Сладких снов, небо-цвета мечты

Я очутилась снова в Мире неба цвета мечты уже после того, как все закончилось. Весь город был разрушен. От замка сохранилась только четверть, лес лишился половины дичи, а что сказать о народе? Я никогда не видела стольких умерших. Безжизненные тела просто лежали на улицах, и ни у кого не было сил, чтобы их убрать. Все выжившие воины первым делом вернулись в замок отсыпаться, поэтому, когда я очутилась в Бродячем Городе, на улицах не было ни одного живого человека. Я направилась в замок и, к моему величайшему счастью, нашла там Цету, а уже она помогла мне сориентироваться. Буяна и Джерри (!) выжили, и заснули вместе в обнимку, а Бастия и Гарри были без сознания. Ями так и не нашли.

На следующий день город стал приходить в себя. Ливнекрылы выделили городу медицинскую помощь. Приехали машины скорой помощи, наполненные специализированными врачами и навороченной техникой. Бастию с Гарри тут же подключили к аппаратам. Каждый оборотень помогал привести жизнь в городе в порядок. Кто-то уносил тела, кто-то ремонтировал дома, кто-то очищал улицы от крови. Я все время сидела в больничной палате, подносила воду больным и следила за самочувствием Бастии и Гарри. С Джерри я почти не пересекалась, потому что он вместе с Буяной помогал на кухне. На следующий день очнулась Бастия, она грустила из-за того, что рано отключилась, но в целом ее состояние было вполне нормальное, так что она быстро покинула палату, а я осталась, потому что не могла отойти на Гарри ни на шаг. Мне казалось, что сейчас, когда он потерял всех, кто-то должен быть рядом, когда он очнется. Я с ним много разговаривала, но в ответ я слышала только пиканье бесчувственных аппаратов. Мне казалось, что сидеть рядом с ним и ждать, пока он очнется, было тяжело, но потом он очнулся, и началась неделя, тяжелее которой мне еще не приходилось переносить.

День первый.

Когда он открывает глаза, я вижу в них надежду и вдохновение. В моей памяти этот кусочек запечатлелся в замедленной съемке : между его бровей залегла морщинка, веки поплотнее прикрыли глаза, а затем черные густые ресницы встрепенулись, обнажая глаза цвета горного озера и цвета мха. Это было счастливое мгновение. Он был жив, и его взгляд был таким же ясным и вдохновенным, каким я его запомнила. Он увидел меня, и его взгляд стал тухнуть. Мне захотелось нырнуть в душу Гарри и схватить ускользающие остатки его беззаботной жизни, но это было невозможно. Гарри вспомнил. Не знаю, вспомнил ли он все сразу, или это был долгий процесс, но мой мальчик-сказка стал медленно превращаться в мальчика-быль. Все началось со взгляда : он остановился на одной точке и словно омертвел. А потом все лицо стало таким неподвижным, словно превратилось в белый фарфор. Взгляд парня был направлен куда-то далеко, где не было людей. Я позвала друга по имени, но он не отозвался. Врачи постарались вывести Гарри из оцепенения, но их попытки окончились провалом, так что они просто поставили диагноз : повреждение лобной доли мозга. Я пыталась узнать у них, что это значит, но добилась только того, что Гарри в лучшем случае станет абсолютно безэмоциональным, а в худшем превратится в «овоща». В тот день я не смогла добиться от него ни слова, хоть и просидела рядом с его больничной койкой целый день.

День второй.

На следующий день Гарри тоже не сказал ни слова. Более того, он отказывался есть и принимать лекарства, так что врачам пришлось вставить ему в рот трубочку, по которой проходила какая-то жижа, наполненная витаминами. Я больше не сидела рядом, как няня, а старалась помогать в оказании медицинской помощи всем нуждающимся.

День третий.

Списки с умершими воинами были закончены, тела погребены. Устроить полноценные похороны не получилось, но люди не смогли игнорировать этот ритуал и устроили гигантский день скорби. В тот день Гарри в первый раз заговорил, и произнес он лишь два слова : «Ями умерла».

День четвертый.

Гарри выписали из палаты, и он вернулся в свою комнату, которая чудом уцелела от бомбежки. Я хотела зайти внутрь вместе с ним, но Гарри захлопнул передо мной дверь и придвинул к ней стул, чтобы я не могла зайти.

День пятый.

Я решила прогуляться по замку и отбросить ужасные мысли, терзающие меня все время. Это пошло мне на пользу : я пару дней не думала ни о чем, кроме смерти, а, решив пройтись по коридору, встретилась с кипящей жизнью : дети носились с деревянными мечами, кухарка проносила кастрюлю с супом, Бастия веселилась со своими друзьями-воинами и делилась впечатлениями о прошедшей битве (ее рассказ был настолько веселым и восторженным, что мне казалось, она говорит о чьем-нибудь дне рождения, а не о битве), влюбленные парочки не могли расстаться и просто радовались, что они остались живы. Иногда просто необходимо почувствовать, что жизнь вокруг тебя продолжается. На кухне я встретила Джерри. Он разливал горячую кашу по тарелкам. Позвав его, я ожидала увидеть потухший умирающий взгляд, к какому уже привыкла, сидя рядом с Гарри, но меня ошпарили зеленые яркие игривые глаза. Казалось, они светились еще ярче, чем обычно. И это было настолько удивительно, что я остановилась, как вкопанная.

