-...Наш Секрет...-

   ...Сейчас...

Хочу пить. В комнате тепло, вот причина такой сухости во рту. Дискомфорт достигает своего пика, когда я наблюдаю, как доктор делает ещё один глоток своей дорогой газированной воды, но я не прошу у него попить. Я сглатываю, пробуя вернуть немного слюны обратно в пересохший рот. Не то чтобы я собираюсь говорить.
У нас перерыв. Не моя идея, но я не собираюсь жаловаться. Судя по выражению лица доктора, он тоже этому не рад. Могу лишь догадываться, что это какое-то официальное требование, через столько времени мне дали шанс восстановить силы и поразмыслить. Однако меня не пускают из комнаты, и не было никаких упоминаний об отдыхе.
Доктор смотрит на модные часы «Rolex» на своём запястье, волоски на руке серебристо-серые от возраста, и я понимаю, что моя передышка почти закончилась. Он возвращается к просмотру моих записей, но больше не читает. Возможно, просто рассчитывает секунды в своей голове. Его глаза смотрят на бумагу, но не двигаются.
Наконец – и всё равно слишком рано – он вздыхает, отодвигает папку и смотрят на меня с приятной улыбкой. Я не могу не задуматься, ннавидит ли он меня также сильно, как я его, является ли это улыбка вымышленной, ведь на самом деле он хочет хмурится. Нет, я уверена, что ему нравится наши маленькие встречи. Я для него как кубик Рубика, головоломка, на которую он уже знает ответ, но над которой продолжает работать. Потому что суть задачи – заставить маленькие цветные квадратики подчиниться твоей воле.
Мне так никогда не удавалось собирать кубик Рубика. Максимум получалось, может быть, выставить ряд жёлтых или красных квадратов, а потом я застревала и, сколько бы не крутило, не добивалась никакого прогресса. Мне становилось скучно, и я сдавалась. К сожалению, доктор, похоже, более настойчив, чем я, по крайней мере, в этом отношении.
Он открывает рот, и мне интересно, куда же мы повернём сейчас.
– Ты религиозный человек, т/и?
Какое это имеет значение? Я моргаю, но выражение лица остаётся бесстрастным. Доктор молчит, но продолжает наблюдать за мной, очевидно, ждёт ответа. Если я ничего не скажу, как долго это будет продолжаться? Возможно, довольно долго, осознаю я минуту спустя. Неловко сидеть здесь в тишине. Охранник громко дышит на заднем плане, как же это раздражает, Ну правда. Это специально, чтобы я не забывала, что он там? Теперь, единожды отвлёкшись, мне ещё сложнее его игнорировать. Мне нужно чем-то перекрыть этот звук. Чем угодно, даже если это означает, что придётся говорить. Кроме того, вопрос кажется безобидным. Я немного потеряю, ответив доктору.
– Нет, – тихо говорю я.
– Ты веришь в Бога?
Не понимаю, чем этот вопрос отличается от предыдущего, но всё равно отвечаю.
– Нет.
– А как насчёт жизни после смерти?
Я немного прищуриваюсь, всё ещё пытаясь разгадать смысл. Стоит только подумать, что всё под контролем...
– Каждый хочет верить в загробную жизнь, – говорю я ему, – Все хотят думать, что смерть – это не конец.
– А ты?
– Я не знаю, – намеренно кратко отрезаю я. Потому что, кажется, вижу, куда он клонит, и хочу остановить его здесь и сейчас.
– Ах, – говорит он, будто не слышал от меня этих слов раньше, – И в этом проблема? В незнании?
Я нацепляю на лицо улыбку. Я права. Однако улыбка не держится долго. Это теория, в которой доктор пытается убедить меня снова и снова, не то, о чём я хочу говорить. Не то чтобы я вообще хотела о чём-то говорить с ним. За исключением, может быть, моего освобождения, но уверена, какого разговор у нас ближайшее время не состоится.
Охранник всё дышит: медленно, громко. Без умолку.
– Никто не знает, – презрительно говорю я, будто объясняю очевидное.
Тамоко улыбается:
– Это тебя так очаровывает? Смерть?
