Пустая обойма
Щелчок на секунду заставил замереть обоих.
Но пустая обойма, по факту, сделала всё, что могла.
Тишина паузы, которая последовала за бестолковой попыткой, была внезапно разрушена тихой усмешкой убийцы в белом.
Худи в этот этот момент, пусть никогда не был верующим, сочинил несколько собственных молитв да про себя их пропел. Он брал в руки библию лишь однажды, и то чтобы не прочесть хоть одно слово оттуда, а чтобы поставить упавшую книгу обратно на полку, дабы не злить отчима. Сейчас бы не помешало освятить свои скромные знания и вот этого мужчину заодно, что-то как-то подозрительно он на Сатану походил. Алекс не успел среагировать, для неуравновешенного незнакомец оказался быстрым в реакциях. Ему ничего не стоило сжать до боли запястье, заставляя пистолет выскользнуть из ослабевшей руки соперника. А после попытки выкрутиться пресекли весьма грубо и предсказуемо - лицом в асфальт. Мог бы и наступить ногой, но вместо этого мужчина навис сверху, прижав руки к твёрдой поверхности.
— Ты знал, что патронов нет?
Голос Худи услышал отчётливо, так как псих соизволил даже любезно приблизиться к уху.
Блондин скорее инстинктивно дёрнулся в сторону, пытаясь уйти от тёплого дыхания, но не смог вырваться из хватки. Незнакомец превосходил по силовым показателям, чтоб его. Вот что чувствуют девушки, которые оказываются в плену извращенцев. Вот что чувствовала бы та дама, которую Худи заставил бежать. Но, если говорить о сожалении... Убийца не жалел. Его поступок был скорее доказательством самому себе, что он ещё, чёрт возьми, человек, он может сочувствовать, он будет помогать некоторым, если может. Особенно тем, которые не заслужили того, что получили. Как он с таким подходом до своих лет то дожил - хороший вопрос. И сам не знал на него ответа, каким-то образом побратался с удачей.
— Почему не убежал?
Надо же, маньяков интересует, почему от них не убегают. Если говорить о поведении пару лет назад, сейчас бы наверняка Худи сделал всё, чтобы атаковать, даже ногами попробовал бы пнуть, но кое чему он всё же научился за года жизни на улице и поэтому пошёл по пути наименьшего сопротивления. Говори в меру, развязность может честь не спасёт, но хотя бы шкура целой останется. А шкуру лечить и восстанавливать без страховки – это дорого, не везде ещё возьмутся. Заставив себя расслабиться, демонстрируя покорность, Алекс всем видом показал ничто иное, как «я само послушание, решим проблему без насилия?».
— Подарок тебе сделал от всей души. Что, не нравится из-за потрёпанной обёртки?
Не удержав язвительной издёвки, Худи усмехнулся. Естественно, никаких подарков он делать и не думал, но гнев мог бы немного дезориентировать индивида, тогда бы Алекс и смылся. Он не убежал за девушкой просто потому что не был уверен, что сможет это сделать, ведь сразу бы следом бросились. Не факт, что его догнали бы, в отличии от девушки, которой фору ради забавы всё время давали. А свою жизнь отдавать за тем, чтобы спасённого человека убили, не хотелось. Позориться, так до конца – слова одной из сестёр Алекса, когда её отстранили от учёбы на месяц.
– Скольких ты убил, грустный смайл?
Не смотря на то, что вопрос вышел весьма простым, тон звучал холожным. Равнодушным до глубины души, если та, конечно, ещё не была продана в ад за круглую сумму.
— А ты что, хочешь посоревноваться? Может я коп в гражданском, тебе то откуда знать?
Худи нахмурился под тканью, ответив вопросом на вопрос. Он ожидал чего угодно, от насилия до домогательства, но, серьёзно, получает допрос? Кажется, эта жизнь та ещё стерва, теперь решила научить много говорить. Чтоб её саму также разговорила смерть. Запястья свели вместе над головой и закрепили их одной рукой, по-прежнему крепко, не вырваться.
— Будь ты копом или хотя бы здешним, я бы узнал тебя. Так, скольких убил, раз сбежал сюда?