-Привет, ученица. У тебя все хорошо? – его жизнерадостный голос раздражал меня, я боролась с собой, чтобы не крикнуть ему в ответ : «Эй, битва была, Люди умерли». Вместо этого я просто кивнула.

-Как у вас тут... на кухне?

-Жизнь кипит. Битвы битвами, а кушать хочется всегда. –Джерри посмеялся над своей шуткой, но мне было не до смеха.

-Как ты можешь веселиться? Как ты можешь... жить дальше?

Джерри положил половник в кастрюлю и похлопал руками друг об друга, создав вокруг них облачко муки. Затем он подошел ко мне и положил свои руки на мои предплечья.

-Да, Саша. Люди умерли. И я не знаю, как справляться с болью и все такое. Эти философские разговоры веди с Онестом. Все, что я знаю – это то, что у нас есть два выбора. Либо запереться в себе, как Гарри, и убивать свою жизнь и жизнь близких, или просто жить дальше. Вчера одна волшебница родила ребенка, представляешь? Вся семья счастлива. А Бастия отправила документы в колледж. А я... А мы с Буяной теперь пара. Как видишь, жизнь продолжается. Нужно вызволять Онеста из тюрьмы, в которую он себя завел, ты согласна со мной?

Джерри говорил так быстро, что информация доходила до меня с некоторым опозданием.

-Погоди, что?

-Что именно?

-Это все случилось за эти четыре дня, что я провела в больничной палате? Бастия строит планы на будущее, а вы с Буяной. Боооже. Ты серьезно?

Джерри отмахнулся от меня, будто то, что он мне сейчас рассказал, было совершенно не важно, но я видела, что в тайне он горд собой.

-Можно подумать, ты не замечала, что все к этому движется.

-Нет! Я не замечала! Вы же терпеть друг друга не могли.

Джерри засмеялся :

-Нет, ты что-то путаешь. Это с Гарри Онестом мы терпеть друг друга не можем.

Джерри осекся, и я почувствовала, как меня снова затягивает в суровую реальность. Разговор с Джерри помог мне выпрыгнуть из этого тумана и увидеть рассвет, но я вновь нырнула в этот тлен с головой. Я закрыла лицо руками, и передо мной снова встала ужасная картина с Ями, рыдающей над телом Барса. Голос Джерри упорно пробирался ко мне через эту иллюзию :

-Эй, Саша, ты нужна здесь. Не запирайся в депрессивном мирке Онеста.

Я открыла глаза, и снова увидела лицо Джерри. Его щека, испачканная в муке, напомнила мне о том, что жизнь еще продолжается. В дополнение к этому в комнату забежали дети воинов и стали просить у Джерри шоколадку. Я следила за воркующим над детьми Джерри, как завороженная. Шоколада у моего друга, конечно, не было, поэтому он, чтобы не расстраивать детей, дал им в руки кусок хлеба и каким-то образом убедил их в том, что эта волшебная горбушка гораздо вкуснее шоколада. Успокоив детей, Джерри вернулся ко мне.

-Ты так хорошо ладишь с детьми.

Джерри поморщился, как будто это было неправдой.

-Ты мне так и не ответила на вопрос. Ты хочешь помочь Онесту выбраться из его состояния?

Я на секунду задумалась о вариантах ответа. Нужно относиться серьезно к чужому горю, но это не значит, что нужно лелеять депрессию. Если бы я была в такой же ситуации, как он, и передо мной была бы дверь, ведущая на свободу от грустных мыслей, открыла бы я ее? Продолжила бы жить?

-Да, - отвечаю я. –Но как мне это сделать? Он сидит в своей комнате и никого не впускает.

-Боже мой, неужели я все за тебя решать должен? Подумай своей головой.

Джерри вернулся к готовке. Я простояла несколько секунд в нерешительности, а потом робко предложила :

-Я могу сделать чай.

-Ну да, больше то ты ничего делать не умеешь.

-Обидно.

-Да ладно тебе. Иди, заваривай чай, если хочешь.

Я не поняла, был ли в голосе Джерри сарказм, поэтому решила подчиниться. Приготовление чая не заняло у меня больше двух минут, потому что я уже была мастером в этом деле. Ну... мне так казалось до того, как Джерри вдохнул аромат чая и вынес вердикт о том, что я в очередной раз переборщила с лепестками лонит.

-А теперь давай вломимся в комнату Онеста, как в старые добрые времена.

Джерри подтолкнул меня к выходу из кухни и сам выпорхнул из нее раньше меня, держа в руках тарелку, до краев наполненную кашей. Раньше он не был таким жизнерадостным и энергичным. Неужели это Буяна его так изменила? Или осознание того, что Тесса ошиблась насчет его судьбы?

-Погоди, как ты хочешь поговорить с Гарри? У него повреждена лобная доля мозга, от него ни слова добиться нельзя.

