глава 8
Дазай стоял в дверях и что-то думал. После, ворвался в палату и резко поцеловал парня.
Чуя широко раскрыл глаза от шока и пытался оттолкнуть Дазая первые 5 секунд. Чуя отошёл от шока и стал отвечать Осаму.
— Чуя, я...
— Тихо, сейчас ничего не говори. Ты делаешь большую ошибку.
Дазай в небольшом шоке и подалвенном состоянии вышел из палаты.
Чуя стал сжимать чистые простыни, на колени начали падать слезы. Он не может ответить Дазаю, он не может так с ним поступить. Чуя уверен, что с такой родословной, он через год или пять получит опухоль где-нибудь и сляжет с онкологией. Он страдал от вида своих родителей, когда у них крошатся зубы от химии, когда они очень сильно пытаются делать вид, будто в порядке, будто им вовсе не больно, лишь бы близкие не волновались. Когда врачи ставят пару месяцев и никакая пересадка не поможет, рассказывают об этом тебе и ты понимаешь, что твой близкий человек скончается, и ты перестаешь уходить из палаты и буквально поселяешься в больнице, лишь бы быть ближе. А через время, твой близкий человек умирает у тебя на глазах в ужасных муках. Он пережил это два раза и чуть не потерял брата, он хочет чтобы кто-то ещё видел такое. Особенно Дазай. Итак понятно, что Дазай пережил не мало всего.
Дазай шел в гневе, он не понимал причины отказа. Может это из-за того, что он его не любит? Но почему тогда не оттолкнул?
Прошло 2 недели.
— Ну все Накахара, ваше состояние мы нормализовали, можете смело отправляться домой, но...
— Хороший режим, питание, бросить курить и сдавать анализы каждые две недели. Помню.
Дазай забрал Накахару и ехали они в гробовой тишине.
Чуя решил ее нарушить:
— Кэр привык к твоему дому?
— Угу.
— Дазай, это, мой отказ, это было не из-за того, что ты мне не нравишься, или я тебя не люблю, наоборот, ты мне очень нравишься, но...
— Снова но!
— Но я не хочу, чтобы ты страдал.
— В каком смысле?
— Да как же ты не понимаешь?! С моей привычкой, режимом и родословной, я получу онкологию в ближайшие года! Ты будешь видеть, как меня стригут налысо, как я теряю силы от химиотерапии, когда мне ставят диагноз и ты не знаешь, что сказать и как поддержать. Ты хочешь за этим наблюдать?!
Дазай остановил машину и крепко обнял Чую, который начинал плакать.
— Чуя, я много раз видел, как умирают люди, а также, я ставил диагноз приговор. Мы перенесем твою болезнь и ты доживешь до самой старости, нужны будут деньги, они будут. Слышишь? Я готов к этому, потому что этого не будет.
Чуя хотел что-то сказать, но плакал как маленький ребенок. Он давно так не плакал, только тихо, ночью, скорбя по потере.
— Ты правда думаешь, что справишься? — спрашивал Чуя, сжимая пальто Осаму и оставляя мокрые следы на нем.
— Мы справимся.
***
Чую привезли домой и сразу уложили спать.
— Ты кушать будешь? — спросил Дазай.
— Нет, лучше пойдем поговорим. — ответил Кэр.
Дазай поставил.
— О чем вы говорили? Чуя весь зареванный уснул, я его таким видел только после похорон и когда мне диагноз поставили.
— Кэр, как ты относишься к однополым отношениям?
— Нормально, Чуя ведь гей.
Дазай раскрыл глаза после услышанного, в голове пронеслась его фраза "Вся проблема скорее в том, что я даже не испытывал романтических чувств к кому-либо."
— А, это, откуда ты знаешь?
— Он сам мне рассказал, когда понял это, но отношений и влюбленностей у него никогда не было. Вы с ним встречаетесь?
— Э, да.
— Если ты его обидишь, я встану с этого чёртово кресла и оторву тебе голову.
Дазай поднял руки и сказал:
— Обещаю, что Чуя будет счастлив.
— Хорошо, тогда сделай мне тоже кофе.
Может Кэр и инвалид, но неудачником его точно не назовешь, он очень смышлёный и рассудительный, знает когда, что нужно сказать. Быстро реагирует на ситуацию, тоже готовится в мед.
Чуя проснулся когда чайник закипел и пошел на кухню, где происходили шевеления.
— О, проснулся? — сказал Кэр.
— Вы тут чаевничайте и без меня. Ты ел? Таблетки пил? — спросил Чуя.
— Все по расписанию. Не волнуйся.
Чуя немного улыбнулся.
Дазай достал обед из холодильника и сказал:
— У тебя ведь сейчас время ужина.
— У тебя овощи есть?
— Ты посмотри на этот обед, сбалансированный, идеальный просто, у меня повар, который знакомый моего отца, сам мне как отец, никогда ничего вредного не делает.
— Не хочу, я буду только салат.
— Так, без этого здесь, нормально будешь есть.
Чуя немного застрясся. Есть в столовке больницы и так дикий стресс для него, и то, он обычно ее просто ковыряет для вида.
— Ладно, хорошо. — сказал Дазай.
Чуя помыл посуду три раза и переложил салат. Дазай подвинул Чую и доложил мясо с рисом.
Чуя сел за стол и стал есть.
Перемешал все мясо с рисом, думая о том, что за ним не наблюдают. Съел салат и сказал:
— Все, не лезет больше.
— Ты не притронулся к рису с мясом. — сказал Дазай.
— Я ел, просто наелся.
— Чуя, даже я заметил, что ты не притронулся к еде. — сказал Кэр.
— Чуя, я знаю все уловки анорексиков, что происходит?
— Так, начинаете тут, лечить меня.
Чуя схватил палочки и набрал риса с мясом, которые положил в рот. Прожевав и проглотив он убежал в туалет.
— "Да нет, не может быть" — подумал Дазай.
Дазай пошел к туалету, сел под дверь и сказал:
— Года три уже? Да?
— Чего три года.
— Не притворяйся идиотом, Накахара! — крикнул Дазай и стукнул по двери.
— Да, три. Сначала обычное правильное питание, потом жёсткие диеты, а сейчас год на овощах, иногда пробивает на некотор гадость.
— Как я понимаю, ты не обращался а помощью?
— Да когда мне? Я то с Кэром по больнице бегал, выбивал ему операцию. Таблетки ему выбирал, с ним сидел.
— Ты забывал поесть? Или отказывался от еды?
— Когда начал забывать, стал скидывать, а потом вошёл во вкус.
— Интересно, сколько я скину завтра? Килограмм? 200 грамм, 300?
— Заткнись. А потом организм перестал что-либо тяжелее огурца и молока воспринимать.
— Чуя, ты же врач.
— А ты будто не знаешь, что врачи свои рекомендации никогда не выполняют. Можно я покурю?
— Ладно. Пойдем.
Кэр также знает, когда не стоит вмешиваться, это именно тот момент.
— Чуя, ты будешь со мной встречаться?
Накахара засмеялся во весь голос.
— А мы разве не встречаемся? — сквозь смех спросил Чуя.
— Но мы же это не узаконили.
— Да. Я буду с тобой встречаться.
Дазай обнял парня, а Чуя откинул руку в которой была сигарета.
Спокойно и тихо началась их история.