цена свободы.
Глеб проснулся от громкого стука в дверь. Голова трещала после вчерашнего, тело ломило, а в воздухе ещё витал запах алкоголя и сигарет. Он даже не успел собраться с мыслями, как дверь номера распахнулась, и в комнату ворвались полицейские.
– Глеб Остапович, вам придётся пройти с нами, – сухо произнёс один из них, доставая наручники.
– Чего? – прохрипел Глеб, пытаясь сфокусировать взгляд. – Это что, розыгрыш?
Но по серьёзным лицам полицейских было понятно – не до шуток.
Через пару минут он уже сидел в патрульной машине, а перед глазами мелькали огни ночного города. Голова гудела, мысли путались. Он понятия не имел, в чём его обвиняют, но предчувствие было паршивым.
Когда новость дошла до Сьюзанны, она едва не разнесла телефон в руке. Ей позвонил Кирилл, его голос был напряжённым:
– У нас проблемы. Глеба забрали менты.
– Что? За что? – Она вскочила на ноги, схватив куртку.
– Пока непонятно, но слухи ходят…
Сьюзанна вылетела из отеля, уже набирая номер знакомого адвоката. Она знала, что если сейчас не предпринять что-то, последствия могут быть ужасными.
Глеб сидел в холодной камере изолятора, прислонившись спиной к стене. Он пытался осознать, как докатился до такого. Вчера была драка, но он даже не помнил деталей. Разве он сделал что-то настолько серьёзное?
Через несколько часов дверь распахнулась, и внутрь зашёл мужчина в строгом костюме – его адвокат. Следом за ним вошла Сьюзанна. Её лицо было напряжённым, но глаза полны решимости.
– Вытащим тебя, но это будет непросто, – сказала она.
Глеб усмехнулся:
– Очередной день в туре, да?
***
Прошло уже несколько часов, а новостей никаких. Голова раскалывалась — то ли от похмелья, то ли от адреналина.
Дверь камеры открылась, и в проёме показался один из полицейских.
– Викторов, на выход. К тебе пришли.
Глеб поднялся, размял затёкшую шею и, тяжело выдохнув, вышел в коридор. За столом в дежурной части его уже ждала Сьюзанна. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на него с таким выражением, что Глеб невольно поёжился.
– Ну что, рок-звезда? Наследил как следует? – её голос был холодным, как лёд в стакане виски.
Глеб хмыкнул, потёр запястье, на котором ещё оставались следы от наручников, и ухмыльнулся:
– Ты же меня знаешь, Сью. Без шоу не могу.
– Твоё «шоу» могло закончиться тюрьмой, если бы я не подключила все свои связи, – она прищурилась. – А теперь скажи мне честно, какого чёрта ты устроил этот цирк?
Глеб тяжело вздохнул и опёрся на стойку.
– Это была просто драка. Меня спровоцировали, я не сдержался.
– «Просто драка»? – передразнила она. – Ты избил человека так, что его увезли в больницу.
– Я защищался! – вспыхнул Глеб.
– Конечно, – Сьюзанна раздражённо потёрла висок. – В любом случае, я уладила это. Но ты должен понять – в следующий раз я тебя вытаскивать не буду.
Глеб провёл языком по зубам, сдерживая желание сказать что-нибудь колкое. Он знал, что Сью права.
– Так что теперь? – пробормотал он.
– Теперь ты свободен, – она повернулась к выходу. – Но если мы хотим спасти твою карьеру, тебе придётся вести себя тише воды, ниже травы.
Глеб кивнул и пошёл за ней, ощущая, как с каждым шагом его раздражение смешивается с благодарностью. Он знал, что без неё всё могло закончиться куда хуже.
Но он также знал, что рано или поздно он снова окажется на грани. Вопрос был только в том, кто его оттуда вытянет в следующий раз.
Когда они вышли из отделения, на улице уже светало. Казанские улицы были пустынны, лишь редкие автомобили проносились мимо, разбавляя утреннюю тишину.
Сьюзанна шла чуть впереди, быстрым шагом, явно раздражённая. Глеб молчал, зная, что любое слово сейчас только подольёт масла в огонь. Он закурил, глубоко затянулся, а потом, не выдержав, окликнул её:
— Сью.
Она остановилась, но не обернулась.
— Чего?
Глеб медленно подошёл ближе, заглянул ей в лицо. Она была напряжена, губы поджаты, взгляд колючий, но в глубине этих карих глаз он видел что-то ещё. Усталость. Беспокойство.
— Спасибо, — тихо сказал он.
Сьюзанна фыркнула.
— Поблагодаришь, когда начнёшь думать головой.
Но прежде чем она успела снова уйти, Глеб наклонился и поймал её губы в поцелуе. Не нежном, не аккуратном, а жадном, порывистом — таком, каким был он сам.
Она сначала замерла, но не оттолкнула его. Её пальцы на мгновение сжались на его куртке, словно она раздумывала — позволить ли этому случиться или ударить его прямо сейчас.
Но в следующий момент она ответила ему.
Этот поцелуй был пропитан злостью, напряжением, долгими годами самоконтроля, который рушился, как карточный домик.
Когда они оторвались друг от друга, дыхание обоих было сбивчивым.
— Ты идиот, — прошептала Сьюзанна, глядя ему в глаза.
— Но ты меня за это и любишь, да? — ухмыльнулся Глеб.
Она покачала головой, развернулась и быстрым шагом пошла к машине.
А Глеб остался стоять, глядя ей вслед, с какой-то странной улыбкой на лице.
Кудрявый догнал её у машины и, прежде чем она села в салон, ухватил за запястье.
— Сью, давай не будем делать вид, что этого не было, — он кивнул в сторону отделения, имея в виду не только свой арест, но и поцелуй, и все те эмоции, которые вихрем пронеслись между ними за последние часы.
Она посмотрела на него исподлобья, глаза всё ещё горели злостью, но в уголках губ таилась тень усмешки.
— Нам пора в отель, у нас дела, — сухо ответила она и выдернула руку.
Глеб вздохнул, отпустил её и сел на пассажирское место. Машина тронулась, прорезая утреннюю тишину улиц Казани.
— Дела, говоришь? — лениво протянул он, откидывая голову назад. — Напомни, какие у нас дела, кроме как пережить похмелье и попытаться не попасть в тюрьму?
— Завтра концерт, — строго ответила Сьюзанна. — И у тебя репетиция.
— Господи, ты неустанная женщина, — простонал он, прикрывая глаза.
— Кто-то же должен вытаскивать тебя из дерьма, в которое ты сам себя загоняешь.
Она смотрела на дорогу, но Глебу показалось, что в её голосе звучало что-то ещё, кроме раздражения. Может, усталость. Может, что-то большее.
Он усмехнулся и снова закурил, чуть приоткрыв окно.
— А знаешь, Сью... Если вдруг у нас ничего не выйдет с музыкой, ты можешь открыть кризисный центр помощи долбоёбам. Ты шикарно справляешься.
Она закатила глаза, но всё же улыбнулась.
— Просто молчи и не делай глупостей, Глеб. Хотя бы до конца тура.
— Никаких обещаний, детка.
Они ехали в тишине. Но теперь эта тишина больше не казалась пустой.