Не пара

Видимо, не зря Винни всегда запрещал мне много пить. От алкоголя я явно становлюсь неразумным, легкомысленным человеком. Напившись в первый раз, я уехала из клуба с незнакомцем и переспала с ним, а сегодня напрочь лишилась контроля над своим языком.

И что за чёрт дёрнул меня так разоткровенничаться? Да ещё и на столь интимную тему? Как вспомню вытянутые лица мужчин, так хочется взвыть в голос, а ещё лучше – исчезнуть с лица земли.

Повезло, что друзья Пэйтона не стали дальше развивать диалог о моей сложности с оргазмами. Стив тактично перевёл разговор в другое русло, и никто больше не стал расспрашивать меня о моей интимной жизни. Однако я всё равно ощущала себя до жути неловко. И даже повышенный градус алкоголя в крови не помогал больше справляться со смущением.

В какой-то момент я попыталась собрать пустые тарелки со стола, чтобы отнести их на кухню, но Пэйтон мигом пресёк мой порыв спастись бегством: одной рукой обхватил мою талию и придвинул меня к себе. Близко. Практически намертво приклеил моё бедро к своему и уместил массивную ручищу на мои плечи. Но не давил на меня своим весом, а скорее обнимал в знак поддержки, потому что видел и чувствовал, как сильно она мне необходима.
Так мы просидели до полвторого ночи, когда его друзья решили, что пора расходиться по домам, а Стив вдруг начал сам собирать всё со стола. Оказывается, он тот ещё чистюля и педант. Планировал даже идти мыть посуду на кухню, но, к счастью, мне удалось его убедить, что я сама со всем справляюсь.

– Оставь это.

Вздрагиваю, когда низкий голос касается уха, а жар высокого тела опаляет всю поверхность спины.

– Но мне нужно убрать, – сипло отвечаю, продолжая споласкивать грязные тарелки, прежде чем уместить их в посудомоечную машину.

– Нет, не нужно.

Я игнорирую. Но всего несколько секунд. После шумный выдох обжигает кожу правой щеки, и Пэйтон сам выключает кран. Вынимает из моих пальцев тарелку и проходится крупными ладонями по моим рукам от кисти до плеча, покрывая кожу мурашками.

– Ты что-то часто нарушаешь первое правило, куколка.

– Тебя это злит?

– Временами, – Пэйтон прижимается губами к моей шее и слегка кусает в районе сонной артерии.

– А сейчас?

Он не отвечает. Плавно, почти невесомо очерчивает изгибы моего тела, а после умещает руки на талии и поворачивает меня к себе лицом.

Встреча взглядов, и снова молчание. Прищурившись, Пэйтон с какой-то особой скрупулёзностью изучает моё лицо, словно пытается найти в нём ответ на интересующий его вопрос, который мне неведом. Я же по обычаю краснею и не могу слишком долго выдерживать его прицела, решив нарушить потрескивающую напряжением тишину первым, что приходит в голову:

– У тебя очень классные друзья.

– Знаю.
И снова нервирующее меня молчание и пристальный взгляд.

– Надеюсь, я вела себя прилично перед ними. За исключением того, что я начала там говорить о…

– Тебе нечего стыдиться,  Сисси. Стыдно должно быть тем мужикам, с которыми ты была. Нас же ты всего лишь удивила. Не более. Ну и, разумеется, ты покорила всех моих друзей.

– Ты не шутишь? – наполняюсь радостью.

– Конечно, не шучу.

– Значит, я им тоже понравилась, как и они мне?

– Ты ещё спрашиваешь? – удивлённо приподнимает брови Логан, и я киваю. Он усмехается. – Да они остались в восторге от тебя. Все уши мне про тебя прожужжали, пока я их провожал до такси. Плюс я уверен, после того как ты сказала, что тебе никто никогда не лизал, каждый из них был готов тут же вскочить с дивана, утащить тебя в другую комнату и вылизать тебя с головы до ног.

– Боже! Что ты такое говоришь? – накрываю зардевшееся лицо руками, но Пэйтон обхватывает мои запястья и заставляет меня посмотреть ему в глаза.

– Говорю, как есть. Я и сам едва сдержался.

– Пэй-тооооо-ннн.

– Что Пэйтон?

– Прекрати.

– Что прекратить? Я же ещё ничего даже не начал.

– А я уже готова умереть от смущения.

– О-о, нет, куколка. Умирать не надо. Только если от удовольствия.

Я успеваю лишь пискнуть, а затем оказываюсь умещена задницей на кухонный островок.

– Что ты делаешь? – пытаюсь спрыгнуть на пол, но Пэйтон ловко вклинивается между моих раздвинутых ног и опирается ладонями о столешницу, ловя меня в ловушку своих рук.