-Умоляю тебя, Саша, ты действительно веришь в то, что он болен?

-Так врачи сказали.

Джерри закатил глаза.

-Этот упрямец просто не хочет, чтобы к нему приставали с расспросами.

Я скептически выгнула бровь. Джерри, конечно, гений и все такое, но с чего он решил, что знает Гарри лучше врачей?

Когда мы дошли до комнаты Гарри, я по привычке приготовилась постучать в дверь, но Джерри меня остановил и постучал сам.

-Эй, Онест, ты уже подал заявление в колледж? Потому что, если ты не сделаешь это в скором времени, то тебя никуда не возьмут.

Я бросила гневный удивленный взгляд на Джерри, но он только отмахнулся от меня и продолжил злить Гарри.

-Бастия уже подала. Она выбрала военное училище где-то на центральных островах. Ей пришло приглашение, экзаменаторы хотят посмотреть на ее навыки. Твоя Бас тут же сорвалась с места, купила билет на ближайший рейс и свалила из города. Молодец девка, на месте не сидит, о будущем думает. А ты, Онест, уже решил, чем будешь заниматься этим летом? Потому что твое лечение тебе самому придется оплачивать. Думал, все так просто в этой жизни? А вот нет. Тебя несколько дней витаминами кормили, а ты хоть знаешь, сколько это стоит?

Я открыла рот от возмущения. Джерри прыснул, заметив мое выражение лица. За дверью послышались какие-то звуки. Похоже, Гарри встал с кровати.

Джерри за каких-то пару минут добился того, чего я не могла добиться за несколько дней.

-А если говорить совсем честно, то меня сюда послал союз воинов. Ты живешь в этой комнате, ничего для этого не делая. Ты не платишь и не работаешь. Знаешь, сколько людей претендует на твое место. Я тебе отвечу. Очень много. Тебя бы давно выселили отсюда, но все боятся говорить с маленьким неуравновешенным сыном самих Онестов. Все хотят избавиться от тебя, но так боятся твоего сумасшествия, что предпочитают молчать и молча наблюдать за тобой. Обращаюсь к тебе по-хорошему. Выходи из комнаты и отдай ее тому, кто действительно достоин того, чтобы быть ее хозяином.

Послышался щелчок. Дверь отворилась. Перед нами стоял Гарри. Его лицо покрылось щетиной, а под глазами находились огромные мешки. Взгляд его был такой, будто Гарри не спал несколько ночей, а только и делал, что пил спиртные напитки, но, к счастью, он не мог их достать из-за плачевного состояния здоровья.

-Чего тебе надо? – Гарри заговорил. Я так давно не слышала его голос.

-И тебе привет, падший человек! – с энтузиазмом ответил Джерри. – Заходи, Саш.

Его беззаботный голос был полным контрастом обреченного ненавидящего все вокруг голоса Гарри.

-Я не разрешал входить.

-Да ладно тебе. Мы так хотим увидеть, как выглядит дно человеческой жизни. Не отнимать же у нас такую возможность?

Джерри улыбнулся не злорадно, но и не добро, и подтолкнул меня внутрь. Я протиснулась между Гарри и дверью, старательно следя за тем, чтобы не разлить чай, и оказалась в комнате Гарри, в месте, где я была так много раз, но не узнала почти ничего. Простор заполнился кучей сваленной одежды, книжный стеллаж был опрокинут, фортепиано покрывал огромный слой пыли, картин нигде не было.

-Я еще раз повторяю, что тебе надо?

Джерри прошел в комнату, не сводя глаз с Гарри. У них проходил какой-то немой разговор, непонятный мне.

-Чтобы ты перестал жалеть себя и начал работать. –Отрезал Джерри.

-Жалеть себя? Ох, Трэвел, мне кажется, у меня есть на это право. Ты будто бы не знаешь, что произошло. – У Гарри вспухли вены на лбу и на руках. Я испугалась, что он сейчас взорвется.

-А я и не могу знать, что произошло. Ты мог бы хотя бы ради своих родителей рассказать нам, что произошло с Ями. Но ты ж ведь, весь такой расстроенный и обиженный мальчик, молчишь. Может, это ты задушил свою мать в порыве своей неуправляемой ярости?

Я поднесла кончики пальцев к губам. Джерри не следовало такого говорить. Гарри вдруг резко взбесился и кинулся на врага. Началась какая-то глупая мальчишеская драка. У Гарри не было сил, чтобы использовать магию, а Джерри почему-то не дрался в полную силу. Я осторожно присела на кровать Гарри, предоставив эту ситуацию Джерри. Парни мутузили друг друга, снося все, что попадалось им на пути. В конце концов, Джерри повалил Гарри на пол и сел сверху.

-Ты подонок, Джерри. Какой же ты.

-Я рад, что ты заговорил, больной мальчик. Жаль только, что такими бранными словами кидаешься.

-Козел, –Гарри попытался вырваться, но Джерри держал его железной хваткой.