– Мне смерть не очаровывает, – отвечаю я и не лгу.
– Нет, ты права, – соглашается он. Я удивлённо моргаю, но Тамоко ещё не закончил, – Это не смерть, не так ли? А умирание. Те драгоценные мгновения, когда можно наблюдать, как угасает жизнь. Гадать, куда она улетает.
С этим человеком что-то сильно не так.
Я сжимаю губы и пытаюсь сделать то же самое со своими ушами. Чтобы заглушить свистящий звук, начинаю громко барабанить по колену здоровой рукой. Доктор решил, что променял меня, но мне просто придётся с этим смириться.
– Т/и?
Смерть, умирание. Это не увлекательно: Это ужасно. Это необъяснимо, неизведанного. Никто не знает, каким будет скрыванее путешествие, пока вы не окажетесь настолько далеко на пути, что никогда не сможете повернуть назад рассказать кому-либо, что видели.
Поэтому, мы все в глубине души боимся темноты. Потому что нет ничего хуже, чем не знать, что она скрывает.
Но я не буду пытаться объяснить доктору. Мне всё равно, как долго он ждёт, как громко дышит этот проклятый охранник. Я прикусываю язык так сильно, что мне больно.
Возможно, доктор видит решимость на моём лице, потому что быстро переходит к следующему вопросу в своём маленьком списке.
– Ты веришь в духов, т/и? Демонов, существ из другого мира?
Я сжимаю зубы сильнее. Должно быть, до крови, потому что рот внезапно наполняется металлическим вкусом, одновременно и чужим, и знакомым.
Вот что упоминает доктор, когда действительно хочет получить от меня ответ. Если бы я нормально подумала, то удивилась бы, что он так долго тянул на этой сессии с провокацией. Но я не подумала. Я вообще не думаю. Я концентрирую все свои усилия на том, чтобы остаться здесь. Прямо в этой комнате, прямо сейчас. Должно быть смешно, ведь этого я никогда не раньше не хотела, но я не смеюсь. Потому что я верю. Верю в духов, демонов, называйте их как хотите. В существ, которых не должно быть в этом мире, но они есть, существ, которыми не нужно жить по тем же правилам, что я остальным из нас. Вещи, с которыми ты не можешь бороться, не можешь убить. Я верю в это.
Друиды, которые приносили свои ужасные жертвы, дабы успокоить духов, знали, что делают. Они знали, что случится, если голод демона останется неудовлетворённым.
Вот и я тоже знаю.

   ...Тогда...

– Дейдара! – я влетела на пляж на полном ходу, дыхание вырывалось из груди прерывистыми толчками. Забыв о том, что мой друг болен, забыв о его травмированной руке, я бросила на блондина, всё ещё на половину рыдая.
– Что? Что такое? Т/и, что не так?
– Это... Это... – но я не знала, как описать то, что произошло в бухте. Вместо этого я просто сильнее сжала его, обхватил руками за шею, уткнулась лицом в плечо. Хотя на пляже было тихо, я всё ещё слышала в голове крики. Ужас не хотел отступать, и меня трясло. Кровь яростно неслась по телу, и даже в насквозь мокрой одежде мне было жарко.
Однако парень был горячее. Его кожа, казалось, изучала тепло, напоминая мне, что он нездоров. Дейдара был не в том состоянии, чтобы держать меня. И пусть мне ужасно не хотелось отстраняться, я отступила на шаг. Теперь парень мог видеть моё лицо. Я упорно старалась придать ему обычно выражение, но мой подбородок дрожал, глаза сузились до щелей, пока я пыталась сдержать слёзы. Я глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.
– Ты должен сесть.
Дейдара проигнорировал мой совет. Он приблизился и схватил меня за руку.
– Т/и, что случилось? Ты ходила в бухту?
Не очень способная говорить, я обошлась несколькими резкими кивками.
– Ты... Ты что-нибудь нашла?
– Я не знаю, – мой голос от эмоций звучал странно искаженным, задыхающимся, – Это было... – я снова замолчала, тяжело дыша. Одна только мысль об этом возвращала страх, что крепко обвивал мою грудь, точно стальной пояс, – Там что-то было.