– Собираюсь исправить досадное недоразумение.

Исправить досадное что? Неужели он собирается мне… Сейчас… Прямо на кухне… Ой, мамочки! Судя по плутоватому взгляду Пэйтона, мои догадки верны.
Пэйтон… Нет, ты не должен.

– Не должен, но пиздец как хочу. Так что расслабься и подними руки.

– Руки? Зачем?

Вместо ответа он цепляет пальцами край моей обтягивающей майки и тянет вверх, снимая её с меня. А после, будто задавшись целью – смутить меня до смерти, смотрит пристально мне в глаза и одной рукой умело справляется с застёжкой, освобождая грудь от спортивного бра.

Как только хлопковая ткань падает на пол, я намереваюсь скрестить руки на груди, но не успеваю. Мужские руки оказываются проворнее. Пэйтон накрывает ими мои полушария и начинает массировать, задевая большими пальцами вмиг затвердевшие соски.

– Я не понимаю, – произносит он в унисон с моим блаженным стоном, и я вопросительно хмурю брови. – Я не понимаю, почему ты не видишь в себе того, что вижу я?

– А что ты видишь?

– Я вижу одну из самых красивых и сексуальных женщин, что встречались мне.

Сердце делает сальто и застревает в горле, бешено пульсируя там, а лицо обдаёт жаром настолько, что, думаю, оно опять приобрело цвет перезрелого томата. Радует, что Пэйтон этого не видит, потому что прижимается лицом к моей шее и шумно втягивает воздух.

– И ты определённо самая вкусная из всех, что я встречал, – хрипло выдыхает и сразу проводит языком от ключицы до ушка и обратно.

Боже! Как же приятно. И то, что он говорит мне. И то, что вытворяет. Его комплименты – не пустой звук. Не сладкий сироп, который Пэйтон заливает мне в уши в стремлении добиться от меня интима. В этом нет необходимости. Он и так получает всё, что хочет. А я получаю то, чего никогда не ощущала. То, что мне жизненно необходимо. И я имею в виду далеко не только ошеломительный секс, а чувство уверенности в себе.
Каждое действие Пэйтона, каждый вздох и взгляд красноречиво подтверждают все его приятные слова, сказанные в мой адрес. И это так… Горячо, возбуждающе и ново. Этот мужчина заставляет меня чувствовать себя по-настоящему желанной. Снова. Отчего я расслабляюсь и склоняю голову набок, открывая Пэйтону больше доступа к моей шее. И он моментально пользуется этим. Пробегает губами по каждому миллиметру чувствительной кожи, прикусывает её, тут же зализывает укус и целует его. Спускается к ключицам и груди, по очереди облизывает каждый из сосков. Щёлкает по правому языком, пока левый сжимает пальцами.

Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям и протяжно стону. Кожу окатывает горячей волной, особенно сильно обжигая грудь и точку между бёдер, к которой Пэйтон сантиметр за сантиметром придвигается ближе.

– Приподнимись, – бросив на меня короткий возбуждённый взгляд, требует Пэйтон и умещает ладони на мои ягодицы.

На сей раз я без глупых вопросов делаю то, что он просит, позволяя медленно стянуть с меня чёрную ткань сразу вместе со стрингами. И мне бы опять следовало смутиться, наверное. Однако я так сильно концентрируюсь на голодном выражении его лица, что забываю о каком-либо смущении.

– Не представляешь, как я весь вечер мечтал избавить тебя от этих чёртовых леггинсов, – цедит он с намёком на раздражение, отбрасывая одежду в сторону.

– Почему? Тебе они всё-таки не нравились?

– Наоборот. Они мне слишком нравились. Как, впрочем, и всем остальным, – он окольцовывает пальцами мои щиколотки, приподнимает ноги и кусает в районе икры.

– Ау! Ты чего это?! Мне же больно.
– Прости, но я сожрать тебя хочу, – после этих слов следует ещё один укус, только более сдержанный и чуть выше, недалеко от коленки. – Весь вечер хочу, – Пэйтон легонько сцепляет зубы на внутренней стороне бедра, и мне становится щекотно. Я вздрагиваю. Пылаю. Горю. Покрываюсь мурашками. И смеюсь. Но лишь до тех пор, пока мужские губы не добираются до моей промежности и не задевают клитор.

– О боже! – вскрикиваю, округлив глаза от спектра новых ощущений. Первый контакт с языком получается совсем нежный, будто пробный, но острый, стремительный кайф пронзает сердцевину бёдер, побуждая кровь разносить сигналы удовольствия в каждую конечность.

