Ева. Проклятый дар.

  Ева любила смотреть на звездную гладь. Порой ей хотелось выскользнуть на крышу, чтоб быть ближе к небесам. Джен, не дождавшись мужа, который снова не спешил домой с работы, легла спать. Бен так часто не бывал дома. Рядом с дочерью он оказался лишь, когда она пропала, но так продолжаться не может. Отец должен быть рядом и в радости и в горе, но его офис и работа заслепили ему глаза и он забыл о том, что у него есть дочка и жена.
Ева увидела падающую звезду. Она стремительно пересекла небо, оставляя едва заметный прозрачный хвост. Девочка инстинктивно скрестила пальцы и загадала желание. Вот бы встретить человека, который поймет как Дин, чтобы была возможность рассказать ему все и верить, что он поддержит. А кто это будет? Парень или девушка? Любовь или дружба? Ева не могла придумать образ. К дому подъехала машина отца и неуклюже врезалась в березу у дома. На капоте осталась небольшая вмятина, Бенни высунул голову и возмущенно, но неразборчиво выругался. Ева побежала вниз. Мать уже спит, значит она встретит папу.
Бенни с третьего раза включил свет в кухне. Его рубаха была скомкана и расстегнута. На ней были мокрые пятна, лицо бледное и впалое. Ужасно несло перегаром. Сколько же виски он выпил?! Один шнурок ботинка развязан, отец едва держался на ногах, дабы не завалиться и не уснуть прямо на столе. Он опрокинул стул, разбудив Джен. Ева вбежала в кухню и радостно воскликнула, не видя состояние отца, и позабыв что спит мать:
- Папа, папа! Я видела падающую звезду и еще...
Ева вскрикнула и Джен подскочив на кровати, ринулась на кухню. Дочка лежала на полу, приложив руку к опухшей красной щеке и едва сдерживая слезы прошептала:
- Мама...
Джен с размаху дала мужу пощечину. Он не отреагировал.
- Ты обезумел, тварь! - ее гневу не было границ.
Бен достал в шкафу бутылку виски, о которой Джен и не знала и с наслаждением выпил.
- Нечего так орать, Ева! Бесишь папку!- он швырнул бутылку о пол и осколки разлетелись в разные стороны. Один из них порезал открытую, незащищенную ногу Евы. Она стерпела боль и слезы потекли по ее щекам при виде отца. Это был не ее папа... Ее папа никогда бы не сделал ей больно. Это просто страшный сон!
Душевная боль была такой сильной, что Ева зажмурилась. Она не хотела видеть. Впервые за столько лет она не хотела видеть внутренний мир отца. Ей хотелось стереть этот день из памяти и встретить отца так, как и раньше. Чтобы он поднял ее на руки, закружил, улыбнулся...
"Но как раньше уже не будет..."
- Дорогая, ты слишком дерзкая, - Бенни пошатнулся и схватил Джен за бедро. Она влепила ему новую пощечину.
Бен снова встал и его кулак врезался в живот жены. Она скорчилась от боли.
- Мама! - закричала Ева.
- Иди к себе! - велела Джен, схватившись за живот руками и стиснув зубы.
- Не надо...
- Иди к себе!!
Ева закрыла лицо руками и кинулась в комнату.
Она не видела борьбу Бена и Джен. Он, хоть и был пьян, но его превосходство над женщиной было очевидно.
Она не видела, как он бил ее.
Не видела, как за волосы затащил бессильную Джен в комнату, как кинул ее на кровать. Как мать, ударившись об угол кровати, на время потеряла сознание...
Но даже ее неподвижность не остановила безумные желания Бена.
В середине ночи мать стала кричать и ее стоны разрывали тонкие стены дома и доходили до самого центра души бедной Евы. Она в какой-то момент хотела исчезнуть, раствориться,  умереть - что угодно, только бы не слышать их...