– В смысле – что-то? – спросил он с напряжённым лицом.
– Я... Я не уверена, – я пожала плечами. Я уже начала успокаиваться, приходить в себя точка то, что произошло, казалось невозможным. Я больше не была уверена, что видела, слышала. Может, я всё себе нафантазировала?
Но тогда...
– Дей, я нашла... – я протянула ему левую руку.
Его глаза сузились, а затем расширились, когда он увидел предмет. Дейдара медленно разжал мои пальцы и вытащил брошь из моих рук.
– Где, чёрт возьми, ты это взяла? – спросил он.
– Она лежала на пляже. В бухте.
– Водой принесло? – он явно сомневался, – Думаю, такое возможно.
Но я покачала головой.
– Нет, она лежала выше прилива. Под галькой.
– Это невероятно, – пробормотал он.
Я глубоко вздохнула.
– Знаю.
Два голубых глаза заглянули глубоко в мои.
– Т/и, что случилось?
Я рассказала ему. Рассказала о теле, что исчезло, о криках, которые пришли из ниоткуда. Как я случайно наткнулась на брошь, упав прямо на неё. Я не смотрела на Дейдару, когда говорила, боясь, вдруг увижу в его лице тоже, что Эмма видела в моём: неверие.
Когда я закончила, наступил долгий момент молчания. Мне удалось выдержать целых 10 секунд, прежде чем пришлось поднять глаза.
– Ты не веришь мне, – обвинила я.
– Я не думаю, что ты солгала, – сказал он.
Я нахмурилась. Это было не то же самое.
– Ты думаешь, мне померещилось.
Он сделал лицо, которое было легко интерпретировать: да, но это не то, что ты хочешь услышать.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дей. Его рука уже потянулась к моему лбу, – Морозит? Бросает в жар? Болит живот?
Я отстранилась от его прикосновения и холодно ответила:
– Нет.
Он прикусил губу, рассматривая меня.
– Извини, т/и, это звучит немного...
– Безумно, – закончила я за него.
Он поморщился и виновато глянул на меня.
– Но это... – и перевернул брошь в руке, – Это странно. Как она туда попала?
– Не знаю, – сказала я, наблюдая, как свет отражается на медной поверхности, – Тебе не кажется, что это довольно забавное совпадение?
– Что ты имеешь ввиду?
– Брошь лежала там, прямо там, в бухте. Может быть... Может, они связаны.
– Связаны?
– Подумай, где мы её взяли, – начала я, надеясь, что он угадает, о чём я думаю, и мне не придётся произносить это в слух.
– В дольмене.
– В могильнике, – напомнила я ему.
– Но её просто там оставили. Она вряд ли долго пролежала, даже старой не выглядит.
– Когда ты её вытащил, она выглядела старой.
– Да, ну значит, дело в грязи. Посмотри на неё сейчас. Металл не остаётся таким блестящим после нескольких лет. Не на природе.
– Но все наши проблемы начались, когда мы её нашли.
– Думаешь, – его губы дёрнулись, и я поняла, даже после всего этого Дей готов был посмеяться, – Ты думаешь, дело в броши?
– Разве не странно? Вот мы крадём её, и почти тут же всё начинает идти наперекосяк?
– Это просто совпадение, т/и. Больше ничего.
– Не согласна, – упрямо сказала я. Мои щёки алели, я чувствовала себя глупо, но решительно стояла на своём, – Сразу после того, как мы находит брошь, Нэо исчезает, машина глохнет, а ты чуть ли не ломаешь руку. Потом ты пытаешься выкинуть брошь, и Акио пропадает на пляже, куда её выносит, Эмма сходит с ума, а я... – я замолчала, стискив зубы.
Я злилась, меня бесило, что парень не хотел задуматься над моими словами. Он так не смеялся, когда Эмма рассказала свою безумную историю. Почему тогда даже слушать не хочет мою?
– Т/и...
Я не дала ему закончить, зная, что он попытается убедить меня, мол, всё это чушь.
