Turncoat

Драко

— Привет, Грейнджер. Неплохо выглядишь.

Она отводит взгляд, и я чувствую, что в груди что-то кольнуло. К чёрту всё, я хочу подойти ближе. Встаю со скамьи и начинаю обходить стол.

Она не поворачивается.

— Слышала, твоя семья потеряла доверие Волдеморта.

Ха, ну да. Мой отец — может быть. Лично я ничего не терял.

Я останавливаюсь прямо за ней, как раз тогда, когда она заканчивает фразу.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Мягко кладу руки ей на плечи. Она немного напрягается, и я не могу сдержать ухмылку. Значит, моё присутствие на неё всё-таки влияет. Наклоняюсь, и всё заполняет цветочный аромат её волос, моментально меня отвлекая.

Затем шепчу ей на ухо:

— Испытываю тебя.

Она дёргает плечами, и я убираю руки.

— Отойди от меня.

Я повинуюсь, делая небольшой шаг назад.

— Они решили, что я буду твоим контактом, — говорит она, чтобы прервать неловкую тишину.

Я усмехаюсь:

— Я уже понял.

Она разворачивается ко мне, и в груди появляется дурацкая надежда на то, что она хочет видеть моё лицо. Скорее всего, нет — скорее всего, она просто хочет, чтобы я был у неё на виду, потому что опасается, что я нападу.

— Почему нельзя просто сесть за стол, как обычным людям?

— Но я ведь не обычный, правда?

— Рада видеть, что война нисколько не навредила твоему самомнению, — её тон просто сочится сарказмом.

Несколько секунд я размышляю о том, сможет ли она когда-нибудь меня понять. Моё самомнение — всего лишь напускное, это защитный механизм. Но она ведь из Гриффиндора. Они не понимают наш ход мыслей, просто не могут.

— Нам следует установить некоторые правила для встреч, — говорит она.

Я откидываюсь к стене.

— Разумеется.

— У тебя есть идеи насчёт места? — спрашивает она.

Я недолго думаю.

— Нет. Нет, идей нет.

— И как мы будем связываться друг с другом? Это должно быть что-то лучше, чем патронус или сова, — что-то менее очевидное.

Я улыбаюсь:

— Об этом я уже позаботился.

Опускаю руку в карман, чтобы достать кулон, который выбрал для неё, и не успеваю моргнуть, как она поднимает на меня палочку. Я знаю, что она всегда такая осторожная, — и у неё есть полное на это право, я ведь пожиратель смерти, — но это всё равно ранит. Вдруг осознаю, как сильно мне хочется, чтобы она мне доверяла.

Прячу свои эмоции за насмешливой улыбкой.

— Успокойся, Грейнджер.

Достаю кулон и вытягиваю перед ней зажатый кулак. Она недоверчиво смотрит на меня, но я вижу, что ей любопытно.

— Во что ты играешь? — спрашивает она.

Ухмыляюсь и раскрываю ладонь, позволяя кулону повиснуть на цепочке.

Я купил его у Андерлини, известного в Риме ювелира, — Блейз познакомил нас несколько лет назад. Он и его семья — чистокровные маги, поэтому пожиратели его не трогают. Хотя, когда я посетил его на прошлой неделе, он жаловался на то, что из-за войны потерял много клиентов.

Я знал, что не могу выбрать слишком роскошное ожерелье, ведь тогда она откажется его носить. Я взял этот кулон, потому что Андерлини сказал, что он «приносит своему обладателю покой и ясность мыслей». Очень подходит для Грейнджер — она всегда беспокойная и слишком много думает. Я посчитал, что некоторая ясность мыслей ей не помешает. Тем не менее я ничего не покупал у Андерлини раньше — так что не знаю наверняка, действует ли магия его украшений.

Дома я наложил на кулон ещё несколько заклинаний.

— Для чего это? — спрашивает она.

— В общем-то, я позаимствовал эту идею у тебя, — отвечаю я. — Протеевы чары, как на тех галлеонах, что вы использовали в Отряде Дамблдора на пятом курсе.

Она тянется за кулоном, но я отвожу руку, отрицательно качая головой.

Чтобы его действие сработало, я сам должен надеть кулон ей на шею. Ни одни чары или зелье не могут создать между людьми подлинную связь; можно считать, ей повезло, что я преследую совсем другую цель. Мне достаточно лишь знать, что она будет под защитой моих заклинаний.

Чёрт, такими темпами я совсем скоро стану жалким влюблённым идиотом. С этим нужно что-то решать.

— Что? Он должен быть у меня, если так мы собираемся связываться друг с другом.

— Встань, — говорю я, и она бросает на меня гневный взгляд.

— Я не собираюсь исполнять твои приказы, Малфой.

Ухмыляюсь:

— Встань, пожалуйста.

Она продолжает рассерженно смотреть на меня, но поднимается. Жестом я прошу её повернуться, и, немного поколебавшись, она всё-таки это делает. Надеваю цепочку ей на шею, и она убирает волосы, чтобы я мог застегнуть замок.

