8. Toad
— И на грядке сидела жаба, представляешь?
— Разве они не должны были впасть в спячку? — спрашиваю я, машинально накручивая провод телефона на палец.
— Не знаю, дорогая, но твоему отцу пришлось от нее избавиться. Я же собиралась накрывать цветы лапником на зиму, а тут такое... — Мама прерывается, судя по звукам, чтобы сделать глоток воды. Я знаю, что это также означает смену темы. — Ты не забыла перекрыть воду в квартире бабушки? Не спрашиваю про балкон, понимаю, что уже холодно возиться, но лучше проверять иногда, что там все в порядке, да?
— Я всегда перекрываю воду, ты же знаешь, — я не могу сдержать вздох, означающий «я уже взрослая, за мной можно не проверять». — Послушай, мне надо идти, я готовила...
— Конечно, дорогая, — мама не дает мне договорить, — созвонимся завтра, да? Пока-пока.
— Пока, — успеваю сказать я прежде, чем слышу короткие гудки.
Я спешу обратно на кухню, где на плите доваривается рис с грибами. К счастью, я возвращаюсь вовремя, чтобы выключить конфорку. Машинально смотрю на часы — еще нет двенадцати — и достаю из шкафа блинную сковороду. Тесто уже готово, но я еще раз хорошенько перемешиваю все венчиком, отчего на поверхности пропадают пузыри. Ну ничего, скоро они появятся снова.
Разливая первую порцию оладий (наверное, кто-то назвал бы их панкейками из-за плотности теста), я ловлю себя на мысли, что мне не нравится царящая в доме тишина. Поэтому бегу в комнату и возвращаюсь оттуда с маленьким магнитофоном. Щелчок — и по кухне разливается меланхоличная музыка, совсем как тесто по раскаленной сковороде, с тихим шипением на фоне из-за давно поврежденной колонки.
Когда на тарелке образуется небольшая горка из оладий, я слышу из комнаты телефонный звонок, и мне приходится быстро переставить сковороду на соседнюю конфорку, чтобы ничего не подгорело.
— Слушаю, — говорю я, крепко прижимая трубку к уху, чтобы лучше слышать.
— Привет, — звучит мне в ответ, и голос тут же немного меняется. — Подожди, это то, о чем я думаю? Мои молитвы услышаны, и ты больше не слушаешь ту ужасную группу?
Я выдавливаю неловкий смешок, представляя, с каким выражением лица это было произнесено.
— Не льсти себе, — сказать такое проще, если не закрывать глаза и не видеть перед собой собеседника. — Я просто забыла сменить кассету. Могу вернуть твой сборник, когда придешь. Кстати, когда тебя ждать?
— Скоро, как раз хочу уточнить, что принести. К чаю? Или что-то еще?
— Просто приходи, — выдыхаю я в трубку. — Об остальном я уже позаботилась.
— Тогда до встречи, Хару.
Раздаются гудки, и я медлю, пока внутренний голос не шепчет: «Ничего, вы вот-вот увидитесь».