Я начинаю дрожать и намертво вцепляюсь пальцами в край столешницы, чтобы не упасть. Но, думаю, всё равно упала бы, если бы Пэйтон не сжал руками мои ягодицы, прежде чем прохрипеть «и здесь тоже вкусная», а затем начать умело скользить языком между влажных складок.

О-МОЙ-БОГ!

И без этого рая я жила столько лет? Я и подумать не могла, что язык может делать настолько немыслимые вещи!

Это безумие – то, что сейчас происходит. Десятки противоречивых ощущений и эмоций дробью сотрясают тело. Меня мотает между желанием сгореть от смущения и желанием завизжать от кайфа, стремительно нарастающего внизу живота, пока я в изумлении смотрю на мужскую голову между моих ног. Это потрясающее зрелище, а то, что вытворяет его язык – наилучшее, что со мной случалось.

Слизав все мои соки, Пэйтон кончиком языка задевает клитор, втягивает его, ласкает, рисует на нём замысловатые узоры. От этих движений мысли путаются, дыхание сбивается, а тело пульсирует в сладкой агонии совершенно нового для меня удовольствия.
Пэйтон не даёт ни мне, ни себе и секунды на отдых. Нализывает мою промежность с таким рвением и аппетитом, что теперь в его словах «хочу тебя сожрать» я нисколько не сомневаюсь. Он реально жрёт, поглощает, лакомится мной, как кот сметаной. А я прогибаю позвоночник, ёрзаю на столе, издаю всевозможные звуки, сообщающие о том, насколько мне кайфово, а в конце не сдерживаюсь и зарываюсь пальцами в каштановые волосы Пэйтона. Сжимаю их, царапаю ногтями макушку, наверняка доставляя ему боль, но у меня нет никаких сил и возможности извиниться за это. Я теряю связь с реальностью, в глазах загораются разноцветные блики, а тело начинает содрогаться в сладостных конвульсиях.

Я закрываю глаза и издаю финальные стоны на всю кухню, пока Пэйтон не прекращает ласкать чувствительную точку языком, с каждой секундой обостряя мою эйфорию. До горячих мурашек на коже. До электрических импульсов, пролетающих по жилам. До онемения в пальцах. До пульсации в затылке. До звона нервных окончаний.

Кажется, в этот раз после оргазма я аж отключаюсь на несколько секунд, а когда прихожу в себя, понимаю, что Пэйтон завалил меня на кухонный стол и теперь нависает сверху.

– Поздравляю с лишением ещё одной девственности, – довольно шепчет Пэйтон возле моих губ, и я улыбаюсь как дурочка. Не в силах ничего сказать, лишь раскрываю губы, когда Логан накрывает их глубоким, влажным поцелуем. Реально влажным. Не столько от слюны, сколько от моей смазки. Я чувствую её. Рот Пэйтона весь во мне. Но это не отвращает. Ни меня, ни его. Наоборот. Солоновато-сладкий привкус прокатывается по моему языку, придавая нашему поцелую ещё большей порочности.

Не знаю как и где, но я нахожу в себе силы обнять Пэйтона и руками, и ногами. Пальцами зарываюсь в волосы, а пятками касаюсь его ягодиц, лишь тогда замечая, что он уже без штанов, а член стоит колом и головкой упирается в мою промежность.
– Ох! Ты… Уже… Я…

Одному Богу известно, что именно я хочу сказать. Лично я вообще не соображаю, что пытается вырваться из моего рта, прежде чем оттуда вылетает протяжный стон. Пэйтон быстро избавляется от майки, а затем подаётся бёдрами вперёд и входит в меня с пошлым хлюпающим звуком.

– Блять… Такая тесная… Такая мокрая… Охренеть, – жаркий, едва разборчивый шёпот обжигает мои губы, а новый толчок срывает очередной стон. – Чёрт, Сисси. Чёрт! Прости.

Я не понимаю, за что Пэйтон извиняется. Да и спросить не получается. Он ныряет рукой в мои волосы и сжимает их у корней – не больно, но крепко. Лбом прижимается к моему лбу и начинает врываться в меня в своём излюбленном темпе. Быстро. Мощно. Сотрясая все молекулы в моём теле и, кажется, даже прочную кухонную столешницу.

Удар за ударом. Толчок за толчком. Мои стоны пропитывают стены комнаты, руки цепляются за крепкие плечи, ногтями царапая кожу. И спустя всего пару-тройку минут я опять чувствую это… Нарастающий жар между ног, запредельное напряжение мышц, сердце работает на грани своих возможностей, тараня рёбра и направляя весь поток крови в область ниже пояса. Новая вспышка перед глазами, звон в ушах и горячая волна удовольствия ниспадает на меня.

