Аритмия II [ПУБЛИКУЕТСЯ]

— Какая же ты сильная, раз смогла из всего этого выкарабкаться! — попыталась она подбодрить подругу.

— Нет, не я. Всё благодаря маме — она меня удержала. Сама бы я не справилась... Мне просто повезло, что рядом оказался близкий человек. В какой-то момент она закрылась со мной в комнате и заставила всё ей рассказать. А потом... потом она сумела найти правильные слова. Объяснить, что смерть не принесет облегченья. А причинить себе вред — самый тяжкий грех, после ширка конечно. Ведь Аллах милостив к нам. И у меня всё-всё будет в последней жизни. А сейчас надо просто жить. Как бы тяжело это подчас не давалось... Искать смысл в тех испытаниях, которые Он нам уготовил. В закате каждого прожитого дня.

Тыльной стороной ладони, чтобы не смазать тушь, она смахнула капельки с ресниц и вытерла уголки глаз.

— Родители взяли меня в оборот. Мы сразу уехали на две недели на море в Грецию. По возвращению отец купил и записал на меня эту квартиру. Пока он занимался ремонтом, мама водила меня по магазинам, чтобы оформить интерьер и выбрать мебель. Первые месяцы они с отцом приходили ко мне почти каждый вечер — иногда вместе, иногда по очереди. Убедившись, что я не хандрю, по крайней мере, внешне, они постепенно ослабили контроль, а потом и вовсе оставили в покое. Когда я закончила школу, отец помог поступить в университет. Он продолжал раз в два-три месяца покупать мне авиабилеты на край света, и я успела много где побывать. Открыл мне кредитку с большим лимитом и регулярно ее пополнял. Мама закидывала меня разными хобби, и я даже некоторое время пыталась всем этим заниматься, чтобы ее не расстраивать. Но потом отказалась от всего, кроме фитнеса и танцев. В конечном итоге, моя жизнь заполнилась до естественных пределов, заглушив своим ритмом звенящую внутри пустоту. А через год... Через год я познакомилась с тобой.

Повисла неловкая пауза. Женя подняла глаза на Веру и поняла, что та растворилась в воспоминаниях. Ее лицо прояснилось, взгляд устремился к потолку, а в уголках губ впервые появился намек на улыбку.

— Прости, если этот вопрос тебя обидит, — она решилась прервать ее мысли. — И что, ты с тех пор ни разу не была с мужчиной?

— Ангел мой, да кто ж тебе такое сказал? — от возмущения Вера откинула голову, и ее идеальное каре взметнулось вверх и рассыпалось назад вдоль такого же идеального пробора. — Совсем наоборот! Как только усыпила бдительность родителей, сразу пустилась во все тяжкие. Сперва было много парней, потом начали появляться и девушки. Хотела приглушить боль, потом вошла во вкус. Но чем больше я пробовала, тем больше убеждалась, что все мужчины устроены одинаково — как только получат то, что хотят, сразу теряют интерес. И Руслан мой, если взять на себя смелость наконец-то в этом признаться, был точно таким же. Обычным мужчиной. Изменял мне чуть ли ни при каждом удобном случае. И при этом играл моими чувствами, сохраняя меня на привязи. Так что мои представления о стандартах в любви и верности были явно завышены.

— Мне кажется, ты говорила больше о сексе?..

— Нет. Именно о любви. О чувстве, которым я так дорожила и упивалась, когда прощала Руслану то, что прощать было никак нельзя. Думала, наивная, что близость для него и есть любовь. Только у мужчин всё по-другому. Они живут инстинктами, а не чувствами. А когда долго спишь с мужчинами без любви, начинаешь смотреть на мир их глазами. Сомневаться, а существует ли она — эта любовь — на самом деле?

— Конечно существует! — уверенно заявила Женя. — Как же может быть иначе?

— Между нами, девочками, да, бывает. В нашем мире любовь еще живет, — тихо произнесла Вера. — Но мир мужчин намного жестче и грубее. Мне он кажется чуждым, гадким и отвратительным. Я просто потеряла надежду, что в таком мире любовь могла сохраниться. А раз так — то и отношения с мужчиной мне больше не нужны.

— Да, дорогая, я и не знала...

— Перестань, не о чем тут сожалеть! — Вера встала, методично расправила складки туники и начала убирать со стола. Женя смотрела на нее, не мигая, стараясь подобрать верные слова, чтобы продолжить разговор на столь щекотливую тему.