Ева ревела всю ночь, уткнувшись носом в, подаренного отцом, большого плюшевого медведя. Щека продолжала болеть. Боль была ноющая и безжалостная. Уснула она только когда стоны внизу смолкли. Бен заснул.

Утром Ева проснулась с красным лицом, глаза опухшие и заплывшие. Щека такая же красная, но боль утихла. Она на цыпочках спустилась вниз. Кухня была разгромлена. Осколки были раскиданы на полу, стулья опрокинуты, - это были жуткие последствия вчерашнего возвращения отца. Ева подмела кухню и поставила все на свои места.
- Ева, что ты делаешь?
Джен стояла облокотившись на край двери. Лицо ее не отражало ничего. Как-будто из матери вытащили все ее эмоции и чувства и оставили пустое, отчужденное тело. Укрытое ссадинами и синяками...
- Я убрала все.
Джен ничего не ответила. Ева молча собралась и, не взяв ни куска в рот, пошла в школу.
Джен достала тарелки и как ни в чем не бывало стала готовить завтрак. Ложки падали из ее рук, когда она слышала стоны еще спящего мужа, и все тело содрогалось от одной мысли о нем. Кусок в горло не лез, но женщина силой заставила себя полностью доесть глазунью и выпить молоко. После ей ничего не хотелось. Только побыть самой. Но Джен включила новости и уставилась в телевизор. Она не слышала ничего. Только бы сделать вид, что все в порядке. Но все было далеко не в порядке.
Бенни проснулся к обеду. Голова раскалывалась на части. Он помнил только то, что его подставили и уволили с позором. Подставили те, кому он доверял. Подкинули эти чертовы поддельные бумаги! А сами умыли руки, подонки! У него нет ничего! Ничего! Он помнил, что с горя напился и едва доехал до дома. Пришел, наверно, безумно пьяным. Джен видно спала и не видела его состояния. Но в доме все в порядке, значит ни Ева ни жена не видели каким он приехал вчера. Джен. Господи, как она нужна ему сейчас! Где она?
Бен вошел в комнату, где на кровати сидела его жена и смотрела телевизор.
- Дженни, доброе утро.
Джен не обернулась.
- Нам надо поговорить. Случилось нечто ужасное...
Ответа не последовало.
- Джен, милая. Ты прости я поздно вчера вернулся... У меня проблемы на работе.
Она будто онемела.
- Джен, прошу, поговори со мной.
Она поднялась с дивана. Бенни хотел было что-то сказать, но, встретившись с глазами жены, у него отняло дар речи. Джен минуту просто смотрела на него. Лицо красное, а на губе запекшаяся кровь. Ее глаза плакали молча... Затем она осторожно обнажила свое плече. Глазам Бенни предстал ужасающий страшный синяк от побоев. Джен сняла с себя все. Халат упал на пол. Он замер, едва удержавшись на ногах. Прекрасное тело жены покрывали ужасные опухшие синяки, а само оно изнывало от боли. Бенни хотел сказать, спросить, но дар речи не возвращался. Ему удавалось лишь шевелить губами. Он был не в состоянии даже произнести ее имя...
Женщина подняла халат и оделась. Ни сказав ему ни слова, она направилась к себе. Бен буквально обезумел. Он кинулся следом, упал на колени и обхватил руками ноги Джен.
- Прости! Прошу, умоляю прости меня!! Я не смогу это пережить без тебя! Дженни! Любимая! Я прошу! Будь со мной!
Слезы выступили на глазах Бенни. Джен тоже плакала, но не прикасалась к нему и не хотела утешить... Сколько боли он ей причинил. Он ударил Еву. Ее ребенка, которого она носила для него под сердцем; он издевался над ней всю ночь. Да лучше бы резал ножами, рубил топором, убил бы! Не так бы больно было. Ей плевать что он был пьян! Он убил в ней женщину этой ночью...
- Джен.... Джен... Прошу! Не оставляй меня!
Она спокойно отстранилась от него. Все что в тот момент ей хотелось сказать прозвучало лишь в одной ее фразе. И этого было достаточно, чтобы убить в Бене мужчину:
- Нам с Евой было очень очень больно...
Когда Джен скрылась из виду, Бен упал и уткнулся головой в пол. Джен. Что он сделал со своей любимой Джен? Что он сделал с Евой? С единственной доченькой! Он бил ее? Господи, прости!! Бенни выбежал из дома, сел в машину и уехал. Джен смотрела на исчезающую за поворотом машину и понимала, что этой ночью Бенни либо снова вернется пьяным, но она будет спать, либо он не вернется...

