23 глава
Дом, где пахнет корицей и снегом.
Снег валил ровно и тихо, как будто кто-то сверху стряхивал белое одеяло, его хлопья мягко оседали на ветвях елей вдоль загородной дороги, превращая мир в белую сказку. Машина медленно ползла по заснеженному пути, колёса шуршали по снегу, оставляя глубокие следы. Мари включила подогрев сидений, тепло обожгло бёдра, она закуталась в шарф, мягкая шерсть защищала от холода, и кинула взгляд на Дэвида, его профиль освещался тусклым светом фар:
- Ты нервничаешь?
- Немного, - честно признался он, его пальцы сжали руль чуть сильнее. - Я умею бросать под сирену, но знакомство с семьёй - это другой уровень давления.
- Расслабься. Папа не будет тебя тестировать на броски. Он будет тестировать тебя на пельмени, - улыбнулась она, её глаза блестели.
- Это ещё хуже, - вздохнул он, уголки губ дрогнули.
Дом был тёплым - не только от батарей, гудящих под окнами, но и от атмосферы, пропитанной уютом. Запах печенья с корицей смешивался с ароматом старых книг, лежащих на полках у камина, и хвои, доносящейся из венка на двери. Отец Мари - высокий, с густыми седыми волосами, блестящими в свете лампы, - вышел навстречу, его шаги гулко отозвались на деревянном полу. Он протянул руку, его ладонь была тёплой и крепкой:
- Виктор. Но можно просто «папа Мари», так тут все и делают.
- Дэвид, - улыбнулся он, чуть смущённо, пожимая руку. - Рад познакомиться.
Со стороны кухни доносился смех мамы и сестры Мари, Алины, их голоса звенели, как колокольчики. Алина уже нашла повод подшутить, её тон был игривым:
- Мы думали, ты нам баскетбольное чудо привезла, а ты человека, который снимает шарф, как будто хочет извиниться перед ним.
- Алина, - Мари закатила глаза, её голос был притворно строгим. - Не начинай.
- Я просто констатирую, - хихикнула сестра, откидываясь на стул.
Дэвид быстро вписался. Помогал чистить картошку, нож скользил по кожуре с лёгким хрустом, нарезал овощи, его пальцы двигались уверенно, и даже спасал раскатившуюся по полу морковку, её оранжевый цвет выделялся на деревянных досках. Всё это под комментарии мамы Мари, Оксаны, её голос был тёплым:
- У него хватка. Оставим его.
- Я тоже за, - заметил отец, его глаза блестели. - Если он ещё и чай заваривает - это победа.
За ужином говорили о городе, о том, как Мари поменялась с начала сезона, пар от тарелок поднимался тонкими струйками. Отец слушал внимательно, иногда кивал Дэвиду, его взгляд был спокойным, иногда - дочери, его рука лежала на столе.
- Она стала увереннее, - сказал Дэвид, его голос был мягким. - И... мягче. Но только снаружи. Внутри - сталь.
- Она всегда была такой, - ответила мама, её улыбка была тёплой. - Просто раньше ей это приходилось скрывать.
Позже, уже вечером, они с Мари вышли на улицу. Снег мерцал в свете фонаря, его блики отражались на их лицах, создавая игру теней. Они шли молча, их шаги хрустели, пока она не сказала, её голос был тихим:
- Я всегда боялась, что кому-то будет тяжело быть рядом со мной. Я слишком везде.
- С тобой не тяжело, - ответил он, взял её ладонь, её пальцы были холодными. - Я знаю, как дышать в твоём ритме.
Она улыбнулась, её глаза смягчились. Мари повела его наверх - на второй этаж уютного, чуть шумного дома, где скрипели ступени под ногами. За дверью её комнаты было непривычно тихо, воздух пах корицей и старыми страницами. Дэвид не удержался от улыбки, разглядывая стены, уставленные полками с книгами, их корешки выцветшие, и десятками рисунков - одни были аккуратно в рамках, другие просто приколоты кнопками, оставляя мелкие следы. Несколько холстов стояли в углу, повернутые лицом к стене, будто хранили в себе что-то слишком личное, их края слегка потёрты.
