Сребролист
Ночные ветры принесут тебе прохладу.
В Легниции была ранняя весна, любимое время года молодого князя Золотого Клёна. В открытое окно пахло клеем для бумажных обоев с "уникальной лепниной", подаренных к предстоящей коронации моей сестрой, царевной Лиэрис.
Вероятно, куда-то опаздывая, я, как в юности, пересёк подоконник, опустился на знакомую ветку клёна и заскользил по коре.
— ... лестнице? — я услышал голос Слава Твёрдая Кора, служившего дружинником ещё при старшем князе. — Сколько на тебя папаша покойный ругался за это? Расшибёшься, князь, и не сносить мне головы. Твоя сестрица...
Слова смешались со свистом ветра и шумом крови в ушах. Я знал, в когда и в какую сторону наклониться, чтобы не получить суком по лицу. Всё ещё спящие ранней весной деревья отзывались недовольным гулом. Я миновал рощу Парка и должен был приземлиться на землю, усыпанную прошлогодними иголками.
Он сказал "покойный"?
Я потерял равновесие и, к своему удивлению, упал на теплую летнюю траву и почувствовал себя легче килограмм на тридцать и ниже в два раза ростом.
— Эй, чего ты тут забыл? — бодрый отклик раздался откуда-то сверху.
Длинная коса дочери Листодыра Короткого, знаменосца Золотых Клёнов, сложилась змейкой в траве рядом со мной.
— Уж не меня ли ищешь, царевич?
Я в который раз бы принял правила странной игры своего подсознания и отправился за девочкой на поиски дождевых червей, но услышал крик. Её крик.
Тёмная пелена, в которой я живу, снова осветилась, как обычно бывало, когда она оказывалась рядом.
Золотые напальчники с длинными "ногтями" распороли женское платье с очень глубоким вырезом. Я не ожидал увидеть нечто подобное, но подумал, такой наряд может себе позволить только чопорная герцогиня Корнеоль Аглоссат из Граминии, и охнул, когда ногти впились в плоть, освобожденную от шелков нарядного платья, пропитавшихся кровью.
С влажным хрустом раскрылись рёбра. Рука с накладными ногтями крепче взялась за что-то неестественно торчащее из груди. Тьма окончательно отступила, и передо мной воочию предстала Аделайда. Она со всхлипом вырвала что-то из своей груди, оседая на колени.
Её руки протягивали мне оружие редкого сплава, выкованное по древней технологии, утерянной с гибелью Маргаритии.
— Сребролист, — сказала самопровозглашенная самая-обычная-девочка-но-только-принцесса. — Проснись!
И я открыл глаза.
Тонкие руки, играя камнями колец в лунном свете, уже который день многих лет расчёсывали золотым гребнем мои волосы, ставшие длинными.
— Твои синие очи засветятся в сумраке ночи во сне, — напевал мелодичный голос, дрожа в сводах склепа молодого цесаревича. — Ты спишь на могильном камне, никогда не возвращайся ко мне...
Голос замер, лишь эхо его ударялось о стены.
В моих глазах замерла испуганная женщина в невесомом одеянии с очень короткими волосами, и упавший из её изящных рук ритуальный гребень с изображениями созвездий на мгновение привлёк моё внимание. Черты лица женщины показались мне слишком... аристократичными для аскетизма и платья жрицы, которое я угадал по многочисленным колокольчикам на подоле.
— Не верю своим глазам, — воскликнул голос, в котором я узнал свою родную сестру. — Ты проснулся.
Я впервые её увидел в тот день. Моя сестра –царевна Легниции, первенец царя Златоцвета Золотого Клёна, была старше меня почти на сто лет, но она не спешила заканчивать своё беззаботное девичество. Я знал, про Лиэрис говорили, что её коса — главное богатство Легниции. Её любовь к роскоши, её бесчисленные таланты, безупречное воспитание, её дар затмить всех во время выхода в свет, её манеры и выдержка — всё это едва ли создавало предпосылки к тому, что она станет жрицей Звёзд. Но в тот момент внешний вид Лиэрис не привлёк моё внимание.
Я оглядывался вокруг. У нашей семьи раньше не было склепа.
— Мы здесь, потому что я не мог умереть?
Меня повело от налетевших воспоминаний. Мы ведь были с отцом, он пригласил меня на прогулку и хотел сказать что-то, а потом... Я ничего не видел, но слышал огонь, которым кто-то управлял.
— Постой!
"Legreel", — гласила надпись снаружи. В ослабленном многолетним сном теле откуда-то были силы, чтобы бежать до крипты. Статуя, в которой любой мог с лёгкостью узнать прекрасного как день Златоцвета Золотого Клёна, непринужденно улыбалась младшему князю. Лиэрис, звеня сапфировыми колокольчиками, резво вбежала в крипту, будто она снова та же девочка, какой была десятки лет назад.
— Ли, — выдавил из плавящихся изнутри лёгких я. — Ты знаешь, я никогда не видел его, и...
Лиэрис молча кивнула, и колокольчик на её диадеме жрицы зазвенел. "Leoreal." — Высеченные буквы на надгробии моего отца были последним, что я видел. Мне показалось, что я так устал, как будто не я проспал двадцать девять лет, три месяца и двадцать четыре дня.