-Весь народ уже пережил смерти, похоронил любимых и продолжил жить. А тебе только по кайфу притворяться больным и жалким. Уж я то тебя жалеть не буду, Онест. Пора тебе услышать правду. Пока все стараются продолжать жить, ты только губишь все, что осталось. Пытаешься убить себя. Только не так легко, как, если бы ты спрыгнул с крыши, а долго и мучительно, убивая себя изнутри. Молчишь, страшные мысли в голове гоняешь, притворяешься больным. Хотя ты и так больной. Больной душой. Да и на голову тоже больной. Жрешь себя изнутри похлеще любого червя. Одним словом жалкий. Ты же, блин, Гарри Онест. Ты должен летать в облаках, а ты погряз на дне и не хочешь вылезать. И даже помощь никакую не принимаешь. А давно бы уже мог исправить ситуацию. Для начала мог бы рассказать, что случилось с Ями.

-Джерри, Барс и Ями умерли. Ями убили. Убило это чудовище. А я спалил крышу. Я поджег ее. Боже...

Гарри срывающимся голосом прокричал последние слова и затрясся в истерике. Джерри освободил его и продолжил говорить уже спокойным тихим голосом :

-И тем самым спас нас всех. Неоновые монстры разбежались, кто куда, когда узнали, что стало с их королевой. Я обязан тебе жизнью. Все мы.

Гарри разревелся, как ребенок.

-Первый шаг к своему освобождению ты уже сделал. Когда успокоишься, поешь кашу, выпей чай. Поблагодари Сашу, которая все это время была с тобой.

Я не смогла стоять в стороне и тут же приползла к парням, протягивая Гарри чай.

-Все будет хорошо.

Джерри выпучил глаза и с крайней степенью раздражительности и удивления произнес:

-Эта еще со своим вечным «Все будет хорошо». Эти ее банальные сентиментальности из себя выводят. Беги от нее, Гарри. Хотя... ты и сам такой же.

В тот день Гарри смирился с тем, что случилось, и приоткрыл дверь из своей душевной тюрьмы.

День шестой

На следующий день после разговора с Джерри Гарри пошел в конюшню и ухаживал за своими любимыми лошадьми. К счастью, никто из них не пострадал. Я пыталась разговорить Гарри, но он мне мягко намекнул, что он не хочет ни о чем говорить. По крайней мере, он хотя бы разрешил мне находиться рядом с ним, и от этого я начинала чувствовать себя нужной, будто я и правда помогаю ему своим присутствием. Но тем человеком, который действительно помогал Гарри, был Джерри. Многие люди пытались помочь Гарри : Я постоянно твердила, что все будет хорошо, Бастия присылала ободряющие письма из своего путешествия, Цета частенько приходила, чтобы узнать, как самочувствие сына ее лучших друзей, но никто не мог найти нужных слов. Как же я была удивлена, когда Джерри нашел эти слова. Поначалу он просто приходил и пытался разозлить Гарри. Когда я пыталась узнать, зачем он это делает, я слышала неизменный ответ : «Если человек злится, значит, он жив». Потом Гарри стал понемногу оживать, и Джерри его покинул. Он сказал, что свои крылья Гарри должен расправить сам. Большую часть времени я сидела рядом с Гарри, читая книги и попивая чай, но, когда становилось совсем невыносимо, я выходила на улицу и просто гуляла. В тот день я узнала, что народ решил выбрать временного правителя города на место Госпожи Свет. Не знаю, каким образом отбирались кандидаты, но в итоге выбрана была Цета Труген. Мнения Гарри никто даже не спросил. Мне это объяснили тем, что, если бы Барс был жив, то он бы стал новым королем.

День седьмой

Как бы это печально ни звучало, но завтра день рождения Гарри Онеста. Мне пришлось приложить гигантские усилия, чтобы забрать его подарок из комнаты Риты. Когда я открыла дверь, меня обдало древесным запахом, и передо мной престала все та же маленькая каморка. В ней ничего не изменилось : маленькая кроватка накрыта красным пледом, окна зашторены, на прикроватной тумбочке лежит книга зельеварения. Она плотно закрыта. Я не рискую взять ее руки, только провожу по ней пальцем, убирая слой пыли. Рядом с книгой разбросаны катушки с нитками, и я в первый раз задумываюсь о том, что Риту, возможно, можно починить. Но вскоре я отбрасываю эти мысли и открываю ящики. В первом ящике лежат пустые катушки, а во втором флакончик с зеленоватым варевом. Если мы с Ритой сделали все правильно, это зелье должно открыть в Гарри его душу летающего коня. Я беру в руки эту стеклянную емкость и уже собираюсь закрыть ящик, как замечаю заколку в виде короны, подарок Риты. Наверное, я забыла ее у нее в один из вечеров, когда она меня утешала. Я взяла Ритину поделку и аккуратно прикрепила ее на волосы, а затем вышла из комнаты, заперев на ключ воспоминания о Рите. Вот так вот был человек, и нет его, а весь его мирок помещается в одной комнате.

Застаю я Гарри за рисованием. Он так увлечен, что я просто закрываю дверь в его комнату и ухожу : не хочу мешать. В следующий раз, когда я захожу в его комнату, на часах уже 00:03, а это значит, что начался...

День восьмой.