***
Дин занимался утренним поливом. Сегодня жарковато, как бы его анемоны не засохли от переизбытка жары. Он то и дело бросал взгляд на забор, не промелькнет ли там конский хвостик Евы. Хотя он точно знал, что она помашет ему рукой. Как бы там ни было.
Ева появилась из за угла соседнего дома. Она шла так быстро, а ее глаза были опущены, будто она боялась спотыкнуться на ровной дороге. Обычно Ева еще издали выглядывает в саду ли ее друг, но сейчас неясно чем забита ее голова, что она такая странная и отчужденная.
- Ева, - крикнул Дин.
Может она слишком зациклилась на каком-то уроке или витает в облаках?
Ева подняла голову. Доброе утро мгновенно исчезло с лица Дина. Ее слезинка, которая скатилась по красной опухшей щеке заставила его ужаснуться. Еву кто-то ударил! Кто? Дин был готов размазать его по стене! Она закрыла лицо руками и побежала мимо его домика в школу. Дин ничего не успел сделать. Ему бы выяснить правду, а терпеть до последнего урока Евы он не мог, как и заявиться к ней в школу и напрямую спросить. У него появилось подозрение, что это Джен. Может Ева провинилась, но разве это повод бить ее по лицу?!
Дин собрался и направился к дому Смитов. Машины Бена нет. Все как всегда... Он позвонил в дверь. Никто не ответил. Но Дин не отступил и как можно сильнее и громче постучал. Вскоре послышалось, как с другой стороны отщелкивают замок. Дверь распахнулась. Джен тоже была никакая...
- Это вы... Убирайтесь, - сказала она и уже хотела закрыть дверь, но Дин вдруг потянул ее за руку, чтобы остановить. Но вместо руки он ухватился за край ее халата и на секунду обнажился край ее плеча и тот страшный синяк. Ему этого было достаточно, чтобы уйти отсюда и знать причину слез Евы. Ее ударил Бенни. И он же избил Джен. От него не ускользнула ее травма на губе. Что же произошло? Бенни! И ударить кого-то из своей семьи? Дин не мог до конца поверить в это.
Утром Ева успела сделать запись в дневнике. Всего строчку.

33 страница дневника
Я в аду...  

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

  То что происходило дальше действительно было похоже на ад! Бен в ту ночь не вернулся домой. Он провел ее в баре в центре города. Напился и проснулся в объятьях местной шлюшки, которая уже успела вытащить все его деньги вчерашним вечером. Виски не помогло успокоить его душу.
Джен ждала его настоящего, но не дождалась. И поняла что не может простить ему. А синяки, к которым было так больно прикасаться, напоминали ей ту адскую ночь. С лица Джен исчезла какая либо любовь, она стала такой каменной, как скала. Ева приходила домой, но не чувствовала, что она дома. Дин не смог успокоить ее.
В один прекрасный день девушка взяла в руки фото родителей, где все они улыбались. Куда делась эта жизнь? Деньги заканчивались, Джен стала искать работу, Бенни перестал появляться дома. Он приходил только пару раз, ночевал на диване в гостиной и наутро снова исчезал. И всегда пьяный.
Вскоре жизнь Смитов кардинально изменилась...