Однозначно допрос. Алекс промолчал. Узнал бы копа? У него что, вся полиция округа куплена или связи в участках штата? Или такой экстраверт, что весь район знает? Пенбер знал только то, что надо беречь шкуру и одним расслабленным телом тут целиком её не сберечь, но ему правда предпочтительней, чтобы поимели молча. Или, по-хорошему, переключились на кого-то другого, потому что у него, как у сломанной игрушки, звук проседал не хило.
— Давай ты по-хорошему на вопрос ответишь. Не хочу доводить до крайности.
Предлагает мужчина в белой маске. Это было предложением, снисходительным предложением, но в то же время Худи понимал, что он заговорит или сейчас сам, или потом ему поможет нож у горла.
— А давай ты по-хорошему от меня отойдёшь? Как тебе такой вариант?
Алекс предпринял ещё одну попытку вырваться. Мужчина ненадолго затих, играя на чужих нервах. Они и так у Худи были не к чёрту, тормоза переодически переклинивало, а теперь и подавно срываться там было не чему. Крыша съехала порядка десяти лет назад, когда он вонзал нож в грудь дорогого человека. Иногда она вставала в пазы, раз сегодня у него день добрых день, но одно колёсико точно шло мимо резьбы постоянно. Алекс не убивал невинных людей, будучи в здравом уме, но, к сожалению, вглубине его мозга черти играли в кости, вырезая кубики из человеческих трупов. Трупов людей, к чьей гибели парень приложил руку.
— Если не отпустишь – моё портфолио жертв точно на одну пополнится.
Алекс осекся, когда в шее оказалась тонкая игла шприца. Не нож, какая жалость. Томас среагировал моментально, дёрнулся, почувствовав, что вводить жидкость стали сразу. Без «если не скажешь - заставлю», просто ввели непонятный раствор. При чём даже после того, как из-за движения игла соскочила, оставив царапину, её не сразу убрали, упорно вводя всю дозу. Если Худи ещё готов был смириться с тем чудом, что шприц стерилен, хотя он не слышал, чтобы что-то с иглы снимали, то вот надежды на то, что в нём хотя бы сыворотка правды... Сводились к нулю. Паника решила дать о себе знать сейчас, встав комом посреди горла. Ему только что обеспечили зависимость? Что бы там ни было в игле, оно вряд ли что-то хорошее, очень вряд ли. А, если учесть, что грёбанное тело и так было не идеальным, сосуды слабые, то сушите вёсла, приплыли на конечную.
— Твоё портфолио и без меня наверняка еле закрывается. Не люблю жертвой быть, знаешь ли.
Хмыкнул маньяк, выкинув что-то в сторону. Из-за положения было трудновато рассмотреть, но Алекс с этим справился, действительно заметив шприц. Уже хорошо, если выкидывают, значит явно не один на все случаи жизни.
— Эй, что ты мне вколол!?
Алекс недовольно нахмурился, приложив все силы, чтобы выгнуться как морской котик на льду и сбросить с себя наглое тело. Но преуспел он только в том, чтобы чуть не сломать себе позвоночник. Рухнув обратно на асфальт с возмущенным полуфырком, полустоном, блондин послал всё к уже упомянутому им чёрту. А этот чёрт решил начать с самого важного - с того, чтобы одолжить сознание.
— Счастливых снов.
Слабость. Когда Алекса решили отпустить, наконец, он уже чувствовал отвратительную слабость как минимум в половине тела. Захотеть не встать. Буквально. Препарат влиял на его бодрствование, вырубало с полуслова, снотворное не могло действовать так быстро, ему нужно было минимум полчаса. Если только не быстрого действия, но такое могло и убить при неправильной дозе. А также так мог действовать практически любой синтетический препарат.
Маска из-за бесполезных попыток сопротивляться сбилась, теперь мешая смотреть вокруг нормально. Алекс уже не слышал, о чём говорил незнакомец и с кем, но голоса на переферии мог какие-то расслышать, правда казались ему эти голоса или нет - вот это уже интересный вопрос, на который ответ дать Худи не мог. У него не было времени всё это обдумать нормально или хотя бы вслушаться в слова, разум сложил свои полномочия быстрее, утаскивая за собой сопротивляющегося изо всех сил хозяина. Есть кое что, чему сопротивляться можно, но всё равно проиграешь, сколько ни рыпайся.