Сегодня первое июня, первый день лета, день перемен, день надежды, день рождения Гарри Онеста. Я так многого ожидаю от этого дня. На самом деле, я ожидаю от него только маленького разговора. Я так хочу, чтобы Гарри просто поговорил со мной, что это желание стало для меня самым главным. Я на цыпочках пробираюсь в комнату друга, чтобы не разбудить его, но его нет внутри. Я не спешу уходить, мне хочется вдохнуть тот воздух, которым дышал он, хочется каким-то волшебным образом почувствовать то же самое, что чувствует он. Я стою посреди его комнаты с флаконом в кармане и с двумя кружками чая в руках, с закрытыми глазами пытаюсь что-то услышать в тишине, понять Гарри Онеста, и даже в один мгновение мне показалось, что я начинаю его понимать, но эта быстрая эйфория тут же улетучилась. Когда я открываю глаза, я не оказываюсь в мире Гарри, я просто стою посреди пустой просторной комнаты, очень одинокой и темной из-за ночной темноты. Я подхожу к окну, чтобы впустить немного лунного света. Лучи скользят по комнате и останавливаются на мольберте. В свете луны мне удается увидеть, что изображено на последней картине Гарри Онеста, и от этого мое сердце сжимается. Я подхожу ближе. С листа мне улыбаются Ями и Барс, как живые. Светлые волосы Ями легли на плечи мужа, и вся ее лебединая шейка будто бы тянется к нему. В лице девушке столько нежности и ясности. На губах застыла живая улыбка, но не та, с зубами, которая демонстрирует несдерживаемую радость, а другая, нежная, милая, любящая и полностью довольная своей жизнью. Глаза Барса, как обычно, строгие и величавые, но предательская улыбка, пойманная в короткий момент беззаботного счастья, выдает его радость. Вот они передо мной, Онесты, счастливые и настоящие. Свежая краска поблескивает в свете луны, а это означает, что Гарри закончил картину совсем недавно. Я любуюсь на Онестов еще несколько минут, а потом задаюсь вопросом, где же сейчас Гарри. В замке он находиться не может, там слишком много людей и нежелательных разговоров. На улице тоже самое. Молодежь, счастливая от того, что битва закончилась, гуляет всю ночь. Зная Гарри, он провел бы свой день рождения в тихом спокойном месте, где можно просто думать, думать, думать о жизни, любоваться ей и... молчать. Я поворачиваю голову к окну. Небо сейчас похоже на вселенную. Я подхожу к окну, меня обдувает ночной свежий ветер, и я внезапно понимаю, где находится Гарри. Я ставлю кружки с чаем на подоконник и вылезаю. Я держусь руками за выступ на крыше и подтягиваюсь на руках. На секунду я повисаю в воздухе, но мне больше не страшно. Я ставлю ноги на что-то твердое и залезаю на крышу. На другом ее конце Гарри сидит спиной ко мне. Я подхожу к нему, шумно шаркая ногами, чтобы случайно не напугать его, но он даже не оборачивается. В руках он держит виниловый проигрыватель. Я сажусь рядом с ним и свешиваю ноги вниз. Передо мной расстилается весь город. В домах горит свет, подростки на улицах гуляют, держась за руки. Между нами с Гарри царит волшебное молчание, от которого нам обоим хорошо, и я не стремлюсь его прерывать, зато Гарри делает это.

- Они оставили мне подарок на день рождения. Сказали, чтобы я открыл коробку именно на праздник. И в этой коробке был этот проигрыватель и пластинки. Хочешь послушать?

Я соглашаюсь. Гарри нажимает на кнопку проигрывателя, и пластинка начинает вращаться. Я смотрю на этот механизм, как завороженная. Сначала я слышу только скрежет иглы по пластинке, но потом пространство заполняет музыка.

Yiruma - Love Me

Я слышу печальные звуки фортепиано. Но печаль это не безнадежная, а светлая. Мое сердце начинает биться сильнее. Боль, которую я держала столько времени в себе, рвется наружу. Я внезапно осознаю, что случилось. И только сейчас я понимаю, что, как и Гарри, забилась в свою скорлупу и боялась смотреть правде в лицо. Я думала, что, если не буду думать о том, что случилось, то это как-то поможет мне изменить ситуацию, но теперь я понимаю, что ничего не поможет. Их уже не вернуть. Я плачу и чувствую, как боль выливается из меня. Я жмурю глаза, что есть силы, и вижу перед собой Риту. Прекрасную Риту, которая была мне старшей сестрой и матерью в этом мире. Она улыбается мне и машет. Я пытаюсь схватить ее за руку, но она слишком далеко от меня. Я бегу к ней, но, сколько бы я ни бежала, я к ней не приближаюсь. Мне хочется выть от отчаяния, но музыка все делает за меня. Печаль льется вместе со звуками фортепиано. Одна мелодия заканчивается, и начинает играть другая.

Yiruma - Time Forgets...

