НЕСОВЕРШЕННО УТРО
ГЛАВА 4:
Утро было обычным — слишком ярким, слишком ранним и с неприятным звоном будильника. Я встала, потянулась, и первое, что мелькнуло в голове: сегодня репетиция. Очередная. С Кайлом. Конечно же.
Я быстро переоделась: тёмные джинсы, футболка, поверх — лёгкая рубашка, которую можно завязать на поясе, если станет жарко. Волосы собрала в небрежный пучок. Вид у меня был максимально «мне всё равно», но с лёгкой ноткой «я всё равно лучше всех» — что, честно говоря, было важно, учитывая, с кем мне сегодня работать.
Мы договорились встретиться в том же зале, что и раньше. Я пришла вовремя. Даже чуть раньше. Прошло десять минут. Пятнадцать. Двадцать.
Кайла не было.
Я терпеливо листала сценарий, но внутри всё закипало. Не потому что я скучала. А потому что он, как всегда, делал всё по-своему. И, похоже, совершенно не считал нужным хотя бы предупредить.
Я встала и решительно вышла из зала.
— Ты куда? — спросила Элис, проходя мимо.
— Узнать, почему один самовлюблённый кретин решил, что его время важнее моего.
Я знала, где находится его домик. Спасибо наблюдательности и лагерной карте. Поднялась по деревянным ступенькам, постучала. Никакого ответа. Постучала сильнее.
Тишина.
Я закатила глаза. Он, видимо, решил, что в понедельник утром сон — важнее обязательств. Типичный Кайл.
На удачу я дёрнула за ручку. Дверь поддалась. Открыта. И, может быть, я должна была развернуться и уйти. Но я вошла.
— Кайл, если ты прикидываешься мёртвым, чтобы не репетировать, то хотя бы спрячься под одеялом, — произнесла я вслух.
Он действительно лежал на кровати. Раскинувшись на спине, руки закинуты за голову, глаза закрыты. На нём были только тёмные пижамные штаны. Торс — обнажённый. В первый момент я застыла.
А он открыл один глаз и лениво посмотрел на меня:
— О, доброе утро. Ты пришла, потому что скучала?
— Нет. Я пришла, потому что у нас репетиция. Уже полчаса как.
Он потянулся, даже не пытаясь прикрыться. Напротив, показательно медленно провёл рукой по груди, потом сел на кровати, явно не спеша.
— Могла бы подождать ещё чуть-чуть. У тебя же, кажется, слабость к красивому виду?
— Слабость у меня только к чаю без сахара. Всё остальное — мимо.
Он хмыкнул:
— Хочешь — можешь ещё полюбоваться. Я не стесняюсь.
— Ага. Я вижу. А теперь оденься. Я подожду снаружи. Пять минут — и мы идём на репетицию. Или я тебя волоком потащу. В чём ты есть.
Я развернулась и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
На улице я глубоко выдохнула и постаралась стереть из памяти всю эту сцену. Он знал, как играть. Он знал, что делает. И ему, похоже, было весело.
Когда он вышел, на нём была белая футболка, слегка смятая, и серые штаны. Волосы растрёпаны, но он всё равно выглядел так, будто сошёл с обложки.
— Ну что, — сказал он, подходя ко мне, — готова снова спорить с моим талантом?
— Только если ты не станешь использовать свои грудные мышцы как аргумент.
— А может, они — мой главный актёрский инструмент?
Я фыркнула:
— Это многое объясняет.
Он усмехнулся, и мы пошли в сторону зала. На этот раз — молча. Но тишина не была неловкой. Она была… напряжённой. Как будто оба знали, что между нами происходит игра. Но ни один из нас не собирался в ней проигрывать.
---