- Это всё ты? - он подошёл ближе, глядя на акварельный пейзаж в холодных тонах, синие и серые мазки переплетались.
- Почти всё, - Мари села рядом, облокотившись на его колени, её волосы упали на лицо. - Некоторые - со школы, некоторые - совсем недавние. Я... просто так проще бывает. Когда не можешь сказать - рисуешь.
Он провёл пальцами вдоль карандашного наброска - смазанные линии, будто сделанные наспех, но в них было что-то живое, пульсирующее энергией. Мари слегка затаила дыхание, её грудь дрогнула.
- Ты замечаешь детали, - прошептала она, её голос был мягким.
- Тебя невозможно не замечать, - ответил он, чуть наклоняясь к ней, его дыхание коснулось её щеки.
Мари улыбнулась, опираясь подбородком на его плечо, её тепло согревало его кожу. Некоторое время они молчали, слыша только слабый скрип дома, потом она выдохнула:
- Мама тебя оценила, знаешь?
- Правда? - Дэвид приподнял бровь, его глаза блеснули. - А я думал, она меня весь вечер изучала, как под микроскопом.
- Это и есть её способ проявлять симпатию, - усмехнулась Мари. - Если бы не нравился - просто ушла бы на кухню и не вернулась.
- А папа? Он будто собирался меня на бокс вызвать, - сказал он, его тон был лёгким.
- Он просто не привык, что я кого-то впускаю. Особенно так близко. Но он потом сказал, что ты честный. А для него это, поверь, высший комплимент, - ответила она, её пальцы сжали его руку.
Дэвид чуть мягче сжал её пальцы, его тепло передалось ей.
- А сестра? Она точно собиралась меня стебать до конца ужина, - добавил он, усмехнувшись.
- Ну, тут уж прости. Она со всеми такая. Но если она предложила тебе кусок торта - ты принят, - сказала Мари, её глаза блестели.
- Даже если он был с изюмом? - он поморщился, его лицо скривилось.
Мари рассмеялась и уткнулась лбом ему в шею, её дыхание согрело кожу.
- Тем более. Сама она изюм терпеть не может.
Он перелистнул ещё пару листов, и его взгляд задержался. На наброске - фигура в движении. Баскетбольный мяч в воздухе, напряжение в изгибе спины, размытые штрихи передавали скорость, как будто время замедлилось. Всё было чуть небрежно, но с удивительной точностью, каждая линия дышала.
- Это... кто-то из наших? - спросил он, не отрываясь от листа, его голос был задумчивым.
Мари подошла ближе, глядя через его плечо, её волосы коснулись его шеи:
- Наверное, ты, - тихо улыбнулась она. - Я рисовала после одной из наших первых игр. Когда ещё просто смотрела с трибуны.
Он обернулся к ней, немного удивлённо, его глаза расширились:
- Ты тогда уже решила, что хочешь быть частью команды?
- Нет, - покачала головой. - Тогда я просто пыталась понять, зачем ты возвращаешься туда снова и снова. Столько напряжения, ответственности... Я даже злилась. А потом - втянулась. В игру. В вас. В это всё.
- А сейчас?
- Сейчас... - Мари сделала паузу, её голос дрогнул. - Сейчас я понимаю. В этом ведь есть что-то настоящее. Это больше, чем просто игра. Это как... место, где мы все честные. Где живые. Даже когда ошибаемся.
Дэвид сжал её руку чуть крепче, его пальцы переплелись с её:
- Я рад, что ты с нами. Даже если иногда я это плохо показываю.
- Ты показываешь, - сказала она, улыбаясь, её глаза смягчились.
Он снова посмотрел на рисунок:
- Знаешь... он живой. Не просто набросок. Это как если бы кто-то нарисовал, как чувствуется игра изнутри.
- Я не хотела, чтобы ты его увидел, - тихо сказала Мари, её голос был уязвимым.
- Почему?
- Потому что в тот день я влюбилась в тебя, - прошептала она, её щёки покраснели.
- Кажется, у меня это с самой первой встречи началось, - Дэвид улыбнулся, его глаза блестели. - А у тебя тут всегда так пахнет корицей?
- Это свеча. Я её поджигаю, когда нервничаю. Раньше мама такие ставила, когда я болела, - ответила она, её тон смягчился.