– Дейдара, что, если мы... Что-то разбудили?
– Т/и, здесь ничего нет, – блондин накренился вперёд в своём кресле, заставляя меня встретиться с ним взглядом, – Только мы. Может быть...
– Мне не померещилось, – прошипела я, – Может, это... То, что ты говорил. О друидах.
– Это была просто история, т/и! – воскрикнул Тсукури. Затем глубоко вздохнул, явно сдерживая эмоции, – Слушай. Я верю, ты думаешь, будто видела то, что, как ты считаешь, тебе явилось, – сказал он, и я рассердилась из-за его осторожной формулировки, – Но вдруг ты не можешь отличить явь от выдумки? То есть, когда у меня кружилась голова, я даже не понимал где нахожусь.
– Я не заболеваю, – упрямо повторила я.
– Может, заболеваешь, просто ещё не поняла, – настаивал он, – Я прекрасно себя чувствовал до самого последнего момента. Т/и... – он потёр свой блестящий от пота лоб, – Т/и, ты говоришь о сверхъестественном. Духи, сущности и всё такое. Только вчера вечером ты сама сказала, что Эмма свихнулась. А теперь ты с ней согласна?
– Я не знаю... – я была не совсем готова присоединиться к Эмме. Я, конечно, не видела ничего похожего на то, что она описала. Но мне, возможно, хотелось подумать об этом более непредвзято. Просто она сейчас казалась такой нестабильной. Трудно было поверить хоть во что-нибудь из её уст.
– Я не сумашедшая.
Я не слышала, как Эмма выходила из палатки, но когда повернула голову на голос, она стояла всего в нескольких футах от нас.
– Эмма, ты не спишь, – прокомментировал Дейдара с фальшивым энтузиазмом, и было понятно, он думает о том же, я что я: Сколько времени Эмма стояла там и слушала нас?
– Я не сумашедшая, – повторила она, шагая по песку, – То, что я видела, реально, и оно было там.
Мы молча наблюдали, как она обогнула яму с огнём и медленно опустилась на один из оставшихся стульев. На ней были все же вещи, в которое я помогла ей одеться, но теперь они измялись, свитер небрежно свисал с одного плеча. Волосы взъерошенные, над которыми она обычно трудилась часами, а будто Эмма не знала, как выглядит, ей было всё равно. Макияж, что она нанесла днем ранее, теперь наполовину сполз с её лица.
Она оказалась старше, чем я когда-либо её видела. Всё дело в глазах: будто Эмма стала свидетелем настоящего ужаса. В них затаились страх, грусть и смирение, и мне этого не нравилось. Однако я не могла оторвать от них взгляд.
– Повтори ещё раз, что ты видела, – потребовала я. Теперь, когда она стала спокойнее, я надеялась, что получу что-то более конкретное, чем истерические фрагменты, которые нам с блондином пришлось собирать воедино прошлой ночью.
Но девушка не ответила. Она как-то странно смотрела на меня, склонив голову набок и слегка прищурившись.
– Что случилось? – спросила она меня.
– Ты о чём?
– С тобой что-то случилось. Что? Это всё бухта, ты туда вернулась? Ты что-нибудь видела?
– Я не уверена.
– Скажи мне, – приказала она.
Я снова рассказала свою историю. Глаза Эммы расширились от удивления и страха, затем у них отразилась смесь удовлетворения и смирения.
– Я говорила тебе, – сказала она, когда я закончила. Затем, с большим напором, – Я вам говорила.
– Я не видела... Ничего, – настаивала я.
– Но ты думаешь, что что-то происходит. Я слышала, что ты сказала раньше, – добавила она, когда я открыла рот поспорить.
– Я не знаю, – пробормотала я, сознавая, что Дейдара пристально наблюдает за мной. Я вздохнула, – Думаю, нам просто надо убраться отсюда ко всем чертям.