— Знаешь, всё, что ты рассказала, лишний раз подтверждает, что всю нашу жизнь мы просто бегаем в поисках личного счастья. Суетимся, на что-то надеемся, а всё напрасно. Я вот от своего счастья с каждым годом всё дальше и дальше.

— Что ты такое говоришь, Женя? Разве ты сейчас, в данный момент — несчастна?

— Я говорю так, потому что мне есть, с чем сравнивать. В детстве я была абсолютно счастлива. Я хорошо это помню. Каждый день! В любимой школе, в поездках на море с родителями или во время долгих каникул с лучшей подругой детства. Всё это — увы! — осталось в прошлом, ушло безвозвратно. Сначала случилась эта история с отцом, а потом заболела мама, и мы перестали куда-либо ездить на отдых...

— Какая история с отцом?

— Не хочу даже рассказывать...

— Но почему?

— Да потому что из-за него нам пришлось перебраться от бабушки в город. Оставить деревню, хозяйство, любимую школу, единственную подругу.

— Ты, наверное, скучаешь по всему этому?

— Безумно, — со вздохом ответила Женька. — Не было и дня, чтобы я не вспоминала свою прошлую жизнь...

— И всё же — что произошло с твоим отцом? — не выдержала Вера.

— Да у него на работе возник конфликт, — было заметно, что Женя старательно избегает хоть как-то называть отца. —  Он тогда на комбайне работал, хорошие деньги по тем временам зарабатывал. Тут приехал человечек один из Москвы, и начал по-тихому скупать паи их колхоза. Все сельчане, конечно, продали — лишние деньги никому не помешают. Один отец упёрся, как только он умеет, и свою долю продавать отказался. А тот, не будь дураком, сразу подключил местное отделение милиции. Участковый ему прямым текстом сказал: «Люди нашим колхозом интересуется непростые, а ты один у них на путях встал. Ты бы, чем ерепениться, проявил бы лучше к гостям понимание. А будешь дальше упрямствовать — жди беды!»

Отец сначала хорохорился, говорил, что закон на его стороне, а как прижало, да с работы погнали, так сразу руки сложил. «Надо, говорит, ехать в город, здесь меня больше на работу никто не возьмет». Маму мою тоже уволили. Думаю, неслучайно. Вот мы и переехали сюда, купили маленькую квартирку, а отец теперь автобус водит. Вскоре маму прооперировали. Но это я тебе уже не раз рассказывала...

Женя немного помолчала, восстановив дыхание, и глотнула уже остывший чай.

— Пока мама лежала в больнице, я за нее ужасно боялась. Именно тогда я передумала быть архитектором и решила стать врачом. Чтобы всегда — если что, — быть рядом.

Она посмотрела на Веру — та продолжала сочувственно молчать.

— Операция помогла, и болезнь отступила. Как говорили врачи — навсегда. Но через год снова напомнила о себе. С тех пор мама перестала выходить из дома, а я живу в постоянной тревоге, что ей станет хуже, и очередная операция может уже ничего не дать.

Женя вытерла навернувшиеся слезы и продолжала:

— Теперь болезнь вернулась в другом обличье. В этот раз всё намного серьезнее, этот диагноз операцией уже не исправить. Лекарства импортные и очень дорогие. Нам пришлось отдать все сбережения и еще занять. При лучшем раскладе это даст три, может четыре года. Потом нужно будет опять делать иммунотерапию. И где взять на это деньги? Я просто с ума схожу, когда начинаю думать об этом. Отец старается как может, работает почти без выходных, но зарабатывает копейки. А я учусь на дневном, и представления не имею, где заработать. Я и так перестала ходить по клубам, отказалась от лишних трат. Но этого недостаточно. Всё висит на волоске, и как из этого выкручиваться — непонятно...

— Бедный ты мой ребенок!

Вера обняла Женьку и с силой прижала к себе. Та не выдержала и разрыдалась.

— Сколько всего на тебя на свалилось...

Они помолчали. Когда Женя немного успокоилась, она высвободилась из объятий и вопросительно посмотрела на Веру. Та ободряюще кивнула.

— Давай лучше приоденем тебя для ужина. Я не знаю того, с кем ты встречаешься, но я хочу, чтобы сегодня вечером ты чувствовала себя неотразимой!

И взяв Женю за руку, она улыбнулась подруге и потянула ее за собой, увлекая в коридор.