Я по-прежнему вижу Риту. От нее исходит свет. Она улыбается, а глаза ее такие живые и светлые... Я в первый раз задумываюсь о том, что Рита попадет в рай. Она непременно попадет туда, и она будет там счастлива во веки веков. Если я смогу ее отпустить. Я смотрю прямо ей в глаза. Жизнь без Риты будет уже не той жизнью, к которой я привыкла, она будет другой, но... не менее прекрасной. Я внезапно начинаю слышать голос Риты. Она говорит, что счастлива там. Счастлива так, как никогда. И единственное, что ее печалит – это мои страдания. Она просит меня отпустить ее и жить дальше. Она просит меня представить свою будущую жизнь. Я смотрю вперед, и вижу силуэты людей возле меня. «Рита, я обещаю тебе, я буду счастлива. Ради тебя.» Рита улыбается и машет мне. Я говорю ей, что люблю ее и... отпускаю. Рита исчезает.

Виниловый проигрыватель продолжает играть.

Я смотрю на Гарри. Его глаза и нос покраснели от слез. Я кладу голову ему на плечо, и он меня не отталкивает.

-Я не сказал им, что люблю их.

-Ты можешь сделать это сейчас.

Гарри трясется, я снова сильно жмурю глаза и всхлипываю.

-Я люблю вас, - шепчет он, и я чувствую, как его тело расслабляется.

-Отпусти их, - говорю я с неожиданной силой в голосе.

-Как я могу?

-Если любишь, отпусти, – я произношу эту фразу хриплым слабым голосом. Гарри молчит.

Звуки фортепиано стали совсем легкими и светлыми. Вся боль, которая была во мне, вылилась и иссякла. Я давно не чувствовала такой легкости. Мы с Гарри смотрим вперед, и надежда наполняет наши сердца.

-Все будет хорошо, - шепчу я, и Гарри в первый раз отвечает мне.

-Да...

Сзади нас слышится какой-то шорох, рядом с нами на крышу приземляется Джерри.

-Еле нашел вас, голубки.

У меня нет настроения, чтобы реагировать на его подшучивание, но я все равно краснею.

Yirima – Maybe

Послышалась новая мелодия, полная надежды на будущее, счастья и любви. Слезы высохли на моих щеках, голос прекратил дрожать. Мне вдруг очень захотелось помечтать о будущем. Я забыла о нем на столько дней, что мне не терпелось опять вспомнить о нем.

-Ребят, какой может быть ваша жизнь в будущем?

Джерри заныл в ответ :

-О неет, опять эти сентиментальные разговоры. Я думал, из вас уже вытекли все эти сопли, но я вас недооценил. Все, я ухожу, вернусь позже.

Джерри начал подниматься, но Гарри вдруг неожиданно поддержал меня :

-Да ладно тебе, хороший вопрос. Просто подумай.

-Хорошим оно будет. Вот и все, – пробурчал Джерри.

Гарри кивнул и произнес :

-Я подам документы в колледж имени Ловца Знаний. Буду учиться. Перееду в другой город. Найду любовь. Может, стану уличным художником. Потом устроюсь на работу. Женюсь. Куплю себе новый однобортный пиджак с одной шлицей.

-Оу, ну это важно, - вставила я.

Гарри улыбнулся. Как я была счастлива видеть его улыбку.

-А что насчет тебя, Саш?

-Ну... я не знаю. В этом мире я продолжу жить с вами. А в реальности продолжу учиться в школе. Может, пойду заниматься вокалом? Еще не знаю.

Мы с Гарри улыбались друг другу. От осознания того, что у нас будет будущее, становилось легче. Наконец, Джерри не выдержал и раздраженно спросил :

-Эй, вы, закончили слезки лить? У нас тут дело важно вообще-то.

-Важное дело? – удивилась я.

Джерри посмотрел на меня, как на обезьяну с IQ блохи.

-Сегодня день рождения Гарри Онеста, как-никак. Не зря же мы с Буяной целый день торт пекли.

Джерри достал из-за спины тарелку с домашним тортом с одной свечкой. Я отодвинулась подальше от этого чуда кулинарии, потому что мой прошлый опыт с тортом Буяны был плачевным. Джерри зажег спичку и заставил фитиль свечки загореться.

-А почему свечка одна? – спросила я.

-Мы с Буяной не знали, сколько тебе исполняется.

Гарри засмеялся :

-Семнадцать.

Я удивленно вздохнула, но сделала вид, что поперхнулась. Не знаю чем, воздухом, наверное. Гарри на четыре года старше меня. Джерри поднял тарелку с тортом. Гарри закрыл глаза, загадывая желание, а потом выдохнул так, что не только потушил огонь, но и саму свечку запустил в лицо Джерри.

-Что бы я еще раз связывался с магами воздуха. Да никогда, - заворчал Джерри, потирая ушибленное место. Гарри рассмеялся.

-С днем рождения, Гарри Онест, - раздраженно крикнул Джерри.

-С днем рождения, Гарри Онест, - радостно вторила я ему.

-Спасибо вам, - Гарри улыбался, и от его улыбки мне хотелось растаять.

-Эй, Гарри, у меня тоже есть подарок. Точнее, у нас с Ритой. – Я вытащила из кармана склянку с зельем, глаза Гарри стали похожи на блюдца от удивления. –Ты всегда стремился к воздуху, мечтал о том, чтобы летать. Да и вообще, ты любишь коней. Мы с Ритой решили... В общем, мы решили сварить оборотное зелье. Если у тебя внутри есть тенденция к тому, чтобы стать пегасом, то оно сработает, а, если нет, то нет. Мне так Рита объяснила

-Пегасом, - скептически повторил Гарри.