- И часто у тебя такое?
- Раньше - да. Сейчас реже.
- Потому что ты не одна? - тихо уточнил он, его голос был тёплым.
- Потому что теперь ты - часть моего дома и спокойствия, - сказала она, её глаза встретили его взгляд.
Дэвид аккуратно притянул Мари ближе к себе, его руки обняли её плечи. Он слушал, как она дышит, её грудь поднималась ровно. А потом они просто уснули - так тихо, как будто снег и внутри комнаты тоже продолжал идти, укрывая их белым покровом.
Пижамы, настолки и гитарные струны. Возвращение в город было мягким, как таяние снега под солнцем. Команда, разлетевшаяся по своим «маленьким отпускам», собралась у Ильи. Его квартира встретила уютом - пижамы с оленями, носки с яркими узорами, настолки, разбросанные по столу, и чай в больших кружках, пар поднимался над краями. Пол скрипел под ногами, а запах корицы от свечей смешивался с ароматом древесины.
- Конкурс на лучший тост без слов! - объявил Тёма, его глаза блестели от энтузиазма.
- Это как? - удивился Никита, склонив голову, его тон был игривым.
- Ну... просто показываешь выражением лица, что хочешь сказать, - объяснил Тёма, разводя руками.
- Тогда Глеб победил, - с серьёзной миной произнёс Илья, его губы дрогнули. - У него всегда «мы побеждаем или умираем».
- Это было в прошлом сезоне, - отозвался Глеб, поднимая термос, пар обжёг пальцы. - Сейчас у меня какао.
- Какао силы, - почтительно сказал Тёма, его голос был полон шутливой торжественности.
Саша впервые рассказала историю, её голос был тихим, но тёплым:
- На первом курсе я провалила важный зачёт, потому что вместо чтения методички анализировала расклад по тактике на NBA-финал.
Все хохотали, их смех заполнил комнату. Особенно Тимур, который в какой-то момент вынул гитару, струны звенели под его пальцами, играя простую мелодию:
- Это для того, чтобы наш отдых не казался слишком идеальным, - сказал он, улыбаясь. - Нужно немножко камерного пафоса.
Мари сидела, поджав ноги, у стены, её спина опиралась на тёплую поверхность. Смотрела на всех - и ловила себя на мысли: я дома. Не в квартире, не в городе - с ними, где каждый смех, каждый взгляд был частью её мира.
- Я не всегда знаю, куда мы идём, - сказала она, когда Дэвид сел рядом, его плечо коснулось её. - Но с вами - я хочу идти туда.
- Даже если там придётся снова биться?
- Даже если там опять снег и три овертайма, - улыбнулась она, её глаза блестели.
Кафе Каролины. Гирлянды и шутки. Кафе встретило теплом гирлянд, их мягкий свет отражался на деревянных столах, запах свежесваренного кофе смешивался с ароматом выпечки. Каролина поставила на стойку дымящуюся кружку, её голос был насмешливым:
- Это не просто кофе. Это лекарство от ваших перегибов.
- А есть от наших недогибов? - спросил Илья, заглядывая в меню, его тон был лёгким. - Я просто пытался растянуться и теперь не могу дышать.
- Для тебя - двойной шоколад и плед, - отрезала Каролина, её улыбка блеснула.
Мари помогала на смене: разносила чай, улыбалась гостям, её движения были уверенными, делая вид, что всё под контролем (и, что удивительно, всё было под контролем). В какой-то момент в кафе заглянули Никита и Глеб. Никита заказал «всё, что горит», его голос звенел, Глеб - «самое спокойное, что есть в этой жизни», его тон был хриплым.
К вечеру пришли все. Саша принесла ноутбук, её шаги были твёрдыми:
- Я смонтировала. Но включу только после десерта. Иначе вы начнёте спорить по таймингам.
- Кто-то ещё не понял, - вздохнул Тимур, его глаза блестели. - Что спор с Сашей - это как пытаться спорить с калькулятором.
Видео было простым. Отрывки тренировок, где пот блестел на лицах, улыбок, озарявших зал, падений, оставляющих следы на паркете, замедленных бросков, зависших в воздухе, обниманий после победы, их силуэты сливались. И одна надпись в конце, белыми буквами на чёрном фоне: «Мы - вместе. Этого достаточно. Остальное - игра».