Пальцы просто горят, когда прикасаются к её коже. Она снова напрягается, так же, как и тогда, когда я положил руки ей на плечи, и мне интересно, чувствует ли она то же самое.

Когда я наконец застегиваю цепочку, она отходит от меня и разворачивается. Я слегка улыбаюсь:

— Идеальная длина.

Длина цепочки и правда подходящая — она должна быть длинной, чтобы ей удобно было брать кулон в руки и видеть дату без помощи зеркала или необходимости снять его.

— Сердце, Малфой? — говорит она, приподнимая бровь.

— Достаточно девчачье для тебя, Грейнджер? — отвечаю я язвительно, чтобы она не поняла, что её вопрос меня смутил.

— Вполне. А что у тебя?

Вместо ответа я достаю медальон, который ношу уже очень давно, — это подарок мамы. Меня мучает чувство вины за то, что я собираюсь использовать вещь, данную мне матерью, для того чтобы предать её сторону. Мне не нравится быть предателем. Осознание того, кем я являюсь, оставляет неприятный осадок.

Но единственный способ спасти Грейнджер — это помочь Светлой стороне выиграть войну. Плевал я на все эти убийства и уничтожение грязнокровок — до тех пор, пока я в этом не участвую, меня это не интересует. Но если Волдеморт победит, её либо поймают и запытают до смерти, либо она погибнет в каком-нибудь из сражений, пытаясь изменить исход войны. Мысль о любом из этих вариантов слишком мучительна.

— Как они работают? Дата будет появляться на обратной стороне?

Её голос возвращает меня к реальности. Чёрт возьми, она ведь даже не подозревает о тех моральных муках, в которые меня повергает.

Я сжимаю медальон в руке и закрываю глаза. Сосредоточиваюсь на завтрашней дате, полночь. Серебро слегка жжёт мою ладонь, я открываю глаза и вижу, что она опять направила на меня палочку, подозрительно прищурившись.

— Ты такая напряжённая, Грейнджер.

Выпускаю медальон из руки. Она тянется к маленькому золотому сердечку и, рассмотрев вытравленные на нём дату и время, кажется довольной. Не сводя с меня глаз, она опускает палочку.

— Это решает вопрос с датой и временем, — говорю я. — А насчёт места... Кажется, я знаю подходящее.

— Где?

— Лучше я просто тебя туда отведу.

— Я не собираюсь никуда с тобой аппарировать, — говорит она.

— Я и не предлагаю тебе со мной аппарировать, у меня всё равно нет палочки. Давай, идём.

Я начинаю отходить от неё, но вдруг она хватает меня за локоть, заставляя остановиться.

— Мы никуда не пойдём, пока ты не скажешь, куда мы направляемся.

Я чувствую, как от того места, за которое она схватилась, вверх по моей руке проносится пламя, несмотря на то, что кожу закрывает рукав рубашки. Я поворачиваюсь и смотрю на руку, из-за которой теперь всё моё тело будто охвачено огнём.

Блядство. Никто и никогда не оказывал на меня такого эффекта. Всего лишь прикосновение — и кровь уже кипит.

К счастью, она быстро меня отпускает.

— Идём со мной, Грейнджер. Я дважды повторять не буду.

— Я тебе уже говорила — не заставляй повторять это снова. Я не собираюсь выполнять твои приказы, Малфой.

— Прекрасно. Тогда я ухожу.

— Отлично. Уходи.

Обхожу стол и оказываюсь у двери, но тело перестаёт меня слушаться, когда я хочу открыть её и выйти. Ненавижу, когда меня вот так лишают выбора. Я неохотно поворачиваюсь.

— Ладно, ты выиграла. На дверь поставлено заклятие Недосягаемости, да?

Она кивает.

— Я хочу показать тебе дом в городке Брэдфорт-на-Эйвоне в Уилтшире.

— Уилтшир? Разве не там находится Малфой-мэнор? — спрашивает она.

Я киваю:

— Да, но отправимся мы, конечно же, не туда. Теперь идём.

Я собираюсь снова обернуться к двери, но она всё ещё не двигается с места.

— Почему мы должны отправиться туда именно сейчас? Почему ты просто не скажешь мне, где это? — спрашивает она.

— Как я и сказал, я лучше сам тебя туда отведу.

— Это наводит на мысль о ловушке.

— Ты что, боишься?

На её лице ясно читаются возмущение и какое-то детское упрямство:

— Я не боюсь! — раздражённо заявляет она.

Отлично, мне всё так же хорошо удаётся её бесить. Я ухмыляюсь:

— Боишься, Грейнджер. Ты боишься меня.

— Ладно, пошли!

Она подходит ко мне, пряча кулон под рубашку. Я поворачиваюсь и толкаю дверь, пропуская её вперед.

Поттер и Уизли уже в коридоре, как и Бруствер, МакГонагалл, Люпин и Нимфадора. Кажется, они удивлены, что мы так быстро обо всём договорились.

— Мы немного прогуляемся, — говорю я, выходя следом за Грейнджер. — Она вернётся целой и невредимой, даю вам своё честное слово. Не исключено, что сам я появлюсь ещё не скоро, поэтому, полагаю, что прощаюсь.