-Ну да. Ты никогда не хотел стать пегасом?

-Ну да, хотел, но, Саш, оборотные зелья – это серьезно. То есть, во-первых, шанс, что оно сработает, не больше пяти процентов. Во-вторых, если даже оно сработает, то что я буду делать? Я навечно превращусь... в кого? В пегаса? Навечно? Или же я смогу это как-то контролировать. Этому вообще учиться надо.

И тут я поняла, что действительно не подумала о том, что будет, если зелье сработает.

-Да оно не сработает, - высказался Джерри. –Она же по рецепту моих родителей его делала? Это зелье имела положительный результат всего один раз из пятидесяти.

Я заметно расстроилась, и Гарри, заметивший это, сразу же предложил :

-Но мы можем все вместе выпить его. Когда еще нам предстоит в жизни попробовать такое зелье.

Гарри старался подбодрить, и у него это получилось. Его улыбка была действительно заразительной. Наверное, Рита и сама понимала, что зелье не сработает, просто хотела поиграть со мной в зельеваров. Я покрутила в руках сосуд, размышляя о том, как будет эпичнее использовать его содержимое.

-Нужно сказать тост. За что мы пьем, - вмешался Джерри.

Мы с Гарри переглянулись. За что мы пьем? За наших близких? За то, что мы освободились из своих душевных тюрем? За будущее? За то великое «возможно», которое нас ожидает? Все, что мы чувствуем, просто нельзя передать словами. Видимо, мы с Гарри думали слишком долго, потому что Джерри, уже не вытерпев, сказал :

-Да пейте уже за что-нибудь. Рассвет начинается.

Мы с Гарри повернули лица к небу. Где-то вдалеке показалось солнце, раскрашивая космос вокруг. Это был самый прекрасный рассвет, который мне доводилось видеть. В нем было все : наша жизнь, наше будущее, наше счастье, любовь, великое «возможно».

Гарри глубоко вздохнул, наслаждаясь этим зрелищем и произнес :

-За рассвет.

-За рассвет, - повторила я.

-Нет, ну, может, уже хором скажем? – в очередной раз попортил идиллию Джерри.

Я улыбнулась до ушей, осознавая, насколько сильно люблю этих ребят. Сосуд был только в руках у Гарри, но мы с Джерри сделали вид, будто наши руки тоже заняты кружкой и приготовились чокаться.

-И... - протянул Джерри.

Мы с Гарри хитро переглянулись.

-За рассвет!!! – крикнули мы хором, спугнув спящих на дереве птичек.

Вот и Джерри уже рассмеялся. Гарри выпил несколько глотков и передал Джерри. Когда сосуд дошел до меня, на мой язык попало что-то горькое и неприятное, так что я поморщилась :

-Гадость какая!

-В кои-то веки можем попробовать оборотное зелье. Цени такие моменты,- с иронией сказал Джерри.

В ответ я попыталась стащить с головы учителя шляпу, но у меня ничего не вышло : Джерри быстро увернулся. Некоторое время мы шутливо боролись, но потом наше внимание привлек свет. Мы обернулись, и поняли, что свет исходит из Гарри. Парень испуганно глотал воздух, разглядывая свои светящиеся пальцы. Джерри оттолкнул меня и во все глаза уставился на друга.

-Да ладно... - прошептал он, не веря своим глазам.

Гарри испуганно смотрел на нас, но волнение стало потихоньку угасать. Он застыл, протягивая руки к нам. Вся его кожа светилась, прямо как тело Госпожи Свет. Несколько мгновений ничего не происходило : мы просто смотрели на излучающего свет Гарри, а он смотрел на нас.

-Эй, парень, все в порядке? – спросил Джерри.

И тут неизвестно откуда взявшийся ветер смел нас с Джерри, принеся с собой белые перья. Нам ничего не оставалось делать, как прищурить глаза и закрыть голову руками. Мы даже вдохнуть не могли, потому что ветер забил наши дыхательные пути. Я через силу приоткрыла глаза, и все, что я видела, это расплывчатый силуэт Гарри Онеста среди перьев. Ветер исчез так же внезапно, как и появился. Мы с Джерри лежали на спине и с энтузиазмом глотали воздух. Насытившись им сполна, мы переглянулись и решили одновременно сесть. Перед нами во всей своей красе стоял величественный конь, белый, как только что выпавший снег. Все в нем было идеально : вытянутая голова, мускулистая шея, заостренные уши, стройные ноги. Густая белоснежная грива падала на шею. Глаза коня были абсолютно черные, как самая непроглядная ночь, но при этом они были живые и выразительные. Глаза обрамляли белые ресницы. Все тело коня напряглось. Он казался мне таким легким и энергичным. Этому коню место где-то в прерии, где гуляет вольный ветер. Интересно, если бы ветер и этот конь соревновались в скорости, то кто бы победил? На спине белоснежного красавца виднелись две выпуклости. Я наклонила голову, чтобы рассмотреть эту странную часть тела, но тут конь фыркнул, сделал два шага назад, стуча копытами по поверхности крыши, и тут на его спине раскрылись огромные лебединые крылья. Они выпрямились и замерли на секунду, так что я смогла разглядеть каждое перо, трепещущее на ветру. Крылья опустились и взмыли вверх опять, набирая воздух. Пегас хлопал крыльями, и мы с Джерри еле устаивали на ногах от вызываемого ими ветра.