Едва мои внутренние мышцы начинают сжиматься, Пэйтон ещё сильнее ускоряется, тем самым множа пульсацию между моих ног до таких частот, что обезуметь можно. И, наверное, я теряю рассудок. Содрогаюсь, слепну, глохну, но каким-то чудом слышу глухой выдох Пэйтона. Приглушённый мат. И гортанный грубый стон, после которого он замирает, кончая внутри меня.
Меня настолько размазало после второго оргазма, что даже нет сил начать переживать о том, натянул ли Пэйтон презерватив или нет? Да и в переживаниях отпадает необходимость. Как только Пэйтон выходит из меня, я вижу на члене защиту и окончательно расслабляюсь.

В этом плане Пэйтон молодец. Всегда подготовлен. Сейчас даже задаюсь вопросом: неужели у него разложены презервативы в карманах всех брюк и штанов? Вполне возможно.

Я продолжаю валяться на столе как безмозглый кусок мяса, пока Пэйтон избавляется от презерватива, выбрасывает его в мусорную корзину, а затем возвращается ко мне и такой же безвольной тушей заваливается на меня. Утыкается лицом в мою шею и часто дышит, пытаясь нормализовать сердцебиение. Чувствую, как его сердце бешено колотится. И что странно – моё стучит так же сильно и громко, даже несмотря на то, что всю физическую нагрузку Пэйтон снова взял на себя.

– За что ты извинялся? – чуть отдышавшись, вспоминаю его странное «прости».

– За то, что не доведу тебя до второго оргазма. Уж слишком долго я сегодня залипал на твою задницу. И уж слишком приятно в тебе. Я думал, что меня надолго не хватит и ты не успеешь кончить, но ты кончила. И потому мне ещё больше начинает казаться, что ты соврала о том, что до меня ни разу не кончала с мужчиной.

– Но это так. Зачем мне о таком врать?

– Не знаю. Но я просто не могу поверить, что это правда. Ты же такая отзывчивая девочка. Зажигаешься с полоборота и оргазма достигаешь быстро.

– С тобой, – тихо поясняю. – С другими со мной почему-то подобного не происходило.
Я специально говорю с «другими», потому что пока не готова, чтобы Пэйтон узнал, что у меня был только Винни. И что именно он никогда не мог довести меня до оргазма. Да и сейчас, ощутив разницу с Пэйтоном, я чётко понимаю, что Винни даже не старался это сделать. Ему было плевать на моё удовольствие.

– В таком случае, пока будем жить вместе, нам необходимо наверстать все пропущенные тобой оргазмы, – произносит Пэйтон мне в шею, и я начинаю посмеиваться. – Что? Я серьёзно, вообще-то.

– Я знаю, но не уверена, что осилю такой объём нагрузки.

– Ещё как осилишь. С таким телом, как у тебя, ты явно должна быть выносливой, – продолжая лежать на мне, он скользит пальцами по моей талии к ягодице. – Такая спортивная и сексуальная, у меня аж опять встаёт.

И чёрт побери… Я чувствую это своим бедром. У этого мужчины воистину бешеный аппетит.

– А ещё ты нереально волосатая, – вдруг выдаёт Пэйтон, и я чуть не попёрхиваюсь воздухом.

Что? В смысле волосатая? Я же совсем недавно закончила очередной курс лазерной эпиляции. На моём теле нет ни одного волоска. Нигде.

Ощутив мой напряг, Пэйтон усмехается и наконец отлипает от шеи, глядя на меня насмешливым взглядом.

– Я говорю про голову, – поясняет он, успокаивая меня, и отлепляет несколько прядей от своего вспотевшего лица, а пару волосинок вытаскивает изо рта. – Не спорю, у тебя шикарные волосы, но они повсюду. Линяешь как кошка. Вчера я их даже у себя в трусах нашёл.

– Ой, прости. Я не хотела.

– Ты что, специально их туда засунула?

– Нет конечно.

– Тогда прекрати извиняться, – смеётся Пэйтон, но я всё равно чувствую неловкость.

– Я завтра же займусь уборкой всего дома.

– Не надо. Для этого у меня есть домработница. Про волосы я просто так отметил. Мне страшно представить, как тебе живётся с такой длиннющей гривой.

– Тяжело живётся. Очень.

– Тогда что тебе мешает их подстричь? – Пэйтон с улыбкой смотрит на меня, аккуратно пропуская мои волосы сквозь пальцы.
И надо же… Отследив его жест и недолго подумав, я осознаю, что впервые за все минувшие дни при мысли о разрыве с Винни испытываю позитивную эмоцию.

– Ничего, – расплываюсь в ответной улыбке. – Мне больше ничего не мешает это сделать.