— Одну минуту, Малфой, — говорит Бруствер, преграждая нам путь.

Грейнджер отходит в сторону, чтобы не мешать разговору.

— И куда это вы направляетесь? — спрашивает он.

— Установить место для встреч, — отвечаю я, краем глаза замечая, как Уизли вцепился своей лапой в руку Грейнджер. Во мне поднимается злость, но я быстро её усмиряю. Нужно держать себя в руках.

Бруствер смотрит на меня с подозрением. МакГонагалл, подошедшая к нам, слегка улыбается. Должно быть, он рассказал ей, что я сделал для семьи Патил, — в конце концов, одна из сестёр училась на её факультете.

— Хорошо, — наконец говорит Бруствер. — Ступайте.

Кладу руку на плечо Грейнджер, но не ощущаю того сумасшедшего жжения. Может, для того, чтобы это произошло, именно ей нужно первой прикоснуться ко мне. Оказывается, я недостаточно хорошо себя знаю.

— Идём, Грейнджер, — говорю я. — У нас мало времени перед тем, как мне нужно будет вернуться домой.

Она направляется к выходу, но Уизли опять хватает её за руку. Я думаю о том, как с удовольствием переломал бы ему все пальцы, один за другим, но тут она вырывает руку из его лап, и удивлённое выражение её лица, которое она ему адресует, немного меня ободряет.

Блядь. Теперь я ещё и ревную, ведь иначе не стал бы так беситься из-за того, что он её трогает. Малфои не должны испытывать чувство ревности. Они выше этого. Теперь я зол на самого себя.

Слышу, как меня кто-то окликает.

— Эй, Малфой, — говорит Уизли. — Только тронь её — будешь иметь дело со мной.

Открываю входную дверь для Грейнджер, снова пропуская её вперёд, и выхожу. Я хотел было что-то ответить, но потом понял, что мне просто лень. Закрыв дверь, я тянусь в карман за изумрудно-зелёным кисетом и достаю из него свой Нимбус-2001. Отец предлагал купить мне Молнию, но я вполне доволен этой метлой.

Уже собираюсь сесть на неё, но тут замечаю выражение лица Грейнджер и не могу удержаться от смеха.

— Хватит, Малфой, — бросает она, краснея. — А мы не можем просто...

Она замолкает, и я гадаю, что же она предложит вместо этого.

— Если хочешь, чтобы я перенёс тебя туда с помощью аппарации, — я не против. Тебе нужно лишь одолжить мне свою палочку, — предлагаю я.

Она молчит, и я представляю, с какой скоростью она сейчас гоняет мысли в своей умной голове, пытаясь придумать способ отделаться от необходимости лететь на метле. Я ухмыляюсь, убираю кисет в карман и сажусь на метлу.

— Малфой, а точно нет другого способа?

Я улыбаюсь:

— Бедняжка Грейнджер до сих пор боится летать?

— До сих пор?

— Да брось, в школе все знали, что заучка-Грейнджер не сядет на метлу, даже если от этого будет зависеть её жизнь.

Она явно злится, но её всё равно немного потряхивает от страха. Всё же она решительно подходит и садится на метлу, едва кладя руки мне на плечи. По спине пробегают мурашки, и я стараюсь справиться с дрожью. Из горла вырывается резкий смешок, я перемещаю её руки себе на пояс — если она будет так держаться, то обязательно свалится.

— Нужно позаботиться о Дезиллюминационных чарах, чтобы нас никто не увидел, — вспоминаю я.

Чувствую, будто кто-то разбивает о мою голову яйцо, затем её руки снова легко ложатся мне на пояс, я медленно и глубоко вздыхаю, стараясь изо всех сил думать о мамаше Винсента, чтобы подавить немедленную реакцию внизу.

— Наверное, придётся держаться крепче.

Я отталкиваюсь от земли и слышу, как она — чтоб меня — восхитительно вскрикивает.

Взлетаю над крышей дома номер двенадцать и слегка замедляюсь. Она очень сильно вцепилась мне в бока, и я понимаю, что не смогу долго терпеть эти ногти.

— Грейнджер, либо нормально держись за меня, либо скажи приземляться, не нужно дырявить мне бока своими пальцами! — говорю я.

Останавливаю метлу и жду. Её руки медленно скользят вокруг моего торса, она сцепляет их спереди, чуть ниже пупка. Сердце начинает биться чаще, становится сложно глотать.

Блядь. Миссис Крэбб, миссис Крэбб, миссис Крэбб...

Мне удаётся выдавить из себя только: «Держись», после чего я наклоняюсь вперёд и поворачиваю метлу на запад.

Она ещё крепче прижимается ко мне.

Пытаюсь убедить себя, что она делает это, потому что хочет, но знаю, что она просто поддалась своему страху высоты.

Всё равно безнадёжный идиот в голове, толкающий меня на все эти бессмысленные поступки, надеется, что сможет разбудить в ней хотя бы намёк на какие-то чувства.