-Эй, Гарри. Это ты? – перекрикивал ветер Джерри.

Конь только фыркнул в ответ, но да, это, конечно же, был Гарри. В этом небесном создании было столько всего от нашего друга, что это нельзя было проигнорировать. Легкость, воздушность, мечта, фантазия, благородство – всё было в этом пегасе. Он поворачивал голову так же, как и Гарри, переставлял ноги с присущей ему легкостью, его грива так же развевалась на ветру, как и копна черных волос. Гарри стал пегасом.

-Так... Хорошо. Спокойно, спокойно. –Джерри встал на ноги и поднял руки вверх, уподобляясь конюху. –Гарри, ты же можешь превратиться обратно?

И тут я заволновалась, потому что Гарри действительно мог и не превратиться обратно в человека, и тогда... Что бы мы делали тогда? Конь агрессивно поднял передние копыта над нами. Я отступила назад, предоставляя все поле действия Джерри, за что он спасибо мне не сказал. Он остался один на один с разбушевавшимся пегасом.

-Чшш, спокойно. Успокойся. Не делай этого, - ворковал Джерри.

Конь внимательно наблюдал за действиями Джерри и, утихомирившись, пригнулся, прижав могучие крылья к земле.

-Хороший мальчик, - похвалил пегаса Джерри, но тут в черных глазах Гарри сверкнули вольнолюбивые искорки, и его крылья взметнулись вверх. Копыта коня оторвались от крыши замка и повисли в воздухе. Гарри набирал высоту. Я затаила дыхание, наблюдая за происходящим. Я не могла понять, как такое большое мускулистое создание может подняться в воздух, но мои глаза мне не врали : пегас действительно взлетал. На мгновение он замер над землей, а потом стрелой полетел к краю крыши и вспорхнул вверх. Джерри что-то кричал, пытаясь остановить Гарри, но это было невозможно. Пегас уже летел к небесам, оставляя все позади : боль, страдания и несправедливость этого мира. Я любовалась на улетающего в рассвет коня, я давно не чувствовала себя такой спокойной, как в этот момент.

-Это безумие! – сказал ошарашенный Джерри, он до сих пор не верил тому, что зелье подействовало.

И тут я, став снова той Сашей, которой была всегда, подпрыгнула и радостно завизжала, разбудив ночных зевак :

-Он летит! Джерри, он летит. Как птица. Гарри Онест умеет летать!

-Надеюсь, он не упадет мешком где-то в поле. – К Джерри вернулся его скептицизм.

Я толкнула его в плечо, и он толкнул меня в ответ так, что я плюхнулась на крышу. Джерри засмеялся над моим неуклюжим падением, но я не обиделась. Я снова повернула голову к небу. Где-то далеко на фоне восходящего солнца виднелся силуэт пегаса. Внезапно рядом с нами пронеслась стая маленьких крылатых барашков. Джерри отмахнулся от них и поморщился, а я смотрела на них, не веря своим глазам. Точно таких же барашков я видела в первый свой день, проведенный в этом мире. Чудо №3. Летающие овцы – символ перемен. Они улетают. Теперь все точно будет хорошо. Даже, если я не проснусь больше в этом мире. Я просто знаю, что Гарри и Джерри будут в порядке, а этого мне достаточно. Мое тело приобрело внезапную легкость. Я уже привыкла к этому ощущению, и прекрасно знала, что оно означает. Мои пальцы засветились, и Джерри удивленно покосился на меня.

-Ты что тоже станешь пернатой лошадкой? Ну уж нет, я на это не подписывался.

-Нет, Джерри, - начала объяснять я, но тут заметила в глазах друга игривые искорки. Он шутит и все понимает.

Я улыбаюсь и снова смотрю вперед, пытаясь запомнить все в мельчайших подробностях : счастливый силуэт Гарри, улетающих барашков, самый прекрасный рассвет.

-С добрым утром, - прошептал Джерри, прощаясь со мной.

Если я больше не окажусь в этом мире, я все равно буду счастлива, что мне удалось прожить эту прекрасную жизнь здесь. Я благодарна за каждое мгновение, проведенное с этими людьми.

Я уже почти проснулась. Последнее, что я хочу запомнить – это не глаза Гарри или улыбку Джерри, а небо. Я смотрю на прекрасное небо, и в нем вижу сразу все, что произошло со мной за то время, пока я была здесь. Хочется попрощаться с этим миром, показав ему, насколько я ему благодарна за то, что он мне дал.

-Сладких снов, - шепчу я, отвечая на фразу Джерри, и добавляю, немного подумав, - небо - цвета мечты.

Yiruma - Maybe

A2!/2