Нет частей. Все коротко.
Тишина... легкий падающий снег... Только гул и уханье дальних разрывов медленно доползает до передовой. Поле... Огромное степное снежное поле, на горизонте моячат леса... Стандартный пейзаж для зимней центральной России в 42 году. Картину дополняют чёрные, грязные окопы в этом поле, которые слегка замело снегом. Их вырыли три дня назад. С высоты, эти окопы были похожи на упавшую ветку с дерева на снег. А чёрные воронки в снегу напоминали опавшие листья. Именно в этих окопах, словно птицы на ветке, сидели замёрзшие и голодные солдаты Вермахта. Положение у них конечно оставляло желать лучшего. За последнюю неделю 3-ю стрелковую роту знатно потрепали русские. Бои шли в районе деревни "Н-ское". Смех и грех, ведь полгода назад под этой самой деревней попала в адский котёл целая русская дивизия. То-была бойня. Офицеры Вермахта даже называли это "избиением младенцев". Четыре дня назад их постигла та же участь. Только на этот раз все было наоборот. Потери были огромными... к примеру у рядового Ганса четыре дня назад было 10 друзей в роте. Все погибли. Всё происходило так быстро, что Ганс в горячке боя и отступления не замечал этого... Конечно он видел их смерть. Смерть каждого из этих 10-ти. Но бой был настолько ужасен, что он просто не придавал этому значение. Лишь позже, когда рота вышла из боя, ушла из "Н-ского", он осознал что произошло. В этот же день, при отступлении он получил письмо, в котором говорилось, что его дом, вместе с родителями попал под Британскую авиабомбу. Шокированный и не верящий в происходящее он не произнёс ни слова. Рота отступила и окопалась. Вернее сказать... избитые остатки роты. Теперь Ганс бездумно вглядывался в уже потемневшее огромное поле. К слову зимой в России сутки довольно быстро меняют друг друга. Солнечного света толком нет, из-за пасмурной погоды, тем более в начале января. Ганс сидел в гнезде с пулемётом, его руки уже как 30 минут в перчатках примерзли к металлической поверхности. Отогреть свои руки он не пытался и не звал на помощь. Ему было уже все равно. Ни холодно, ни жарко. Словно в вакууме. После того боя, он только и делал что сидел в гнезде с пулемётом в который зарядили последнюю ленту из 100 патрон. Бесконечно всматривался в это белое поле. Ждал ли он атаки? Наверно нет. Хотя, этого никто не знал, ведь он просто молчал. Его лицо было замёрзшим и каменным, глаза не выдавали эмоций. Создавалось чувство что он замёрзший труп, но пар из рта и моргание выдавали в нем жизнь. Практически никто не разговаривал, только если по делу, чтобы не тратить последние силы. Только последний оставшийся в живых молодой офицер старался хоть как-то поддерживать боевой дух остатков роты. Молодой лейтенант Химмельшосс... Верил-ли он сам в то, что они выберутся? Трудно сказать. Возможно он поддерживал солдат не для их же блага, а для своего. Ему так было спокойнее на душе, когда он видел что вызывает у кого-то надежду. Если солдаты будут биться - значит выберутся... Наверно. Ждал ли он атаки? Наверно! Вообще в России все - наверно. Долго рассказывать почему, но все в окопе это знали. Хм... может по этой причине и выживали из последних сил с мыслью: "Наверно пронесёт, прокатит." С Химмельшоссом уже никто не разговаривал целый день. Вчера вечером он отдал последнюю пачку сигарет солдатам. На фронте было неписанное правило среди солдат - если офицер отдаёт пачку сигарет - значит всем каюк и он не минуем. При виде этой пачки сигарет тишину нарушило ругательство, лишь одно слово: "Ублюдок!" Ошибка. Хотел лучше - получилось хуже, но кого уже это волновало, кроме самого Химмельшосса.
Он писал письмо любимой...