Мари сжала локоть Дэвида, её пальцы дрогнули. Он не отводил взгляд, его глаза блестели.
- Спасибо, - сказала она Саше, её голос был тёплым.
- Я это сделала для себя, - фыркнула та, но уголки губ дрогнули. - Чтобы не забыть, что иногда даже математика про чувства.
- Я всё ещё боюсь тебя, - прошептал Илья, его тон был шутливым.
- И правильно делаешь, - ответила Саша, её улыбка блеснула.
Мари проснулась от запаха кофе и звука ножа по деревянной доске, ритм отдавался мягким эхом. Тихая кухня, серое зимнее утро просачивалось сквозь занавески, хлопья снега падали за окном, укрывая город белым покровом. Дэвид стоял в футболке, ткань слегка натянулась на плечах, нарезал фрукты, нож скользил по апельсину с лёгким хрустом.
- Ты встаёшь слишком рано, - произнесла она, облокачиваясь о дверной косяк, её голос был сонным.
- Я хотел успеть до твоей бессонницы. Вдруг обману систему, - ответил он, улыбнувшись, его глаза смягчились.
- Ты уже её обманул, - сказала она, её губы дрогнули.
Он поставил перед ней тарелку, яркие куски фруктов блестели, и сел напротив. Пару секунд молчал, потом достал из кармана ключ. Простой. Тёплый, отполированный пальцами.
- Я подумал... - он чуть усмехнулся, будто это была попытка зайти в проход между тремя защитниками. - Может, хватит жить в двух квартирах? Я не хочу больше оставлять тебя на пороге. И не хочу, чтобы ты оставляла меня.
Мари замерла, её дыхание остановилось. Взяла ключ, поднесла к губам, поцеловала, металл был холодным на губах.
- Я давно здесь живу, - ответила она, её голос дрогнул. - Просто теперь у меня есть ключ от того, что я давно называю домом.
Он улыбнулся и протянул руку. Она села к нему ближе, её плечо прижалось к его груди. Мир снаружи был белым, тихим. Внутри - спокойным, как сердцебиение.
Вечер субботы. «Трибуны. Без зрителей». Зал был пустым, освещение приглушённым, свет ламп отбрасывал мягкие тени на паркет, где ещё оставались следы от прошлых игр. Скрип пола под шагами ребят звучал как-то особенно громко, эхо разносилось под сводами. Снег за окнами падал тихо, укрывая город белым одеялом, его блики проникали сквозь стекла. Все пришли - без формы, без мячей. Просто посидеть, их дыхание смешивалось с холодным воздухом.
Они расселись на трибуне, деревянные сиденья скрипели под весом. Долго молчали, тишина была тяжёлой, но тёплой. Первым заговорил Илья, его голос был лёгким:
- Если мы завтра выиграем, я обещаю не вставать на стол в баре Матвея и не кричать «МЫ ЛУЧШИЕ».
- Врун, - сказал Никита, его губы дрогнули. - Ты сделаешь это в любом случае.
- Да, - кивнул Илья, его смех звенел.
Тимур, глядя на площадку, где тени от ламп плясали, сказал:
- Я думал, что баскетбол - это просто спорт. А теперь понимаю: это способ выбрать, кем ты хочешь быть, когда всё горит.
Саша тихо добавила, её голос был задумчивым:
- И как не сгореть, когда ты за всех думаешь.
Глеб посмотрел на Дэвида, его взгляд был прямым:
- А ты? Что скажешь, капитан?
Дэвид вдохнул, оглядел всех - спокойно, уверенно, его голос разнёсся по залу:
- Спасибо. За то, что вы были рядом, когда я сам не знал, где я.
Мари положила голову ему на плечо, её волосы коснулись его шеи:
- Мы уже выиграли, - сказала она, её тон был тёплым. - Не турнир. Дом.
Над залом стояла тишина, как дыхание перед сном. Снег шёл за окнами, его белизна контрастировала с тьмой. «Призраки» сидели вместе, как семья, которая знает: завтра они выйдут на площадку вместе. Что бы ни случилось, их сердца бились в одном ритме.