С этим никто спорить не стал. Хотя было соблазнительно провести последние часы на пляже в палатке, никто из нас не захотел отходить от огня. Дело не только в тепле, хотя я примерзла до костей, а блондин безудержно трясся в лихорадке. Даже мои руки, когда я обняла его, отчаянно пытались согреть, показались ему ледяными. Мы сгрудились у огня. Мир вокруг был окутан зловещими оттенками серого. Постепенно они слились во враждебную, опасную черноту. Мы мало разговаривали. Почти пришедшая в себя раньше, Эмма вновь замкнулась в своей голове и тихо что-то мычала, глядя в пламя. Да и Дейдара выглядел так, словно отчаянно хотел спать, хотя и воспротивился моим попыткам заставить его лечь. Я не стала упорствовать. Его присутствие, даже слабая едва осознанная, было утешением. Что до меня, я сидела, исследуя каждый дюйм броши. Наклонив её под углом, я использовала мерцающие блики пламени, чтобы превратить чеканку в резкий рельеф. Вращая то так, то эдак, я попыталась разобраться в загогулинах и формах. Не знаю почему, но я по-прежнему верила, что этот кружок, маленький, но достаточно большой, чтобы почти заполнить мою ладонь, каким-то образом если не ответственен, то, по крайней мере, связан со всем, что происходит.
Тем не менее отметки были странными. Неузнаваемыми, но не случайными. Я всё старалась расшифровать их, крутя брошь, разглядывая с разных ракурсов, пытаясь заставить петли уложиться во что-то осмысленное.
– Знаете, – медленно сказала я, прищуриваясь, – Если посмотреть отсюда, это фигурка похожа на человека.
– Что? – Дейдара повернулся ко мне, его глаза были полузакрыты, челюсть дрожала. Он хлюпнул носом, крепче натянул второй джемпер на плечи, но посмотрел туда, куда я указывала.
– Брошь, – сказала я, игнорируя его вздох, – Вот здесь.
Я протянула предмет Дейдаре. Вместо того, чтобы пытаться увидеть что-то на коротком расстоянии между нами, он взял брошь из моих рук и уже покрутил.
– Может быть, – сказал парень, – Ты имеешь ввиду эту фигурку посреди огня?
– Огня? – я моргнула, – Какого огня?
– Этого, – он указал на неровные царапины, которые я не смогла опознать, – Это же пламя, верно?
Я не знала точно, как по мне, линии не особо походили на пламя, но я вспомнила, как легко парень интерпретировал дольмен, когда я не видела ничего, кроме кучи камней.
– Точно.
– А это похожи на дары.
Дары? Я забрала у него брошь. Я не видела никаких «даров».
– Где?
– Тут, – он потянулся и провёл пальцем по нижней части броши, напротив человека в языках пламени, – Видишь? Какой-то горшок, а это копьё или топор... Сложно сказать. Определённо ритуальные подношения.
– Ритуальные подношения? – повторила я, стараясь не выдать, что слышу подобное впервые в жизни.
– Ну да, священные подарки богу и всё такое.
– Точно. Так значит... Это у нас бог? – я указала на обнаруженного мной человека.
Дейдара скривился:
– Вряд ли, учитывая, что он посреди огня. Если только это не дьявол. Или демон.
– Что-то злое, – мои мысли мчались. Я снова посмотрела на нацарапанную фигуру мужчины, неровные штрихи вокруг которого, по словам Дейдары, были пламенем, – Или это... – я прищурилась, связывая линии в голове, – Крылья?
– Да, – парень пожал плечами, – Пламя, крылья, – он остановился и подумал, – Может, даже волны.

________________________
    .~♡Мои дорогие, не забываем попить🍶. Если там (↑•ᴗ•) есть ошибки, то знайте, Автор-сан бухой𓆩😌𓆪. Желаю себе много заказиков и 🌟, а вам не спиться𓆩🙃𓆪. Держи на закуску🍙.
_❣Хаюми-сан кланяется❣_
...И извиняется, если что!𓆩🥺𓆪♡~.

{✨❣️🙃}

♡私は私の人生よりもあなたを愛して♡
~♡𝖁𝖘𝖊𝖌𝖉𝖆 𝖛𝖆𝖍𝖆 𝕳𝖆𝖞𝖒𝖎-𝖘𝖆𝖓♡~(✨)
_______________________