В вырытом на скорую руку блиндаже сидел рядовой-санитар Вальц. Он остался последним медиком в роте после того боя. Этому парню было 18 лет и он только месяц назад прибыл из Гитлерюгента. Перед ним одним лежало 28 избитых и покалеченных тел. Они лежали на голой земле. Смешалась кровь и грязь. Вальц спал с открытыми глазами. Изредка его приводил в чувство стон одного из умирающих. Сегодня утром один из раненных, не выдержав такого положения, застрелился из ружья Вальца, пока тот отходил в туалет. За это полагается трибунал. Но кого это уже здесь волновало? Даже никто не пришёл и не спросил что произошло. Да и самому Вальцу было глубоко плевать. Он, в чувствах юношеского максимализма, которое напало на него после боя, не понимал, зачем они тащат живые трупы 5 км. сюда, если он даже и понятия не имеет что с ними делать. Перевязать рану он умел, но не такие глубокие и обширные... Бинтов и то не хватило... Изредка он доставал из сумки пачку писем, которую ему передали во время отступления. Он доставал ее чтобы разжечь печку письмами, которые предназначались для тех солдат, кто погиб в этом бою... Письмо лейтенанта Химмельшосса он отложил, отдаст утром. Но многие так и не дошли до тех, кому предназначались. Погибли.
Их осталось в окопе 20. Было уже совсем темно. Снег усилился. Никто не разговаривал и не курил. Темнота такая хоть глаз выколи. Кто-то спал, а кто-то грустно слушал завывание метели...
На утро Химмельшосс так и не докричался Ганса. Он вмерз в землю вместе с пулеметом. Насмерть. -25. Ночная метель и мороз, из 28 избитых, забрали 11 душ, но никто этого не знал так как все лежали вперемешку. 4 бедолаги, обезумев в ночи... ушли. Их следы замело снегом. Вальц отдал письмо Химмельшоссу и пошёл в блиндаж. Ему было настолько холодно, что понял... умирает. Он лёг рядом с ранеными и начал засыпать чтобы умереть во сне. Надеялся на то, что он просто уснёт и не проснётся. Великие, холодные степи России поглощали этих бедолаг. Хм, почему бедолаг? Они сами пришли сюда. Никто их не звал! Это расплата...
Резкое ночное похолодание ещё сильнее подорвало дух солдат. Ефрейтор Вицманн сидел на ящике из под мин и грыз последний сухарик хлеба. Недавно он сходил в штаны по большому. Уже ничего не останавливало. На таком морозе снимать одежду - безумие. Деградация ради выживания...
Химмельшосс внезапно заплакал во весь голос. Он узнал что его любимая ушла к другому, такому же лейтенанту в Берлинском штабе... он потерял надежду, его глаза налились кровью. Душа устремилась в пропасть. Он все осознал.
- Что же..., что же мы наделали?! Что произошло?!! Почему все так?! Мама... мамочка... прости меня мама!
Он достал из кобуры пистолет, в нем находился последний Парабеллум. Все 4-е дня он вращал его в руках и размышлял о жизни и смерти. Он размышлял насчёт этого даже сейчас, когда пистолет был у головы. В один миг Вальтер отпустил ему все грехи... его фуражка слетела в окоп...
Надежда..........это смешно.
Все кто был в этом окопе умерли через два дня. После смерти Химмельшосса начался беспорядок, ругань и драки. Из-за чего? Из-за бессилия что-либо изменить. Их бросили. В Степи. В России. На морозе. Они все погибли так и не приняв последний бой. Может именно он и дал бы настрой на выживание? Надежду!
... Вальц, как и хотел - умер во сне. Ефрейтор Вицманн просто встал и ушёл в снежную степь. Ящик из под мин примерз к его заднице. Так он и ушёл... из жизни.
Ганс, погибший, так и остался сидеть за пулеметом. Его замело снегом. Весной, когда снег начал таять и запели первые птицы, его труп сидящий за пулемётом всплыл, его расстреляли снайпера, приняв из далека за живого. Его голова в каске оторвалась, а тело упало на спину. Когда пришли русские, в его нагрудном кармане нашли бумажку на которой было написано 12 фамилий, две последние жирно обведены. Его родители.
28 тел так и остались лежать в блиндаже.
28 тел и Вальц.