уже начал заполнять квартиру.
— Снимай пальто. И не пялься, у меня тут ничего интересного.
— Я вообще за пирогом. — Он пожал плечами, но в глазах всё равно блеснуло. — Но если будет что поинтереснее — не обижусь.
Вика рассмеялась и прошла на кухню.
— Чай чёрный или зелёный? — спросила, доставая кружки.
— Я ж не девочка, чёрный давай. И послаще.
— Вот знал бы ты, как это звучит...
— Да ладно, ты всё равно это перевернёшь как-нибудь, — отозвался он из коридора. — У тебя талант.
Вика поставила чайник и мельком глянула в сторону, где он остался. Тот не торопился — аккуратно разувался, оглядывал прихожую, будто пытался составить мнение о её жизни по обоям и полке для обуви.
— Уютно у тебя, — сказал, появляясь в дверях кухни. — Прям как в тех фильмах, где всех потом убивают в третьей сцене.
— Очень ободряюще, спасибо, — усмехнулась она, разливая чай. — Садись.
Пирог уже пыхтел в духовке, запах усилился, и Вика на секунду почувствовала себя не студенткой с усталым видом, а кем-то... кто умеет создавать тепло.
Пчёла сел, закинул руку на спинку стула, наблюдая за ней с тем самым ленивым вниманием, в котором чувствовалась привычка к контролю.
— А ты часто так вот — пироги, чай, уют?
— Ага, каждый день, когда не сижу на парах до полуобморока, — ответила она, поставив перед ним кружку. — Это редкость. Не привыкай.
— А я думал, ты меня заманить решила.
— Ну... может, и так. Только не на пирог — на свою недотрога-харизму.
Он усмехнулся, приподняв бровь.
— Недотрога — это ты. Я так, тихо рядом стою, сам не лезу.
— Да-да, весь такой незаметный. Стоишь у подъезда, букетами размахиваешь...
— И пирогами теперь соблазняешь, между прочим, — заметил он. — Серьёзное преступление.
Она фыркнула, но взгляд у неё стал мягче.
Вика быстро вытащила пирог, поставила на подставку и посмотрела на него, чуть прикрывшись полотенцем от пара:
— Ну что, рискнёшь? Только остынет немного.
— Ради тебя — хоть горячим.
— Вот обожжёшься — не жалуйся. Я предупреждала.
Он взял вилку, отрезал кусочек, подул и попробовал. Помолчал, жуя, потом кивнул.
— Годится. Не на заказ, конечно, но жить можно.
— Всё, — она театрально откинулась на спинку стула. — У тебя выработался иммунитет на моё гостеприимство.
— Просто я опасный тип. Тебе бы с такими не водиться.
— Ну так ты не лезь — и всё будет спокойно, — бросила она, и взгляд у неё стал чуть искристее.
— А если я уже полез — что делать будешь?
Она пожала плечами, будто невзначай, но чуть покраснела.
— Смотри, чтоб тебе не пришлось бегать потом с пирогами, извиняться.
— С таким рецептом — готов бегать. Даже если обожгусь.
Они оба замолчали. Но это было хорошее молчание — с оттенком чего-то, что не требует спешки.
Она улыбнулась, медленно, тепло. Он снова замолчал — смотрел, как она убирает волосы за ухо, как касается чашки. Потом будто бы сам с собой сказал:
— Ты вроде простая. А ни хрена не простая.
— Это комплимент?
— Это... факт.
Он подался чуть ближе, но не касался — только смотрел. Было ощущение, будто воздух стал плотнее, как перед грозой. Вика не отстранилась. Сидела, глядя ему в глаза, в которых не было привычной ухмылки. Только интерес. Настоящий.
— Я не умею быстро, — сказала она тихо.
— А я не спешу. Только дай знать, если надо стоп — чтоб не заиграться.
Она кивнула. Это было не «да» и не «нет» — просто знак, что она видит и понимает.
Он остался ещё минут двадцать. Потом поднялся, взглянул на неё у порога:
— Пирог — хороший. Но ты лучше.
Она закатила глаза, но улыбка всё же вырвалась.
— Иди уже, пока не стал совсем невозможным.
Уже у двери, натягивая куртку, он вдруг замер. Посмотрел на неё — как будто что-то решил в ту самую секунду. Сделал шаг ближе, медленно, не торопясь. Вика стояла у косяка, в руках — чашка, взгляд чуть настороженный, но не испуганный.
— Слушай... — тихо сказал он. — Я не собирался. Правда. Но...
Он не договорил. Просто наклонился и осторожно коснулся её губ своими. Не резко, не жадно — так, будто проверял: можно ли. Губы мягкие, с привкусом яблока и корицы. Она не отстранилась. Наоборот — будто чуть приблизилась.
Поцелуй длился всего пару секунд, но в этой тишине — растянулся будто на целую вечность.
Когда он отстранился, взгляд у него стал серьёзнее. Он чуть склонил голову:
— Просто... не мог уйти, не сделав этого.
Она промолчала. Только кивнула — снова тот самый неуверенный, честный кивок.
Он улыбнулся краем губ и вышел, не оглядываясь. А она осталась стоять у двери — с сердцем, которое билось так громко, что казалось, его можно услышать даже через закрытую дверь.