РЕПИТИЦИЯ НА ГРАНИ
ГЛАВА 2:
На следующей репетиции я пришла ещё раньше. Села на подоконник, открыла сценарий и попыталась вжиться в роль, но через пять минут дверь снова открылась с театральной важностью — и в комнату вошёл Кайл. Конечно же, с тем самым выражением лица: будто он зашёл не на репетицию, а на вручение премии за самовлюблённость.
— Ты тут как дома, да? — бросил он, проходя мимо.
— А ты как будто только что вломился в чужой дом. Без стука. Без мозгов.
Он уселся на стол, небрежно откинувшись назад:
— А ты снова в ударе. Скучала?
Я даже не посмотрела в его сторону:
— По твоему эго? Не хватало только этого в моей жизни.
— Признайся, я — твоя главная мотивация. Ты приходишь сюда, чтобы увидеть меня, и у тебя сразу просыпается боевой дух.
— Угу, и ещё жажда убивать. Причём исключительно тебя.
Он хмыкнул, встал и начал приближаться:
— Ты знаешь, у нас с тобой потрясающая динамика. Сплошное напряжение. Может, режиссёр зря дал нам этот сценарий. Мы бы и без текста могли устроить шоу.
Я отступила на шаг, не показывая, как близость его раздражает. Или, может быть, пугает. Или злит.
— Слушай, если ты ещё раз подойдёшь так близко, я забуду, что у нас репетиция. И ударю.
Он остановился, поднял руки, как будто сдаётся:
— Хорошо-хорошо. Не хочу разрушать твою "железную" выдержку.
— Лучше бы ты разрушил свою привычку болтать без остановки.
— Но тогда тебе было бы скучно. Признайся, ты же ждёшь, что я скажу что-нибудь дерзкое. А потом ты сможешь закатить глаза, как обычно.
— Ты переоцениваешь свою важность. У меня много других поводов закатить глаза. Например, репетировать с человеком, у которого словарный запас состоит из "я" и "мне".
Он рассмеялся:
— Ладно, давай начнём.
Мы встали напротив друг друга. Реплика за репликой. Каждый взгляд — будто вызов. Он поднимал брови, приближался, говорил с паузами, будто проверяя, насколько он может зайти далеко. И каждый раз, когда он делал это — я отвечала холодно, с лёгкой усмешкой, как будто вся эта сцена — игра, а он в ней не главный актёр.
— «Ты невыносимая, — произнёс он, и это была уже не реплика. — Я не понимаю, как ты вообще с людьми общаешься».
— «Наверное, дело в том, что я выбираю, с кем общаться. А ты — в моём чёрном списке».
Он ухмыльнулся:
— Ты ещё и злопамятная.
— Просто внимательная.
— Но тебе всё равно нравится, что я здесь.
— Ты как комар летом: раздражаешь, зудишь, но всё равно появляешься. Так что нет, не нравится.
Он вдруг приблизился почти вплотную. Я видела, как его глаза сузились от лёгкой усмешки.
— Уверена? Может, тебе просто нравится, что я обращаю на тебя внимание?
Я усмехнулась:
— Хочешь, я тоже на тебя посмотрю так же пристально, как ты на зеркало в ванной? Может, тебе полегчает.
Он не ответил сразу. Но я заметила, как у него дрогнул уголок губ. Он не ожидал.
— Тебе бы в стендап. Только, думаю, зрители устанут от твоей кислой мины.
— А тебе бы перестать путать самоуверенность с харизмой.
Репетиция закончилась на острой ноте. Мы разошлись молча, но в воздухе остался след чего-то… беспокойного. Как будто мы оба не доиграли сцену. Как будто что-то ещё должно было произойти.
Когда я вышла из зала, Элис уже ждала меня у лестницы.
— Ты выглядишь так, будто только что прошла через ураган.
— Ураган имени Кайл Алессандро. Он ведёт себя как актёр, которого режиссёр забыл выгнать.
— Но ты же справилась?
— Я... не знаю. Он будто играет в две игры одновременно. Словами — в репетицию, а глазами — в нечто другое. Я не доверяю ни одному его взгляду.
Элис прищурилась:
— А ты уверена, что это ненависть?
Я резко посмотрела на неё:
— На сто процентов. Это просто... очень эмоциональное отвращение.
Элис рассмеялась:
— Ладно-ладно. Посмотрим, сколько репетиций ты продержишься, прежде чем либо ударишь его, либо — что хуже — начнёшь скучать, если он не придёт.
Я фыркнула. Скучать по Кайлу? Только если исчезнут все формы жизни на Земле.
---