Когда парень отключился окончательно, выпал идеальный шанс осмотреть его карманы. Самое первое, что придёт в голову любому. На поясе больше не наблюдалось пистолетов или запасных патронов. Выходит, не перезаряжал он просто потому что нечем. Чего-то уникального в части оружия у него с собой не было - это факт. Хозяин белой маски наткнулся только на перочинный нож. И неименной бумажник. А вот уже в бумажнике, помимо мелочи, несколько интересных фотографий. Фотографий, вырезанных с газет и под покрытием по типу ламинировки, чтобы сохранились они надолго. Немного, всего четыре, зато какие. С самой первой смотрел юный мальчишка, со второй взрослая женщина, на оставшихся двух девочки-подростки. Так как эти изображения попали в руки черно-белыми, трудно было судить о каком-то родстве между этими людьми по цвету глаз или волос, но по чертам лица если сравнивать...
Стянув тканевую маску с интересной персоны, под ней не обнаружилось ничего ужасного. Хорошо сохранился для улицы, как для бывалого убийцы. Здоровьем тут похвастаться не могли, о чём красноречиво сообщала бледность кожи и синяки под глазами. Ни одного шрама, если исключить висок. Где-то успели памятно приложить, благо, не до смерти. В голове информацию маньяк не мог уложить лаконично, человек перед ним явно не был похож на опытного головореза. Но и на новичкой – чётко нет. Забавно, конечно, поступил, выгородив девушку, имея при себе холостой пистолет. Вспомнив о цели, Маски, известному прозвищу убийца был обязан внешнему виду, действительно сравнил людей. Может, жена и дети? Как это часто бывает, пришили семью, вот и отправился убивать?
«Делаем ставки, он жертв вырезал с газет и собирал, или семьянин бывший?»
Прозвучало в голове, как гром среди ясного неба. Фотографии Маски осторожно вернул обратно в бумажник, в котором, помимо них и нескольких центов, брать было буквально нечего. И полностью проигнорировал внезапный голос в собственном разуме, который не пугал уже несколько лет.
«А знаешь что? Я.его.хочу.»
Т
акие заявки заставили лицо под маской свести брови к переносице. Подбросив в руке бумажник, брюнет цокнул. Даже как-то вымученно, будто устал.
– Хоти. – отозвался он в пустоту, но бумажник не бросил. Вместо этого вернул на место в карман джинс, ака «я человек простой, посмотрел - вернул». – Иногда полезно о чём-то просто помечтать.
«Ну ты на эту маску посмотри! Реально, ручная же работа, мы таких не видели в магазине! Он творческий, господи! И воспитанный, заметь, не единого мата тебе в физиономию не кинул!»
После этого замечания голос будто глубоко оскорбился, меняя интонацию на жалобную. И, не думая стихать, продолжил:
«Забери. Не пожалеешь. Тебе не сложно, мне приятно... Нет? Тогда шантаж! Кто забудет номер диллера через десять... девять...».
– Зачем он тебе сдался?
«Поправка: сдался он тебе, а нужен мне... семь... у тебя шесть секунд, чтобы сделать правильный выбор, не тупи.»
Подождав, пока отчёт в голове дойдёт до двух, Маски всё же сыграл по чужим правилам. Чужим-собственным правилам, можно же считать их своими, если их диктует тебе твоя шизофрения? Подобные выходки были не впервые, но действительно были опасными. Подобрав чужие нож с пистолетом, Маски не без проблем поднял человека с асфальта, натянув маску ему обратно на лицо, чтобы не таскать дополнительно.
«Ай да умный у меня мальчик, за это я его и люблю!»
Сейчас шизофрения больше бесила, но что с ней сделать? Таблеток с собой не было, поэтому Маски попробовал её игнорировать, задавшись целью – дотащить до дома незнакомца. А там уже разберётся, что именно надо и зачем.
«Всё, живи. Номер вот, кстати. Я его тут поддержу, чтоб не забыл, позвони, как домой приползёте.»