Джен устроилась уборщицей в каком-то заведении. Зарплата стала мизерной и едва хватало на еду. Экономили мать и дочь на всем. Если раньше Ева меняла платья и одежду каждый месяц, то сейчас она все время ходила в одном и том же. На одежду денег вовсе не было. Их дом, в прошлом чистый и уютный, стал мрачным и угрюмым. Потому что Джен возвращалась поздно и сразу ложилась спать. Она перестала готовить дочке обед в школу, на это тоже не было времени. Еве едва хватало на школьный ланч. А после она понимала, что дома еды мало, а порой ее вообще не было, и обедала у Дина. Эти обеды стали для нее самыми изысканными и вкусными в мире. Дин поражался как судьба перечеркнула все, что Бен и Джен взращивали долгие годы. Его поражала Ева, которая все равно пыталась улыбаться и верить в лучшее, хотя ее жизнь стала невыносимой. Школьный выпускной, Еве восемнадцать лет. На ее празднике она была в скромном синем платье, коротком, без камней и всяких украшений, в то время как ее подруги разъезжали в шикарных лимузинах и блестящих до пола платьях, с прическами за бешеные деньги, все в золоте, раскрашенные, как куклы. Ева была такой невзрачной на этом богатом фоне, но она была красива. Макияж делала сама, прическу тоже, на платье копила деньги целый год, хотя откладывать в ее положении было практически невозможно. Она хорошо отметила свой выпускной. Мать не пришла, работала до ночи, но Дин не пропустил ее праздник. Ему было больно смотреть, как с Евой практически никто не общается, потому что у нее нет роскошного платья? Драгоценностей? Лимузина? Родителей в зале? Он возненавидел всех этих кукол и их кавалеров. Рассвет они с Евой встречали на школьной крыше. Там была лавочка. Солнце поднималось и начинался новый день. Дин увидел слезы на глазах Евы.
- Не плачь, кроха, все наладится.
- Мне просто жалко уходить со школы.
- Почему?
- Я просто понимаю, что в университете будет уже взрослая жизнь, все по-другому, все изменится.
- Ты уже не маленькая девочка. Ты стала взрослой и самостоятельной, Ева.
- Дин, скоро я стану студенткой. Не смогу часто навещать тебя. Извини. Поэтому мне так жаль уходить со школы.
- Мои двери всегда для тебя открыты, ты знаешь. Эх, кто же тебя покормит, кроха?
- Я не пропаду. Если поступлю на бюджет,- все у меня будет в порядке!
- Я в тебя верю.
- Смотри, Дин! Какой рассвет!
- Это начало твоей новой жизни.
- Спасибо тебе. За то что хранишь мою тайну, за то что помогаешь... Веришь в меня. Это делает меня сильнее.
- Не плачь, кроха. Ты еще успеешь наплакаться.
- Ты говорил никогда не показывать свои слабости.
- И ты придерживаешься этому.
- Но я сейчас плачу.
- Здесь только я. А при мне ты можешь быть такой, какая ты есть. Я никогда не причиню тебе боль. Я тебя люблю, Ева.
Когда Дин произнес эти слова ему стало так легко, будто с шеи упал камень, мучавший его много лет.
- И я тебя, Дин.
В глазах Евы он видел себя ее отцом, другом и братом. Она любила его как отца, друга и брата. Он никогда не станет для нее чем-то большим чем отец, друг или брат. Но то, что Ева рядом с ним, потихоньку закрывает глаза и засыпает на его плече, делало его счастливым.
Она никогда не узнает какой любовью он любил ее, когда она стала девушкой. Она должна найти того, кто сделает ее счастливой. А он никогда не бросит ее одну. Пусть она и дальше придерживается этому правилу. Никогда никому не показывай свои слабости. Пусть плачет в его доме, но не перед кем-то. Пусть перед ними она будет сильной, а рядом с ним слабой.
Что-то холодное пробежало по щеке Дина.
- Черт!
Он осторожно смахнул слезу. Ева уже спала. Еще бы после этих диких бешеных танцев!
- При тебе можно, моя крошка, - прошептал Дин.
Он посидел еще пару минут, поднял Еву на руки и понес домой.